Начать разговор о боевых действиях под Москвой стоите описания противостояния 1-го гвардейского Особого стрелкового корпуса генерал-майора Д. Д. Лелюшенко и немецкой 4-й танковой дивизии, которой командовал генерал-майор фон Лангерман.
Танковые сражения под Мценском с применением средних танков Т-34 стали известны во всем мире благодаря книге одного из основоположников германских танковых войск генерал-полковника X. Гудериана. В период существования Советского Союза его высказывания о том, как множество русских Т-34 атаковали боевые порядки 4-й танковой дивизии и нанесли ей значительные потери, кочевали из одного издания в другое. Именно в боях за этот город «тридцатьчетверки» показали в полной мере то, на что они способны, именно здесь родилась советская танковая гвардия.
К началу сентября 1941 г. обстановка на Восточном фронте складывалась явно не в пользу Красной Армии. На севере замкнулось кольцо окружения под Ленинградом, а на юге нависла угроза захвата немецкими войсками столицы Украины – Киева. 6 сентября верховное командование вермахта подготовило директиву №35, в которой говорилось о начале крупномасштабного наступления войск группы армий «Центр» на Москву. Общий замысел предстоящей операции был предельно ясен – советские войска, названные в данной директиве «группой армий Тимошенко», следовало разгромить до наступления зимы путем двойного окружения восточнее Смоленска с помощью мощных танковых группировок, сосредоточенных на флангах.
План «Барбаросса» изначально предполагал захват Москвы, однако бои за Смоленск и Киев задержали германское наступление на советскую столицу на 2-3 месяца. Безусловно, инициатива продолжала оставаться на стороне противника, но его войска с первых дней вторжения встретились с неожиданно упорным и самоотверженным сопротивлением Красной Армии и понесли значительные потери в живой силе и технике. Темпы продвижения на восток оказались значительно ниже запланированных, и попытка с ходу прорваться к Москве не удалась.
Теперь, по мнению германского командования, вновь настал благоприятный момент для захвата Москвы, которая имела не только очень важное экономическое и стратегическое значение, но и являлась важнейшим политическим центром СССР. Падение столицы могло крайне негативно отразиться на моральном состоянии всего советского народа. Более того, во всем мире также следили за тем, что происходит в далекой России. Если Красная Армия не выстоит, то сопротивляться силе германского оружия уже не сможет никто.
18 августа начальник генштаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер представил Гитлеру план нанесения силами группы армий «Центр» окончательного удара на Москву. Однако через два дня фюрер отклонил это предложение и 21 августа подписал директиву, согласно которой часть сил группы армий «Центр» должна была повернуть на юг, чтобы совместными действиями с группой армий «Юг» окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта. Директива определяла новую важнейшую задачу войны на Восточном фронте – временно отказаться от броска на Москву и до наступления зимы занять большую часть Украины и Крым. Таким образом Гитлер планировал стремительными ударами захватить промышленные и угольные районы, расположенные на реке Донец, и блокировать пути подвоза нефти для Красной Армии с Кавказа.
Гитлер рассчитывал на то, что после уничтожения советских войск на Украине появятся весьма благоприятные шансы для наступления на московском направлении.
23 августа Гальдер доставил эту директиву в штаб группы армий «Центр», где она была встречена весьма неодобрительно, особенно командующим 2-й танковой группы Гудерианом. В тот же день он вылетел в ставку Гитлера, где попытался убедить того в необходимости наступления на Москву, но тщетно.
24 августа штаб группы армии «Центр» отдал приказ о проведении дальнейшего наступления, целью которого являлось уничтожение 5-й армии Юго-Западного фронта, и вскоре танки Гудериана при поддержке 2-й полевой армии были вынуждены повернуть на юг Теперь солдатам группы «Центр» пришлось наступать по украинской земле, на город Конотоп и далее на Ромны и Лохвицу, где им предстояло соединиться с частями 1-й танковой группы генерал-полковника Э. фон Клейста и замкнуть гигантское кольцо окружения вокруг четырех советских армий.
В то время как под Киевом назревало невиданное доселе окружение войск Юго-Западного фронта, командование группы армий «Центр» продолжало готовить операцию по захвату Москвы. Ведь именно на московском направлении немцы намеревались быстро (до середины ноября) и окончательно решить судьбу всей военной кампании в России.
