30 лет назад, в октябре 1991 года, президент РСФСР Борис Ельцин выступил перед оцепенелыми депутатами с программой жестких рыночных реформ, которую предполагалось ввести с первых дней 1992 года. А новым экономическим гуру и фактическим руководителем правительства стал доктор экономических наук Егор Гайдар, прежде известный только в научных кругах и среди читателей журнала «Коммунист», в котором он работал. Сказать, что такой поворот удивил «дорогих россиян», — значит почти ничего не сказать. Тут важен контекст, важна бурная предыстория. Да и не менее бурные последствия.
ТАЙМ-АУТ
Лето 1991 года стало пиком популярности Ельцина в обществе. Сначала 12 июня его избрали президентом России — крупнейшей республики в составе Советского Союза. Это были первые в истории нашей страны всенародные альтернативные выборы главы государства. И Ельцин выиграл их «за явным преимуществом», в первом туре. Многие связывали с его богатырской фигурой надежды на возрождение страны. Во время предвыборной гонки он выбрал именно такой лозунг: «Россия обязательно возродится!» За Ельцина голосовали и сторонники либеральных реформ, и поклонники справедливого, «настоящего» социализма, и разбогатевшие к тому времени кооператоры, и миллионы обездоленных, мечтавших о стабильной зарплате и более-менее полных прилавках. В команде Ельцина, в восприятии большинства, в то время выделялись летчик-генерал Александр Руцкой, экономисты Руслан Хасбулатов и Гавриил Попов, опытный советский управленец Иван Силаев, шумные парламентские ораторы-демократы Сергей Шахрай и Галина Старовойтова. Чуть ниже котировался слишком уж молодой, но яркий депутат Борис Немцов. В качестве преданного помощника и оруженосца выступал не особо популярный в народе Геннадий Бурбулис — земляк Ельцина по Свердловску, философ, недавно порвавший с марксизмом. Гайдар в то время публиковал дельные статьи о том, что не стоит форсировать рыночные реформы и в одночасье превращать социализм в дикий капитализм. Большой аудитории эти статьи не имели, но профессионалы о них знали.
Что дальше? Наивысший взлет Ельцина — август 1991 года. Попытка выдвиженцев Горбачева остановить распад СССР и направить страну по «китайскому пути», сочетавшему экономические реформы с однопартийной диктатурой и высокой ролью спецслужб, обернулась жестоким поражением. Они назвали себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению — ГКЧП. Но Ельцин за два с половиной дня легко переиграл эту компанию. На его стороне была народная поддержка, высшая легитимность, которой не имели ни консерваторы из ГКЧП, ни Горбачев…
Рядом с Ельциным на триумфальном митинге на трибуне Белого дома стояли Руцкой и Хасбулатов. С этой тройкой многие связывали будущее страны. Но, познав максимум славы, Ельцин на несколько недель ушел в сторону. Позже многие критиковали его за это: не воспользовался удобной ситуацией, устал, взял неожиданный тайм-аут… Потом поползли слухи, что тайм-аут был связан с алкогольным хобби нашего первого президента. Так это или нет, но спадом активности Ельцина воспользовался Бурбулис, получивший к тому времени громкий, но малопонятный «титул» государственного секретаря. В Америке так называют министров иностранных дел, но Бурбулис больше занимался кадровыми вопросами — и оказался настоящим чемпионом аппаратной борьбы. Пока Ельцин не появлялся в СМИ, он перестроил политическую реальность на свой лад.
