Минский Т-34

Начнем с трагического эпизода начала войны – попытки прорыва танка Т-34 через захваченный немецкими войсками Минск. Правда, в настоящее время наиболее известен рейд среднего трехбашенного танка Т-28 по этому городу, который произошел 3 июля 1941 г. По утверждению механика-водителя Д.И. Малько, остов его подбитого сгоревшего Т-28 простоял на одной из улиц уже освобожденного от немецких оккупантов Минска достаточно долго. Однако не сохранилось ни документальных свидетельств противника, ни фотографий подбитого танка. В то же время фото Т-34, подбитого в Минске летом 1941 г., хорошо известны.

В Интернете можно найти следующую цитату из журнала боевых действий 20-й танковой дивизии вермахта: «29 июня в 17:30 два танка пытались с юга прорваться через Минск. Один дошел до дивизионного КП, покрошил из пулемета несколько а/м, но был подбит огнем ПТО и подручными средствами. Комдив получил легкое ранение». И еще одна цитата из отчета батальона связи все той же 20-й немецкой танковой дивизии: «29 июня сколе 18.GG танк противника пытался прорваться через Минск. В непосредственной близости от дивизионного КП танк был уничтожен связистом лейтенантом Швермером броском связки ручных гранат. Швермер заслуживает награждения Железным Крестом 2-й ст.».

Теперь попробуем разобраться, каким образом в Минск с юга могли ворваться два советских танка. 29 июня 1941 г. в районе города Слоним, который находится на западе Белоруссии, безуспешно пытался вырваться из окружения 6-й механизированный корпус генерал-майора М.Г. Хацкилевича. По различным данным, к началу войны этот корпус насчитывал от 238 до 452 танков Т-34 (из них 66 машин с пушками Л-11). Из-за острой нехватки топлива, боеприпасов и запчастей (после уничтожения немецкой авиацией и отходящими на восток советскими частями складов боепитания, автобронетанкового имущества, ГСМ и продфуража) большинство танков пришлось просто взорвать. Многие экипажи пытались прорваться на восток, причем далеко не всегда в пешем порядке со снятыми со своих боевых машин пулеметами.

В наши дни буквально все подбитые и сгоревшие танки Красной Армии обычно записывают на счет вермахта и армий стран союзников гитлеровской Германии. О том, что боевые машины могли быть выведены из строя своими экипажами, говорить как-то не принято. В одном из пунктов «Доклада о проделанной работе 3 отделом БТУ Красной Армии за период с 22.06.1941 г. по 6.07.1941 г.» от 7 июля 1941 г. говорилось следующее: «…Составлены памятки для водителей танков «КВ», Т-34, Т-40 по вооружению, электрооборудованию и по уничтожению танков взрывным способом».

 

 

Танки Т-34, уничтоженные в Слониме. Судя по разрушениям домов, для этого немцам пришлось приложить немало сил.

Приведем еще один документ, подписанный начальником Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковником П.П. Полубояровым 8 июля 1941 г., – «Распоряжение начальника Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта об эвакуации танков, вышедших из строя»:

«Во исполнение телеграммы Генерального Штаба Красной Армии № 525 от 7 июля 1941 г. примите к руководству следующее:

Вышедшие из строя и подбитые в боях тонки и бронемашины на территории, занимаемой противником, не оставлять, а принимать все меры для их эвакуации. Танки, не могущие быть отремонтированными средствами частей армий, отправлять для ремонта на заводы промышленности и ремонтные базы.

Если не представляется возможным эвакуация поврежденных танков, остающихся на территории противника, то они должны быть уничтожены на месте имеющимися подручными средствами: подорвать, сжечь, разбить так, чтобы оружие, мотор и механизмы не могли быть восстановлены».