16 сентября Гитлер утвердил окончательный план нового немецкого наступления. По сути, он являлся частью очередного большого немецкого наступления на Восточном фронте. Общей его целью был разгром войск Красной Армии на всех трех стратегических направлениях – северном, центральном и южном. Германия все еще надеялась победно завершить войну до начала зимы. Главный удар, как и летом, наносился на Москву. Одновременно следовало продолжать наступательные операции под Ленинградом и Ростовом-на-Дону.
Ударами трех мощных танковых группировок надлежало прорвать советскую оборону, а затем окружить основные силы Западного, Брянского и Резервного фронтов, прикрывавших столицу. После этого немецким танкам предстояло обойти Москву с севера и юга для ее полного охвата. В то же время пехотные соединения должны были безостановочно наступать на Москву с запада.
Для осуществления столь грандиозных замыслов из-под Ленинграда скрытно перебрасывалась 4-я танковая группа генерал-полковника Э. Гепнера, которая заменила 2-ю танковую группу Гудериана и расположилась в центре, у Рославля. Ей ставилась задача рассечь советский фронт на московском направлении и соединиться с частями 3-й танковой группы генерал-полковника Г. Гота в районе Вязьмы. По обе стороны от 4-й танковой группы находились 4-я и 2-я полевые армии.
Севернее, из района Духовщины, на Москву наступала 3-я танковая группа Гота, а еще севернее, из района Западной Двины – 9-я полевая армия. Наконец, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ф. фон Бок, отказавшись наступать, как планировалось ранее, только на двух главных направлениях, решил образовать еще и третье направление за счет сил 2-й танковой группы Гудериана, высвободившейся после завершения сражений за Киев. Она должна была совместно со 2-й полевой армией окружить войска Брянского фронта и обеспечить после окончания боев против окруженной группировки стремительное продвижение в направлении Москвы, охватить ее с юга и перерезать пути на Серпухов и Коломну.
К концу сентября 1941 г. только на одном стратегически важном направлении немецкое командование впервые сосредоточило сразу три танковые группы и три полевые армии. Поддержка наступающих частей и соединений с воздуха возлагалась на 2-й воздушный флот. Развертывание столь крупной группировки наглядно показывает, какую особую значимость для высшего военного руководства Третьего рейха приобретал захват Москвы.
Для проведения новой наступательной операции немцы сосредоточили 78 дивизий, из них 14 танковых и 8 моторизованных. Общая же численность войск достигла почти 1 930 000 чел. На 10 сентября 1941 г. в танковых дивизиях, нацеленных на Москву, насчитывалось 2304 танка (108 Pz.I, 535 Pz.II, 811 Pz.III, 110 Pz.35(t), 312 Pz.38(t), 280 Pz.IV, 148 командирских машин), включая находившиеся в ремонте. К началу наступления часть этих танков могла быть потеряна, однако некоторые дивизии успели получить пополнение. Так, 12 сентября из резерва ОКХ в их распоряжение направили 35 Pz.38(t),71 Pz.III, 30 Pz.IV. Еще 56 Pz.38(t), 95 Pz.III и 30 Pz.IV поступили в течение сентября и октября. Фактически количество танков в танковых дивизиях довели до 80-100%.
В итоге для решающего удара немцам удалось собрать мощный бронированный кулак примерно из 1700-2000 боеготовых машин. К тому же к наступлению на Москву командование вермахта привлекло дополнительно две свежие танковые дивизии: 2-ю (63 Pz.II, 105 Pz.III, 20 Pz.IV и шесть командирских машин) и 5-ю (55 Pz.II, 105 Pz.III, 20 Pz.IV и шесть командирских машин).
Общий фронт наступления был весьма широк: расстояние между исходными позициями танкистов 3-й танковой группы Гота (севернее Смоленска) и Гудериана (на левом берегу Десны) достигало 380 км. Немецкие войска, находившиеся восточнее Смоленска, отделяли до Москвы 340-370 км по прямой, а танкам Гудериана требовалось преодолеть около 520-530 км.
19 сентября операция получила кодовое наименование «Тайфун». 24 сентября Гитлер и главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич в Смоленске провели последнее совещание всех командующих танковыми и полевыми армиями. Немецкое командование, окрыленное убедительной победой под Киевом, снова грезило проведением глубоких и стремительных операций на всем советско-германском фронте. Первоначально начало наступления планировалось на 28 сентября, но затем его перенесли на 2 октября.