СОЛО БУРБУЛИСА
Во-первых, ему удалось отгородить Ельцина от бывших главных соратников — Руцкого и Хасбулатова. Последний, будучи экономистом, явно метил на пост премьер-министра. Бурбулис постарался исключить эту возможность. С другой стороны, у Ельцина имелись свои претенденты на место главы правительства — в основном из числа производственников. Это Олег Лобов, Юрий Скоков, и не только они. Люди авторитетные среди крупных промышленников, сторонники перехода, как тогда говорили, «на рыночные рельсы». Из других кандидатов на ключевой экономический пост выделялись экономисты Станислав Шаталин и Григорий Явлинский. Первый — признанный лидер старшего поколения, второй — младшего. Оба были достаточно популярны среди политизированных граждан, каковых в то время хватало с избытком. Некоторые всерьез относились к программе «Возрождение», которую разработал еще один давний сторонник Ельцина — выходец из «прогрессивных директоров» Михаил Бочаров. Самым влиятельным из этой плеяды, пожалуй, был Скоков: он имел отношение к предвыборной кампании Ельцина и реальный шанс обзавестись сторонниками в директорском корпусе.
Бурбулиса все эти кандидаты решительно не устраивали. Во-первых, он считал их неуправляемыми. Во-вторых, наметил собственный финт: составить правительство из совсем молодых научных работников, убежденных западников, которые не имели политического веса. На их фоне его (Бурбулиса) роль в окружении Ельцина останется первой. Для Руцкого и Хасбулатова в этой системе места не нашлось — и они уже высказывали (поначалу робко) недовольство политикой Ельцина. Можно сказать, что Бурбулис рассорил их с Ельциным.
АРХИВНЫЕ ЮНОШИ
К тому времени хитроумный госсекретарь уже собрал команду молодых реформаторов, которых Хасбулатов презрительно назовет «мальчиками в розовых штанишках». Их лидером стал Егор Гайдар, за несколько месяцев из осторожного сторонника мягких реформ превратившийся в несгибаемого адепта «шоковой терапии» с полным разрушением госсектора и военного бюджета. Вокруг него сплотились Петр Авен, Андрей Нечаев, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Виктор Данилов-Данильян, Элла Памфилова, Владимир Лопухин. Все совсем молодые, почти все из науки, почти все теоретики, а не практики, архивные юноши. И ни одного популярного в народе демократа. Все из небытия, из тени, неожиданно попавшие на политический олимп, как чертики из табакерки.
«ОНИ ЖЕ ПОРОХУ НЕ НЮХАЛИ»
Когда Бурбулис познакомил с ними Ельцина, тот оторопел. Ребята вроде способные, но они же пороху не нюхали. У Бурбулиса и Гайдара имелись два довода — авантюрных, но в ту пору действенных. Старая экономика уходит в прошлое, нужны люди без советского опыта — это первое. А второе — под такое правительство американцы дадут кредит. Циклопический. Он позволит пройти «шоковую терапию» быстро — и уже во второй половине 1992 года народ почувствует повышение уровня жизни. Ельцин сомневался. Опыт руководства Свердловской об-ластью подсказывал ему, что такой финт может закончиться грандиозным крахом. Он укрепил молодое правительство несколькими фигурами, имевшими управленческий опыт, которым к тому же лично доверял. Прежде всего это были Владимир Шумейко и Георгий Хижа. Бурбулис спорил, хмурился, но вынужден был пойти на такой компромисс.
ЖИЗНЬ С ПУСТЫМИ ПРИЛАВКАМИ
Никто в стране еще не знал о новом правительстве, а оно уже разрабатывало экономические ходы, разместившись на одной из подмосковных госдач. Но слишком долго держать паузу нельзя… От Ельцина ждали решительных действий. Приближалась зима. Многие считали, что она станет для России голодной.
Еще в 1990 году по всей стране опустели прилавки. Продукты можно было получить либо по талонам, либо в заказах по месту работы, либо по безумной цене в коммерческих магазинах. Но к осени 1991 года изобилие закончилось даже там. Скорее всего, не только из-за экономического развала, но и потому, что директора и молодые бизнесмены, заинтересованные в радикальных реформах, сознательно придерживали товар на складах. Отсутствовали не только мясные изделия, но и рыба, яйца, даже молоко. Сплошные перебои. И даже у ресторанов и кооперативных кафе возникли проблемы с продуктами. В таких условиях решающего слова ждали от «народного богатыря», от Ельцина. Пора ему было прекращать затянувшийся тайм-аут. И он сумел выступить эффектно.
ПРЕЗЕНТАЦИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Ярким возвращением президента в публичную политику стало выступление на V съезде народных депутатов России 28 октября 1991 года. Его речь была кратким изложением идей Гайдара: либерализация цен, ставка на частные предприятия, резкое уменьшение госзаказа для всех секторов экономики. Ельцин призывал «действовать решительно, жестко, без колебаний». В результате к осени 1992 года, по его словам, должно было начаться «постепенное улучшение жизни людей». Это была презентация нового правительства и серии экономических реформ. И депутаты, и телезрители слушали Ельцина почти с ужасом. Почему именно Гайдар? Откуда взялись эти экспериментаторы?
Но Ельцин открыто и напористо говорил, что в первые дни нового года мы освободим цены. Они повысятся — скорее всего, в несколько раз. Но ненадолго! Со временем рынок расставит все по местам — и жить мы станем лучше. А неимущим государство будет помогать — по мере сил. Но главное, что к концу года все почувствуют торжество нового — рыночного — уклада. И все выиграют! Даже те, кому придется поменять работу, найти себя в новой профессии. Мы очень быстро и неуклонно приблизимся к «цивилизованному миру».
Кроме всего прочего, это программное выступление было последним нокаутом, который Ельцин нанес Горбачеву. Ведь в октябре 1991 года еще сохранялся СССР и Россия формально подчинялась союзному центру. Но у Горбачева столь эффектной программы не было, и Ельцин собирался переворошить всю страну, не считаясь с президентом СССР, которому нечем было ответить на это выступление мятежного «царя Бориса». Вся страна поняла: жизнь будет резко меняться, а Горбачев в этой истории уже не играет никакой роли.
ПОД ПРИКРЫТИЕМ ЕЛЬЦИНА
Президент России, конечно, осознавал риски этой программы и, по существу, прикрывал молодых реформаторов своим авторитетом — и в депутатском корпусе, и в обществе. Он сам не до конца верил в Гайдара и его команду, но играл свою роль… Да, медведь оказался загнанным в угол. В результате президент получил поддержку съезда — и в ноябре было сформировано правительство, которое формально возглавил именно Ельцин, а Гайдар курировал экономическую реформу в ранге вице-премьера. При правительстве действовал институт советников, в котором ведущая роль принадлежала американскому экономисту Джеффри Саксу. Реформы начались в январе 1992 года и, вопреки заверениям Ельцина, не принесли стабилизации экономики, а роста уровня жизни не наблюдалось ни через год, ни через три… Зарубежные кредиты оказались не столь весомыми и выгодными. Россия вступила в период многолетнего экономического кризиса. В поведении Ельцина стало много затаенной злости на собственных соратников. Он привычно бодрился, но даже опытному политическому бойцу было непросто скрыть разочарование.
ПО ДОРОГЕ РАЗОЧАРОВАНИЙ
Что касается правительства, то очень скоро Ельцин убедился, что совершил ошибку. По «составу крови» они были финансистами, абсолютными «белыми воротничками». К «заводам, газетам, пароходам» относились высокомерно. Но главная слабость гайдаровской команды состояла, пожалуй, даже не в отсутствии опыта и не в презрении к промышленности. А в том, что революционная реальность 1991-1992 годов требовала постоянной связи с избирателями, с гражданами. А они не умели общаться с народом.
Ельцин готов был отправить их в отставку уже весной 1992-го, но его оппоненты могли счесть это проявлением слабости. И он растянул на полгода процесс замены бойкого Гайдара опытным Черномырдиным. А на Бурбулисе Ельцин просто сорвал злость. Сначала перестал с ним общаться, просто «отказал от дома». В апреле удалил из правительства, а в ноябре не только отправил в отставку, но и упразднил саму должность госсекретаря, действительно нелепую.
При этом примирение с Хасбулатовым и Руцким к тому времени стало невозможным. Разгоралась новая буря. Так и прошел для России «лихой» 1992 год.
Это очень интересно!