По всей видимости, в июне 1941 г танкистам 6-го мехкорпуса не всегда было не до выполнения подобных приказов. Остается только предполагать, каким танкам из состава этого соединения все-таки удалось вырваться из огненного кольца окружения и добраться до Минска. Ведь если двигаться со стороны Слонима через Барановичи, то как раз можно выйти на юго-западные окраины города. Однако от Слонима до Минска порядка 180 км. При отсутствии топлива танки Хацкилевича вряд ли бы смогли достичь столицы Белоруссии. Кроме того, кольцо окружения становилось все плотнее, а трасса Брест – Минск была забита немецкими войсками. Шансов на прорыв практически не оставалось.

Как известно, два последних Т-34 и один КВ-1 из состава 6-го мехкорпуса погибли в Слониме. По одним данным, неудавшийся прорыв состоялся 27 июня, по другим -1 июля 1941 г. Тем не менее, бой в городе произошел весьма жестокий. Советские танкисты сумели подбить танк противника, обстрелять из орудий два здания, в которых размещались штаб и фельджандармерия, подавить гусеницами автотранспорт. Первый Т-34 был подбит и сгорел на Ружанском шоссе, а два других танка попытались переправиться на другой берег реки Щара по деревянному мосту. KB преодолеть мост не смог. Машина потеряла управление и съехала в реку левее моста. Экипаж идущей следом «тридцатьчетверки» прикрыл пулеметным огнем отход экипажа вышедшего из строя КВ. Затем Т-34 развернулся и вновь устремился к центру города, где и был подбит.

На фото этого Т-34 хорошо видны две отметины от бронебойных снарядов на левой скуле башни. Нетрудно догадаться, что немецкие артиллеристы пытались попасть в бронировку откатной части пушки, при этом умудрились разбить левую гусеницу «тридцатьчетверки». Потеряв гусеницу, танк едва не протаранил стену одного из домов. Теперь добить его не составляло особого труда. Возможно, что к этому времени в танке закончились и все боеприпасы. Экипаж «тридцатьчетверки» погиб, покидая свою боевую машину.

При изучении фото подбитых и брошенных Т-34 из состава 6-го механизированного корпуса можно сделать такой вывод: большинство фотографий сделано немцами не южнее Гродно, где танкисты Хацкилевича пытались сломить сопротивление двух немецких пехотных дивизии, а уже на путях отступления, на разбитых переправах через речку Зельвянка, у деревни Озерница и на подступах к городу Слоним. Но полностью отказываться от версии прорыва одного из танков 6-го мехкорпуса через Минск не следует. Кроме машин 6-го мехкорпуса через город мог двигаться и танк, принадлежавший 315-му танковому батальону 24-й Самаро-Ульяновской Железной дважды Краснознаменной стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор К.Н. Галицкий. 25 июня 1941 г. дивизия получила из разных частей 8 KB, 15 Т-34 и 14 Т-26.

С 29 июня 1941 г. 24-я стрелковая дивизия находилась в полуокружении. Согласно приказу командира 21-го стрелкового корпуса генерал-майора В.Б. Борисова, дивизия начала отход через Налибокскую пущу в направлении населенного пунш Негорелое. Поселок Негорелое также расположен на шоссе Брест-Минск, но уже значительно ближе, примерно в 65 км на юго-запад от белорусской столицы. 315-й танковый батальон как раз и прикрывал отход дивизии. Вполне возможно, что один из Т-34 по каким-то причинам отстал от основных сил батальона, и его экипаж решил пробиваться к своим через Минск.

Сохранилось несколько воспоминаний жителей города о рейде советских танков по улицам Минска.