Именно на этом совещании Гудериан убедил военное руководство в необходимости того, чтобы его 2-я танковая группа начала проведение операции на два дня раньше, т.е. 30 сентября. Основными его аргументами стали: максимальное использование периода благоприятной погоды, возможность быстрого захвата целой сети дорог, важных для обеспечения надежного снабжения войск при продвижении на Москву, и сильная авиационная поддержка в течение двух дней, позволявшая сразу добиться серьезного успеха в полосе наступления. Впрочем, группа Гудериана после боев за Киев оказалась значительно южнее. Чтобы сократить расстояние, отделявшее ее от Москвы, требовался стремительный рывок на Орел и далее на Тулу.
Правда, окончательное решение о начале наступления 2-й танковой группы именно 30 сентября приписывают не только Гудериану, но и командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Ф. фон Боку. 26 сентября он подписал соответствующий приказ.
А как же реагировало советское командование на изменение ситуации на фронте? Еще 11 сентября С.К. Тимошенко возглавил Юго-Западное направление, а 16 сентября было расформировано Западное направление. Теперь советские войска, прикрывавшие Москву, объединили в три фронта. Западный фронт под командованием генерал-полковника И.С. Конева занимал полосу обороны шириной около 300 км. Всего в составе Западного фронта находилось шесть армий, развернутых в одном эшелоне, – 30 стрелковых, две мотострелковые и три кавалерийские дивизии, два укрепленных района, 21 стрелковая, одна мотострелковая и четыре танковые бригады, 28 артиллерийских полков. Общая численность войск Западного фронта составляла 320 тыс. чел., а в его танковых частях имелось 475 танков (19 KB, 51 Т-34,101 БТ, 298Т-26, 6Т-37).
Директивой Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) от 27 сентября 1941 г. войскам Западного фронта не только предписывалось перейти к упорной обороне, но и вести активную разведку. Наступательные операции частного характера следовало проводить лишь в случае крайней необходимости для улучшения своих оборонительных позиций. В приказе Ставки говорилось о мобилизации всех саперных сил фронта, армий и дивизий с целью основательно закопаться в землю, отрыть на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, установить проволочные заграждения и создать многочисленные противотанковое препятствия.
Однако, как и в случае с большинством оборонительных операций 1941 г., основной проблемой являлось неправильное определение дальнейших планов противника. Советское командование достаточно точно рассчитало время начала наступления противника, но фатально ошиблось с оценкой его масштабов и направлениями главных ударов. Командование Западным фронтом наиболее реальным считало нанесение удара противником в лоб, вдоль шоссе, проходящего по линии Смоленск-Ярцево-Вязьма, в стык 16-й и 19-й армий. Такой версии придерживался командующий Западным фронтом генерал-лейтенант И.С. Конев на основе донесений войсковой разведки; его поддерживал и начальник Генерального штаба маршал Б.М. Шапошников. По предложению Шапошникова, дорогу на Москву решили закрыть двумя рубежами обороны – Западным и Резервными фронтами,
Однако немцы, ранее наносившие главные удары вдоль автомагистралей, на этот раз решили изменить тактику. Они спланировали свое наступление там, где концентрация советских войск оказалась ниже нормативов для устойчивой обороны. Так, 3-я танковая группа генерала Гота перешла в наступление севернее шоссе Ярцево – Вязьма, прямо на стыке 19-й и 30-й армий, а 4-я танковая группа генерала Гепнера – южнее, против 24-й и 43-й армий. Создав локальное превосходство в силах, немцы без особых усилий взломали советскую оборону и вырвались на оперативный простор.
Расчет советского командования строился на наличие у немцев только одного крупного танкового объединения; соответственно, ожидался один удар с запада на восток в сторону Москвы. Поскольку основное внимание акцентировалось только на центральном направлении, по которому противник мог достаточно быстро прорваться к столице, другим участкам обороны уделялось второстепенное значение.
Во многом на столь неудачное развитие событий в полосе обороны войск Западного фронта в октябре 1941 г. повлиял и результат дезинформационных мероприятий, проведенных немцами перед началом операции «Тайфун». Как уже отмечалось, противник скрытно перебросил из-под Ленинграда на московское направление 4-ю танковую группу. Чтобы ввести советское командование в заблуждение, немцы под Ленинградом оставили только радиста штаба. Зная его почерк передачи радиограмм, советское командование полагало, что танки Гепнера по-прежнему находятся в составе группы армий «Север».
