Причины катастрофических неудач начального периода Великой Отечественной войны чаще всего объясняют неверием Сталина в возможность германского нападения. Тем не менее периодически озвучивается и другая мысль, согласно которой причиной было предательство советских генералов. Попробуем разобраться в обоснованности этой версии.
Для начала посмотрим на тех, кто командовал советскими войсками в первые 10 дней Великой Отечественной, двигаясь сверху вниз по иерархической лестнице.
Принявшие первый удар
На самой вершине находился нарком обороны маршал Семен Константинович Тимошенко, в личной преданности которого вождю не приходится сомневаться. Знакомы они были со времен Гражданской войны, поскольку Тимошенко командовал дивизией в 1-й Конной армии, которая была выпестована Сталиным в период его руководства обороной Царицына и борьбы против Деникина.
После репрессий 1937-1938 годов именно «конармейцев» вождь продвигал на высшие командные должности. Правда, самого видного из них – Климента Ворошилова – он с поста наркома обороны снял, но заменил на Тимошенко, который успешно провел Освободительный поход в Западную Белоруссию и взломал «линию Маннергейма».
Забегая вперед, отметим, что в первые месяцы Великой Отечественной Тимошенко вполне успешно ликвидировал промахи своих подчиненных в качестве командующего фронтами и осуществил первую успешную стратегическую контрнаступательную операцию под Ростовом-на-Дону.
Следующая по значимости фигура – начальник Генштаба, генерал армии Георгий Константинович Жуков, прославившийся разгромом японцев на Халхин-Голе. И уж его-то записывать в предатели точно не приходится.
Но кто же командовал приграничными округами, встретившими фашистских агрессоров и ставшими фронтами? Самый важный и самый сильный по численности войск и насыщенности техникой Западный особый военный округ (Белоруссия – будущий Западный фронт) возглавлял генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов. Гражданскую он закончил писарем, но потом сделал удачную карьеру. Переломным моментом стало его участие в войне в Испании, где под псевдонимом Пабло он командовал танковой бригадой, обеспечившей победу под Гвадалахарой (1937).
Павлов получил Золотую Звезду, и, вернувшись на родину, возглавил Автобронетанковое управление Красной армии. Именно благодаря ему на вооружение приняли знаменитый Т-34, но в то же время по его инициативе рас-формировали танковые корпуса, оставив только танковые бригады. Эта реорганизация имела роковые последствия, которую лишь в минимальной степени смягчило формирование перед самой войной механизированных корпусов. Располагая численным превосходством в бронетехнике, Красная армия не успевала формировать танковые группировки, способные противостоять ударным группам германских «панцерваффе».
Вторым по численности Киевским особым военным округом (Юго-Западный фронт) командовал генерал-полковник Михаил Петрович, неплохо проявивший себя в Зимней войне, но всего лишь в качестве командира дивизии.
Одесский особый военный округ (Южный фронт) возглавлял еще один бывший конармеец, генерал армии Иван Владимирович Тюленев. В Гражданскую он был комбригом в дивизии Тимошенко, в Великую Отечественную крупным полководцем не стал, но как раз к нему в первые недели войны не было нареканий.
Теперь перенесемся на север. Прибалтийским округом (Северо-Западный фронт) командовал генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов, отметившийся в Зимней войне с Финляндией, но крупными группами войск ранее не командовавший.
И наконец, перекрывавший границу с союзной Гитлеру Финляндией Ленинградский округ (Северный фронт) возглавлял генерал-лейтенант Маркиан Михайлович Попов, боевой опыт у которого вообще отсутствовал. Зато, к счастью, опыта хватало у подчиненных ему командармов.
Никакого заговора с целью сдачи врагу советской территории перечисленные генералы не могли организовать в принципе. Фигуранты так называемого «заговора Тухачевского» (независимо оттого существовал, заговор или нет) были боевыми товарищами, связанными личными узами. Генералы же 1941 года (разумеется, за исключением Тимошенко и Тюленева) разве что пересекались на каких-то совещаниях комсостава или маневрах, а высоких постов достигли только в условиях вызванного репрессиями кадрового голода.
Неудивительно, что Сталин в их случае никакого заговора не искал. Сделавший все, что мог, погиб смертью храбрых в бою, а из трех переживших войну командующих приграничными округами 1941 года (Тюленева, Кузнецова и Попова) только один Попов к маю 1945-го сумел вырасти на одно звание – до генерал-полковника. Получается, что полученные авансом высокие чины к концу войны они едва смогли отработать.