Бывшая подпольщица Я.М. Савицкая: «28 июня, под вечер, когда на Советской улице (ныне проспект Независимости) скопилось большое количество фашистских войск, со стороны товарной станции появились два советских танка. Продвигаясь вперед, к Академии наук, танкисты на ходу вели огонь из пушек и пулеметов, в упор расстреливая гитлеровских солдат. Это было так неожиданно, что захватчики не на шутку растерялись. На Комаровке, где сейчас находится Полиграф-комбинат им. Якуба Коласа и завод им. Серго Орджоникидзе, один танк гитлеровцы подбили, другому удалось вырваться из огненного кольца. Из загоревшейся машины выскочили три танкиста. Отстреливаясь, они забежали во двор продовольственного магазина. Двоих танкистов фашисты убили, третьему подминая под себя мотоциклы и ведя беспрерывный пулеметный огонь. Он вырвался на площадь, ту самую, где стоит сейчас памятник партизанам, и остановился. То ли заглох мотор, то ли кончилось горючее. Немцы подтянули противотанковое орудие и ударили по танку прямой наводкой. Машина вспыхнула… Командир танка сумел добежать до улочки и скрылся в одном из дворов… Каждое утро у танка появлялись цветы, но его бортах клеились листовки подпольного горкома партии, писались надписи, призывавшие к борьбе с оккупантами. Мы, ребята, жившие при комаровской амбулатории, несколько раз умудрились исписать его борта словами «Смерть фашистским оккупантам!» Почти три года продолжалось единоборство, и, наконец, комендант Минска приказал увезти непобежденный танк».

Житель Минска Николай Николаевич Окружной, воевавший в партизанском отряде им. Ленинского комсомола 1-й Минской бригады: «Мне на начало войны было 15 лет… В тот день, когда советские танки прорвались в Минск, мы побежали на улицу Долгобродскую, где в полуподвальном помещении под домом был магазин. Набрали крупы, папирос, конфет, вышли но Советскую и забрались в Дом Советов. Смотрим в окно, а от электростанции идут три танка. Точно не скажу, но создалось впечатление, что они повернули от оперного театра. Мы подумали, что танки немецкие, глянули в проем окна, а это наши танки – Т-54. В это же время в город по Логойскому тракту входила колонна немцев. И на наших глазах начался бой. Когда первый танк подбили, еще одна машина раза два выстрелила, развернулась и поехала по Советской, потом свернула на Долгобродскую – к Военному кладбищу. Второй танк тоже несколько раз выстрелил и рванул на Московское шоссе. А первый – загорелся. Горел, но стрелял. Так он и стоял там, рядом с местом, где потом вешали наших подпольщиков. Что с ним стало в итоге, не знаю…».

Нетрудно заметить, что показания трех свидетелей того боя явно разнятся. По одной версии, в Минск ворвался один танк, согласно второй – два, а по третьей – даже три. Не все ясно и с судьбой экипажа танка, подбитого на Комаровской развилке (ныне площадь Якуба Колоса) у института физкультуры. Кто-то видел трех спасшихся танкистов, кто-то всего одного. По крайней мере один из этих Т-34 пересек практически весь город с юга-запада на северо-восток и был подбит уже почти на самой его окраине. Немцы долгое время не убирали танк с Комаровской развилки: сначала явно в пропагандистских целях, стремясь показать всему населению бессмысленность дальнейшего сопротивления, а затем просто использовали его как… дорожный указатель. Совсем недавно в сети появился снимок разборки сгоревшего Т-34 на Комаровской развилке в период немецкой оккупации в 1942-1944 гг.

На большинстве фото запечатлен уже сгоревший танк. А снимков, сделанных сразу после окончания боя, известно всего два. На одном из них хорошо видно, что люк механика-водителя закрыт, гусеничные ленты в полном порядке, бандажи на всех опорных катках в идеальном состоянии. Правда, из дополнительных топливных баков, расположенных на бортах корпуса, валит сизый дым. Рядом с баками прикреплен брезент. Неподалеку от «тридцатьчетверки» лежит тело погибшего танкиста. По всей вероятности – это командир танка. На данный факт указывает вторая фотография Т-34, сделанная со стороны кормы. На правой руке убитого танкиста виден страховочный ремешок (тренчик) для личного оружия. Тело второго погибшего красноармейца лежит на крыше моторно-трансмиссионного отделения танка. Гусеницы и бандажи опорных катков повреждений не имеют.