Неважно сработала разведка и на других фронтах. Разведчики, докладывая об одних и тех же немецких соединениях, упустили из виду передислокацию основных сил противника. Излишне оптимистические разведсводки уходили «наверх» и вскоре становились основой для ошибочных выводов Генерального штаба. Помимо этого, советское командование в который раз недооценило силы и возможности группы армий «Центр». Более того, наблюдалось преуменьшение той опасности, которая нависла над войсками трех фронтов, прикрывавших путь на Москву.
Конечно, помимо направления Ярцево-Вязьма, были подготовлены мероприятия по отражению вражеских ударов и на других направлениях, однако плотность войск там была значительно ниже. В качестве наглядного примера может послужить 30-я армия Западного фронта. В октябре 1941 г. против ее четырех дивизий действовали 12 немецких! Из всех армий Западного фронта только в 16-й армии генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского имелась 127-я танковая бригада (5 KB, 14 БТ и 37 Т-26). Остальные танковые соединения подчинялись непосредственно штабу фронта.
Поскольку 16-я и 19-я армии Западного фронта занимали самые узкие участки обороны, они получили в качестве усиления больше танков и артиллерии, чем другие соединения. Здесь уместно привести мнение маршала Советского Союза Г.К. Жукова о событиях, разворачивавшихся под Москвой осенью 1941 г.:
«К началу наступления немецко-фашистских войск на московском направлении на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Будённый) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 677 самолетов. Наибольшее количество сил и средств было в составе Западного фронта.
Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности войск – в 1,4 раза, по танкам – в 1,7, по орудиям и минометам -в 1,8 и по самолетам – в 2 раза…
…Из беседы в штабе Западного фронта и анализа обстановки у меня создалось впечатление, что катастрофу в районе Вязьмы можно было бы предотвратить. На основании данных разведки Ставка Верховного Главнокомандования еще 27 сентября специальной директивой предупредила командующих фронтами о возможности наступления в ближайшие дни крупных сил противника на московском направлении. Следовательно, внезапность наступления в том смысле, как это было в начале войны, отсутствовала. Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было, и оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не оставалось».
Отрицательную роль сыграл и тот факт, что командующий Западным фронтом генерал-лейтенант И.С. Конев был назначен на свой пост 11 сентября 1941 г. (в тот же день ему присвоили звание генерал-полковника), т.е. всего за три недели до начала наступления на Москву. Вникнуть за столь короткий срок в курс дела он, к сожалению, не успел.
Основная часть войск Резервного фронта (четыре армии) располагалась восточнее Западного фронта в полосе шириной 340 км. Еще две армии находились в первом эшелоне между Западным и Брянскими фронтами. Протяженность их общей полосы обороны составляла до 100 км. Такое построение войск сильно затрудняло управление армиями в первом эшелоне, в отрыве от основных сил фронта.
Командовал Резервным фронтом маршал СМ. Буденный. Состав этого фронта: 28 стрелковых, две кавалерийские дивизии, 27 артиллерийских полков, пять танковых бригад. Общая численность его войск составляла 478 508 чел. По количеству танков, находившихся в распоряжении фронта, имеются ограниченные сведения – 301 машина, еще 47 в ремонте. Плотность построения войск двух армий (24-й и 43-й) Резервного фронта в первом эшелоне явно не обеспечивала устойчивой обороны, норматив на которую составлял не более 8-12 км на дивизию. На самом деле на отдельных участках фронта он был превышен почти в 4 раза!
Войсками Брянского фронта (три армии, ослабленные в предыдущих боях, и оперативная группа генерал-майора А.Н. Ермакова) командовал генерал-полковник А.И. Еременко. Они занимали полосу обороны шириной 330 км. В состав фронта входили 25 стрелковых, четыре кавалерийских и одна танковая дивизии, четыре танковые бригады, четыре отдельных танковых батальона и 16 артиллерийских полков. Войска фронта имели 245 танков (22 KB, 83 Т-34,23 БТ, 57 Т-26, 52 Т-40, 8 Т-50). Известны и более удручающие данные по количеству танков, которыми располагал Брянский фронт к началу битвы за Москву: в войсках насчитывалось всего семь тяжелых KB, 30 средних Т-34, восемь новых легких Т-50, 22 колесно-гусеничных БТ и 28 легких Т-26, а также семь малых плавающих танков Т-37.