Но вернемся к первым дням Великой Отечественной и посмотрим, как развертывались боевые действия на огромном пространстве от Кольского полуострова до Молдавии.
От Заполярья до Литвы
На крайней северной оконечности этого фронта – под Мурманском – части 14-й армии Валериана Фролова остановили противника на рубеже приграничной реки Западной Лицы.
На ухтинском направлении бои разгорелись 3 июля, причем здесь финнам тоже не удалось прорвать советскую оборону на реке Войница. В Южной Карелии 7-я армия Филиппа Гореленко медленно и организованно отходила перед численно превосходящей финской армией «Карелия», подкрепленной немецкой дивизией.
Осада расположенной на юге Финляндии советской военно-морской базы Ханко продолжалась до начала декабря, когда весь ее личный состав был эвакуирован в Ленинград и Кронштадт.
В целом боевые действия на пространстве от Мурманска до Финского залива развивались вполне приемлемо для Красной армии. Однако в Прибалтике, где Северо-Западный фронт Федора Кузнецова противостоял Группе армий «Север», ситуация складывалась скверно.
4-я танковая группа генерала Эриха Гепнера еще на границе буквально перемолола 11-ю армию и устремилась к Западной Двине, гоня перед собой части 8-й армии. Тогдашнюю столицу Литовской советской республики Каунас немцы взяли уже 23 июня.
По требованию Москвы Кузнецов приказал 12-му и 3-му механизированным корпусам нанести удар по флангам Гепнера, но, будучи сформированы совсем недавно, они не могли соперничать даже с германскими танковыми дивизиями.
30 июня войска будущего фельдмаршала Георга фон Кюхлера взяли Ригу. Это была столица уже третьей советской республики, потому что чуть раньше пал Минск.
Белорусская катастрофа
Как командующий Западным фронтом, Павлов оказался совершенно беспомощен и полностью упустил из рук управление войсками. В принципе, ничего странного в этом не было. В Испании он отлично командовал войсками, но крупнейший из округов (фронтов) возглавил, не имея реального опыта командования армией, корпусом или даже дивизией. А ведь ему противостояли военачальники, имевшие опыт кампаний в Польше, Франции, на Балканах, и облегчать ему жизнь они вовсе не собирались.
Многие беды объяснялись действиями вражеских диверсионных групп, уничтожавших линии и без того не очень надежной связи. Но главной трагедией стала атака вражеской авиации на советские аэродромы.
Из общего числа в 1200 уничтоженных немцами 22 июня советских самолетов более 700 пришлось именно на Белоруссию. Командующий ВВС округа Иван Копец застрелился, а немцы получили абсолютное господство в воздушном пространстве.
Успех вражеских налетов объяснялся тем, что аэродромы находились сравнительно недалеко от границы и было их немного. Позже защитники Павлова указывали, что рассредоточить авиацию и отодвинуть ее базы подальше от границы он не мог без санкции Генштаба. Но при этом не приводится никаких документов, что Павлов или Копец о таких разрешениях просили.
На земле противник действовал по обычной схеме, концентрируя главные силы на нескольких решающих участках, затем раскалывал мощными танковыми клиньями оборону и устремлялся вперед, оставляя в своем тылу окруженные группировки. Утром 22 июня 3-я танковая группа Германа Гота нанесла удар по Сувалковскому выступу и, захватив все три моста через Неман, устремилась вглубь советской территории. 24 июня германские танки появились на улицах Вильнюса. Затем пало Молодечно, после чего один из корпусов Гота развернулся на Минск, а другой рванул между Вильнюсом и Лидой, отсекая Западный фронт от Северо-Западного.
28 июня, сломив сопротивление 13-й армии, немцы уже были в Минске, оставив в тылу окруженную под Белостоком советскую группировку. На следующий день западнее белорусской столицы танки Гота встретились со 2-й танковой группой Гейнца Гудериана, замкнув еще одно кольцо окружения.
Бои в белостокском котле закончились к 1 июля, в минском – к 10-му и в общей сложности стоили Красной армии только пленными порядка 280-320 тысяч военнослужащих.
Подводя итоги и оценивая состояние вверенных ему войск, Гот писал Гитлеру: «Немецкий солдат чувствует свое превосходство над противником. Русские не могут организовать твердое управление войсками».