На немецких снимках других «тридцатьчетверок» 6-го мехкорпуса, подбитых в районе деревни Озерница, видны еще вполне целые танки, а на других – уже сгоревшие. Конечно, белесый дым, ползущий над танками, не заметить невозможно, однако и пылающими кострами их назвать нельзя. Подобных фото со сгоревшими дотла Т-34 без видимых повреждений очень много, что наводит на вполне очевидные выводы: либо немцы намеренно сжигали обездвиженные машины, чтобы в дальнейшем они снова не были использованы по своему прямому назначению, либо их уничтожали отступающие советские войска.

Но самые любопытные изменения с внешним видом подбитого Т-34 можно увидеть на фото, якобы сделанных немцами в районе поселка Ружаны Брестской области (38 км строго на юг от города Зельва). При рассмотрении снимка особых повреждений у Т-34 незаметно, что наводит на мысль о выходе его из строя из-за неисправности. Однако существуют и другие фото той же «тридцатьчетверки», но… уже без башни. Зачем немцам понадобилось взрывать уже захваченный танк, не совсем понятно. Что касается принадлежности Т-34, то и здесь не все ясно. Как известно, в районе Ружан через немецкое кольцо окружения пытались прорваться части 13-го мехкорпуса, 49-й, 113-й стрелковых дивизии. Обычно наличие з 13-м мехкорпусе Т-34 и KB нигде не отмечается, но по другим сведениям в данном соединении все-таки имелись новые танки, но в очень небольшом количестве. Впрочем, часть танков 6-го мехкорпуса могла пробиваться к своим через Беловежскую пущу, и запечатленная на снимке «тридцатьчетверка» входила в состав 4-й или 7-й танковых дивизий корпуса.

Основные попадания в «минский» Т-34 приходятся на лобовую часть башни. Прежде всего, бросаются в глаза две пробоины от 50-мм снарядов на бронировке откатной части пушки Ф-34. Еще одна пробоина (или отметина) от 50-мм противотанкового снаряда видна внизу, у основания башни, с левой стороны от орудийной маски. Кроме того, вся башня с лобовой проекции буквально истыкана следами снарядов, вероятнее всего, калибра 37-мм. Таким образом, огонь по Т-34 велся достаточно плотный. Возможно, его пушка была выведена из строя в самом начале прорыва, и единственной надеждой танкистов на успех стали гусеницы.

14 июля 1941 г. американской журнал «Time» опубликовал заметку «Третья неделя войны – в поисках второго дыхания». В ней также сообщалось о прорыве неизвестного экипажа Т-34 через Минск: «Русские ошеломили нацистов своей фанатичной храбростью. Немецкие репортеры описали безумную атаку одного русского танка в ходе уличных боев за Минск – он рвался вперед как динозавр, невзирая ни на что. Снаряды немецких противотанковых орудий изрешетили его башню, но бурое чудовище продолжало двигаться, ведя огонь во всех направлениях. В конце концов танк удалось поджечь; экипаж погиб вместе с машиной…».

А теперь вернемся к истории с прорывом через Минск трехбашенного Т-28. Со слов его механика-водителя Д.И. Малько, это произошло 3 июля 1941 г., т.е. через 4 дня после попытки одного (или нескольких) Т-34 пробиться на восток. Причем Т-28 шел через Минск не с юго-западной, а с юго-восточной стороны. Как такое могло случиться? По утверждениям Малько, в конце июня 1941 г. он оказался вместе со своим Т-28 достаточно далеко от Минска, на реке Березина (около 105-110 км на восток). Именно там и произошла встреча старшего сержанта с будущим экипажем – майором и четырьмя курсантами. На брошенном складе Малько вместе с новоявленными членами экипажа заправил танк горючим и боеприпасами и пошел на прорыв через Минск. Несмотря на жестокий бой и серьезные потери, причиненные противнику, выйти к своим не получилось. Однако, как уже ранее упоминалось, никаких документальных подтверждений этого марша пока найти не удалось.