Отмечалось весьма слабое обеспечение войск Брянского фронта стрелковым вооружением и артиллерией. Еще одной проблемой являлось наличие в частях значительного количества необученного пополнения (личный состав проходил подготовку по сокращенным нормативам). Боеспособность таких частей оставляла желать лучшего.
Численность войск Брянского фронта составляла 225 567 чел. Общая численность личного состава войск трех фронтов достигала 1250 тыс. чел.
Командование фронта также получило директиву Ставки ВГК о переходе к обороне. Правда, все ее построение сводилось к одной и той же схеме – армии развернули в один эшелон на достаточно широких участках фронта.
Но, как отмечалось ранее, самое печальное заключалось в неверном определении направления главного удара противника. Командующий Брянским фронтом А.И. Еременко ожидал удара непосредственно на Брянск и держал там свои основные резервы. Однако 2-я танковая группа Гудериана развернула свое наступление в 120-150 км южнее. Причем главный удар наносился на Орел и далее на Тулу, а вспомогательный – на Брянск.
После войны генерал-полковник Л.М. Сандалов признался в просчетах своего командования: «Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли разгадать намерений противника?.. Лучшего района для наступления на Москву, чем район Глухое – Новгород – Северский – Шостка – не найти. Путь отсюда на Орел-Тулу был кратчайшим… Командование и штаб Брянского фронта не смогло расшифровать этот легкий шифр…».
Безусловно, в данном случае можно упрекнуть генерала в том, что свои мысли он высказал лишь тогда, когда перед глазами лежали карты уже давно прошедших боевых операций. Однако просчет командования Брянского фронта все же очевиден. Фронтовая разведка сработала весьма поверхностно, отсюда и ошибочная оценка сил немецких войск. В свою очередь, это в очередной раз породило самоуверенное и пренебрежительное отношение к противнику.
Наступательная операция «Тайфун» началась рано утром 30 сентября 1941 г. неожиданным ударом 2-й танковой группы Гудериана по левому флангу Брянского фронта. Предположив, что оборона прорвана всего только одной танковой и одной моторизованной дивизией, Еременко запланировал на 3 октября нанесение контрудара по флангам немецкого танкового клина. Его должны были наносить части 13-й армии и группа генерала Ермакова. Впоследствии такая серьезная недооценка ударной группировки противника дорого обошлась войскам Брянского фронта, ведь в наступление против них перешли сразу три моторизованных корпуса. Только группу Ермакова атаковали немецкие части, превосходившие ее по численности вдвое.
Правда, Гудериану сначала тоже не повезло. Из-за низкой облачности и тумана действия немецкой авиации в первый день наступления в основном носили эпизодический характер. Однако большим подспорьем для немецких танкистов стала мощная артиллерийская поддержка. Так, 4-я танковая дивизия (командир генерал-майор Виллибальд фон Лангерман-Эрленкамп) накануне получила усиление в виде 210-мм (21 cm Morser 18) мортир (604-й мортирный дивизион), 105-мм (10 cm schwere Kanone 18) тяжелых полевых орудий (2-й дивизион 69-го артиллерийского полка) и реактивных минометов залпового огня Nebelwerfer (1-й дивизион 53-го полка реактивных минометов). Кроме того, дивизии придали 11-й дивизион 88-мм зенитных орудий.
В 4-й танковой дивизии на 27 сентября на ходу числился 61 танк, в том числе 19 Pz.II, 29 Pz.III и девять Pz.IV. Еще 42 танка (35 Pz.III и семь Pz.IV) были на подходе; ими предполагалось пополнить состав дивизии. По другим данным, перед началом наступления на Москву в дивизии были готовы к бою 59 танков, а 35 находились в ремонте. В отдельных публикациях утверждается, что столько танков в дивизии насчитывалось на 4 октября 1941 г.
Следует отметить, что 4-я танковая дивизия считалась элитной в немецкой армии. Ее численный состав на 22 июня 1941 г. составлял 13 700 чел. Информация по количеству танков в этой дивизии к началу вторжения в СССР довольно противоречива – от 177 до 212 ед. Кроме того, в ней имелось 35 бронеавтомобилей, 43 бронетранспортера, 185 полугусеничных тягачей, 1992 грузовика, 1001 легковой автомобиль и 1586 мотоциклов. Неизвестно, сколько бронетранспортеров и других бронемашин находилось в дивизии Лангермана перед наступлением на Москву, однако, по всей видимости, приведенные цифры в целом не сильно изменились с начала войны. Практически в тех же пределах к концу сентября 1941 г. сохранилась и общая численность личного состава дивизии -13 тыс. чел. Несмотря на потери, понесенные в предыдущих сражениях, к началу битвы за Москву 4-я танковая дивизия по-прежнему представляла собой грозную силу.