Борьба за Украину
На самом деле, такое «твердое управление» враг почувствовал на Украине, где развертывалось противостояние группы армий «Юг» и Юго-Западного фронта Михаила, а также «подпиравшего» его Южного фронта Ивана Тюленева.
Южный фронт в первые дни войны не только успешно отбил наступление румынско-немецких войск, но и провел десантную операцию, сумев создать на вражеском берегу Прута плацдарм протяженностью 76 километров по фронту. Отойти с территории Молдавской СССР пришлось в начале июля из-за продвижения врага на Украине.
Здесь немцы сначала рассчитывали отсечь врезающийся на их территорию львовский «выступ». Судьба, а точнее кремлевская директива («обрушиться на вражеские силы и уничтожить их»), казалось, обеспечила для этого все необходимые предпосылки, но не кинулся в расставленную для него ловушку, а ограничился достаточно символическими контратаками. Жуков, появившийся в Киеве уже вечером 22 июня, фактически одобрил такой образ действий, после чего оба генерала занялись выстраиванием грамотной обороны.
24 июня выдвигавшийся на позиции 8-й механизированный корпус Дмитрия Рябышева прошел через Львов, где его бойцы попутно разогнали украинских националистов, пытавшихся поднять в городе восстание. На следующий день корпус уже наносил контрудар, в ходе которого удалось отбить город Лешнев. Другие соединения успехов не добились.
Так или иначе, и на Украине немцы тоже продвигались вперед, не сумев, впрочем, устроить нашим войскам даже маленького «котелочка». 30 июня части вермахта взяли Львов, по ходу дела разогнав путавшихся у всех под ногами и пытавшихся провозгласить независимость Украины бандеровцев.
Расстрел за «халатность»
Общий обзор боевых действий показывает, что первопричина неудач Красной армии крылась в быстром разгроме Западного фронта, вследствие чего пришлось отводить войска из Украины и Прибалтики.
Сам Павлов бессмысленно носился по фронту, причем, поскольку никакого эффекта от этих метаний не чувствовалось, в Москве могло сложиться впечатление, что он умышленно уклоняется от неприятных объяснений с высшим командованием или даже рассчитывает переметнуться к противнику.
30 июня его все же догнал вызов в Москву, где ему и пришлось объясняться с Жуковым и заменявшим Сталина Молотовым. Сам вождь за день до этого нагрянул с другими членами Политбюро в Генштаб и фактически был оттуда выдворен Тимошенко и Жуковым. Конечно, генералы не грубили, а лишь указали, что пока не могут всесторонне разъяснить общую остановку и сделают это позже. Вождь был настолько напуган подобным демаршем, что испугался переворота и уехал на дачу, но как раз 30-го к нему прибыли члены Политбюро, и стало ясно, что переворотом не пахнет.
Был создан высший орган управления страной – чрезвычайный Государственный комитет обороны во главе со Сталиным. И первым решением ГКО стала замена Павлова на Андрея Еременко (потом на Тимошенко).
2 июля Павлов отбыл на фронт в качестве заместителя Еременко, но уже 4-го его арестовали и вернули в Москву. Очевидно, что высшему руководству требовался «стрелочник», и Дмитрий Григорьевич являлся здесь идеальной кандидатурой, поскольку действительно был не безгрешен.
Его и трех приближенных к нему высших командиров (начальника штаба фронта Климовских, начальника связи Григорьева и командующего 4-й армией Коробкова) первоначально обвинили в «военном заговоре». Однако достаточно быстро выяснилось, что их промахи являлись следствием непрофессионализма, или, переводя на язык уголовного кодекса «халатности» и «неисполнения своих должностных обязанностей».
В обвинительном приговоре, после изложения конкретных эпизодов говорилось следующее: «Таким образом, Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т. и Коробков А.А. нарушили военную присягу, обесчестили высокое звание воина Красной Армии, забыли свой долг перед Родиной, своей трусостью и паникерством, преступным бездействием, развалом управления войсками, сдачей оружия и складов противнику, допущением самовольного оставления боевых позиций частями нанесли серьезный ущерб войскам Западного фронта».
Приговор был приведен в исполнение 22 июля 1941 года. В опубликованном по этому поводу приказе Сталина обозначался и ожидаемый воспитательный эффект столь сурового приговора: «Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица».
Судя по тому, что единоразово и в таком количестве в ходе войны генералов больше не расстреливали, расчет Сталина оправдался.