Более того, по странному стечению обстоятельств место гибели танка Малько совпало с местом последнего боя «тридцатьчетверки». Дмитрий Иванович в своих воспоминаниях прямо указывает, как видел из своего танка ту самую Комаровскую развилку, где уже должен был находиться подбитый Т-34. По его словам, на подходе непосредственно к этой развилке экипажу Т-28 открывался прямой путь к городским окраинам и выход на Московское шоссе. В то же время Малько указывает, что Т-28 был подбит на Долгобродской улице, а она находится в другой стороне города (в те годы – юго-восточная окраина Минска).

Вызывает сомнение и описание команд, которые отдавал майор механику-водителю. Дело в том, что во время рейда тот просто не мог пробраться к месту Малько. Напомним, что в танке Т-28 будка механика-водителя была выдвинута вперед и зажата между двумя пулеметными башнями. Кроме того, в Т-28 имелся подвесной пол в главной (центральной) башне, а часть снарядов размещалась во вращающихся барабанах («вертушках») и стойке для восьми снарядов, расположенной между сиденьями командира и наводчика. Поэтому при движении машины и в условиях боя добраться до механика-водителя через узкий проход, расположенный под казенником пушки, было практически невозможно. В Т-34 все было совершенно иначе – в ходе боя командир из-за ненадежной связи по ТПУ отдавал команды механику-водителю буквально ногами, ставя их ему на плечи. Таким образом, не является ли описываемый Малько танк на самом деле Т-34?

Воспоминания Малько «За рычагами танка» увидели свет в 1986 г. и, без сомнения, подверглись серьезной корректировке при подготовке к печати, поскольку в них ветеран войны наверняка поведал о нелицеприятных событиях начала войны, о которых говорить тогда не рекомендовалось.

В документальном фильме «Судьба солдатская» («Беларусьфильм», студия «Летопись», 1989 г.) Дмитрий Иванович весьма обстоятельно и сдержанно рассказал о прорыве Т-28 через Минск, без всякого самовосхваления и зазнайства. Стоит отметить, что фильм вышел в разгар так называемой «перестройки», когда в Советском Союзе окончательно исчезла цензура, особенно при освещении исторических событий.

По словам Малько, в апреле 1941 г. на склад автобронетанкового имущества Западного военного округа, которым он заведовал, прибыл средний Т-28. В конце июня, когда положение в районе Минска резко ухудшилось, началась эвакуация. Начальник склада майор Денисковский приказал Малько сжечь танк, однако старший сержант уговорил его отправить боевую машину в тыл вместе с колонной склада. Интересно, что в печатной версии мемуаров Малько нет упоминания о приказе начальника склада уничтожить боевую машину.

Малько не раз говорил о брошенных под Минском больших армейских складах с запчастями, боеприпасами, обмундированием и продовольствием. Без сомнения, в июне 1941 г. картина повального бегства и разгрома Западного фронта произвела на старшего сержанта и его спутников угнетающее впечатление. Кстати, размещение таких складов возле предполагаемого театра военных действий было связано вовсе не с агрессивными намерениями СССР, а с изучением опыта боев в предыдущих военных конфликтах, прежде всего на реке Халхин-Гол летом 1939 г. Тогда в далекой Монголии возникли серьезные проблемы со снабжением наших войск. Стремясь не повторять прежних ошибок, командование Красной Армии решило придвинуть склады как можно ближе к границе. Столь катастрофическое развитие событий в Белоруссии тогда ни у кого просто не укладывалось в голове.

Не подвела память бывшего механика-водителя Т-28 и с количеством снарядов и патронов, загруженных в танк перед прорывом, – более 60 снарядов и 7000 патронов: боекомплект трехбашенного танка состоял из 69 (74) снарядов и 7938 патронов. А в боекомплект «тридцатьчетверки» входили 77 снарядов и 4725 патронов.

Разбирать полностью маршрут движения Т-28 по Минску не имеет особого смысла, кроме одного эпизода. Согласно книжной публикации, танк почти достиг Комаровской развилки, но поравнявшись с Долгобродской улицей, попал под огонь немецких противотанковых орудий и вскоре был подбит. В фильме Малько сообщил только о том, как в районе Долгобродской улицы его Т-28 получил три попадания и загорелся, а о приближении к Комаровской развилке даже не упомянул.

Возможно, после вмешательства «редактора» в текст воспоминаний Малько попали сведения о прорыве через Минск другого танка – Т-34, чем и объясняется соответствующее описание действий экипажа. По книжной версии, разбитый Т-28 все равно должен был находиться совсем неподалеку от Т-34, уничтоженного немцами 29 июня 1941 г. Однако он почему-то не попал в многочисленные объективы немецких фотоаппаратов, в отличие от «тридцатьчетверки».

Учитывая все вышесказанное, попробуем предположить, что 3 июля 1941 г. через Минск прорывалась только одна «тридцатьчетверка» и вел ее именно Малько. Но после войны Дмитрий Иванович намеренно поменял марку своей боевой машины на устаревший Т-28, поскольку в 1941 г. Т-34 являлся секретным и разглашение сведений о нем (тем более – сдача врагу) могло расцениваться как воинское преступление. У этой версии также есть серьезные основания: после выхода из окружения в Рославле старшего сержанта едва не расстреляли за утрату вверенного ему танка. Кроме того, в особом отделе с него могли спросить не только за Т-28, но и за весь оставленный склад автобронетанкового имущества.

Не исключено, что после столь жестокого испытания Малько и решился на такой шаг. Как опытный танкист он прекрасно знал конструктивные особенности всех танков Красной Армии предвоенных лет и потом постоянно выдавал свой Т-34 за Т-28. Танк остался на территории, захваченной немцами, поэтому проверить его показания не представлялось возможным. Кроме того, свидетели того прорыва вообще не имели понятия о том, какая машина двигалась через Минск летом 1941 г.

В то же время не исключена версия нескольких танковых прорывов через Минск. Например, в Интернете появлялись сведения о попытке пробиться через город еще и легкого БТ.

Не отрицая полностью версию с действиями в городе Т-28, попробуем разобраться, где он мог быть подбит. Обратимся к довоенной карте Минска. Допустим, что во время прорыва в районе Круглой площади экипаж танка сбился с маршрута, разработанного майором, взял вправо и свернул в Безбожный переулок (были в те времена и такие названия), а далее вышел на Долгобродскую улицу, но в несколько ином месте, где также образуется своеобразная развилка дорог и тоже есть старое кладбище. Малько мог легко перепутать ее с Комаровской развилкой. В условиях тяжелого боя, когда в смотровую щель Т-28 видно не слишком много, такой вариант развития событий вполне вероятен. К тому же Минск в начале войны неоднократно подвергался массированным авианалетам и был сильно разрушен, что, естественно, затрудняло ориентировку механика-водителя. То есть танк оказался не на центральной магистрали, а несколько восточнее, ближе к окраинам города. Недаром Дмитрий Иванович упоминает про огороды, где его после гибели танка прятали местные жители.

Нельзя исключать, что Т-28 двигался по окраинам Минска, ведь шансов прорваться на Московское шоссе у экипажа тоже не было. Скорее всего, трасса была забита немецкими войсками, двигавшимися на Восток. Поэтому танк мог закончить свой боевой путь на довольно приличном удалении от Комаровской развилки, где-то на пересечении (или чуть дальше) Безбожного переулка и Долгобродской улицы. В отличие от комаровского Т-34, он оставался в стороне и не являлся популярным объектом для фотосъемки.

В пользу данной версии говорит и тот факт, что Малько к концу дня сумел добраться до юго-восточной окраины Минска и скрыться в лесах. Если бы машину подбили в центре города, тогда танкист, раненый в голову, вряд ли бы смог спастись. А утверждения о том, что разбитый Т-28 еще долгое время ржавел возле Комаровского рынка (напротив того места, где сегодня находится Минская филармония), следует, скорее всего, считать ошибкой Дмитрия Ивановича, допущенной при подготовке текста воспоминаний. Но согласимся, что ошибка очень странная, вызывающая массу вопросов. Впрочем, это всего лишь одна из версий тех событий.

Иногда в описании прорыва танка Малько фигурирует еще и Кальварийское кладбище. По одной из версий, именно здесь и был подбит Т-28. Однако данное кладбище находится в совершенно противоположной стороне (на юго-западе Минска) от места гибели боевой машины, на которую указал Малько. Не исключено, что упоминания о Кальварийском кладбище связаны вовсе не с экипажем танка Т-28, а с «тридцатьчетверкой», ворвавшейся в Минск как раз с юго-запада.

Наконец, не является ли вся история с прорывом Т-28 через Минск выдумкой от начала до конца? Ведь кроме мемуаров самого Малько нет других доказательств, подтверждающих этот рейд. Одним из якобы весомых аргументов скептиков является отсутствие данных о наличии танка Т-28 в начале мая 1941 г. на складе №105, на котором служил Малько. Дмитрий Иванович называл совершенно иной месяц прибытия танка из капитального ремонта на склад – апрель. Не исключено, что он просто запамятовал: такие факты удержать в голове в течение жизни очень трудно, практически невозможно. По документам на 1 июня 1941 г., в ЗапОВО числилось 63 таких танка, из них 50 требовали или находились в ремонте.

Если же Малько прорывался через Минск все же на Т-34, то откуда тогда этот танк оказался на окружном складе? Ведь все «тридцатьчетверки» шли с заводов непосредственно в мехкорпуса. Но назвать Дмитрия Ивановича фантазером не поворачивается язык. Он по своей инициативе начал поиски членов экипажа своего танка. И нашел одного из них. Им оказался бывший курсант Н.Е. Педан, пулеметчик правой башни. Раненый, он тоже успел покинуть горящую машину, но потерял сознание и попал в плен. Педан также подтвердил факт прорыва танка Т-28 через Минск. Рассуждать в данном случае о каком-то спланированном сговоре двух ветеранов воины просто глупо и нелепо. Примечательно, что в сентябре 1966 г. Д.И. Малько наградили орденом Отечественной войны 1-й степени за этот рейд.

Но и с «тридцатьчетверкой» тоже не все ясно. Согласно журналу боевых действий немецкой 20-й танковой дивизии, Т-34 ворвался в Минск с юго-запада. Но ведь 20-я танковая вошла в город с северо-запада. Почему ни одна из немецких частей не пресекла путь «тридцатьчетверки» раньше? Кроме того, Т-34 подбили артиллеристы той же 20-й танковой дивизии, а на башне сгоревшего танка, превращенного немцами в дорожный указатель, виден знак 12-й танковой дивизии с указанием места ее расположения. Жители Минска, пережившие немецкую оккупацию, говорят о двух или даже о трех танках, пытавшихся пробиться через город, но их фото пока тоже нет. Отсутствуют и данные немецкой аэрофотосъемки города в те дни, которые, возможно, могли бы прояснить ситуацию с местонахождением подбитых советских танков.

Безусловно, рассмотренные попытки прорыва советских танков Т-34 и Т-28 через Минск требуют более тщательного изучения всех известных фактов или свидетельств. Делать какие-либо окончательные выводы пока преждевременно. Остается только надеяться, что появятся новые документальные данные, которые окончательно поставят точку в этой запутанной истории начального периода Великой Отечественной войны.