Плохо подготовленная оборона на левом фланге 13-й армии и в полосе обороны оперативной группы Ермакова не устояла перед массированным ударом танков и пехоты. К тому же, части группы, занявшие исходные позиции для наступления на Глухов, в ходе внезапной артподготовки противника сразу же понесли тяжелые потери. Утром 30 сентября 4-я танковая дивизия буквально с ходу прорвала позиции советской пехоты и устремилась к населенному пункту Эсмань. В ее авангарде действовала мощная боевая группа под командованием командира 5-й танковой бригады полковника Г. Эбербаха.
В районе Эсмани боевая группа Эбербаха столкнулась с танками 121-й танковой бригады (командир – полковник Н.Н. Радкевич), входившей в состав группы Ермакова. По немецким данным, в ходе боев 30 сентября группа Эбербаха уничтожила 12-13 советских танков (по другим данным – девять), пять орудий, две легковых и 15 грузовых автомашин, захватила 15 повозок и 100 пленных, потеряв два своих танка подбитыми. Всего за первый день наступления она прошла от Глухова свыше 35 км. Ей удалось прорвать оборону 283-й стрелковой дивизии и 121-й танковой бригады. По данным 121-й танковой бригады, за 30 сентября она потеряла 15 своих танков, а уничтожила 16 немецких. В дальнейшем количество немецких танков, подбитых 121-й танковой бригадой, увеличилось до 20.
В группу Ермакова входила и 150-я танковая бригада (командир – полковник Б.С. Бахаров), которая противостояла частям 10-й моторизованной дивизии вермахта. За 30 сентября бригада отчиталась о четырех уничтоженных танках противника; все на счету старшего лейтенанта Георгия Корниенко. В районе Глухова он с тремя Т-34 вступил в бой с 14 «панцерами» и подбил четыре из них. Некоторые историки скептически относятся к этим данным – по их утверждениям, это были бронетранспортеры или полугусеничные тягачи.
В целом командование Брянским фронтом не смогло переломить ситуацию в свою пользу. Удар 121-й и 150-й танковых бригад при поддержке стрелковых и кавалерийских частей успеха не имел. Основные причины: большие потери, понесенные войсками в предыдущих боях, и почти полное отсутствие прикрытия с воздуха. После ожесточенного боя в районе Эсмани 121-я танковая бригада была вынуждена откатится к селу Сопычи, а 150-я бригада отошла к деревне Лемешовка. Неудачей закончилась и контратака стрелковых дивизий 13-й армии и 141-й танковой бригады. Закрыть пробитую немцами брешь в обороне Брянского фронта не удалось.
Таким образом, это немецкое наступление вновь стало для советского командования полной неожиданностью. А штаб Брянского фронта по-прежнему считал, что основной удар немцы нанесут именно на Брянск, крупный узел стратегически важных дорог.
Части оперативной группы Ермакова были отброшены мощным ударом на восток, оголив левый фланг 13-й армии. Противнику удалось вклиниться в оборону Брянского фронта на 20 км. При этом разрыв между группой Ермакова и 13-й армией составил около 30 км.
Ночью 1 октября в разговоре со Сталиным командующий Брянским фронтом заверил Верховного в том, что создав ударную группировку из трех танковых бригад (121-й, 150-й и 42-й), при взаимодействии со стрелковыми частями он сумеет разгромить противника. Сначала – в районе действия группы генерала Ермакова, а затем и на левом фланге 13-й армии. Однако все эти обещания оказались пустым звуком.
Впрочем, и у немцев возникли проблемы. Раскисшие из-за дождей дороги резко снизили мобильность подвижных соединений 48-го моторизованного корпуса Поэтому 2-й танковой группе с первого дня проведения операции «Тайфун» приходилось наступать с открытым левым флангом, что тоже было весьма рискованно.
1 октября положение войск Брянского фронта резко ухудшилось. Немецкая авиация целенаправленно бомбила штабы, командные пункты и узлы связи, в результате система управления войсками попросту стала разваливаться. Немцы полностью владели инициативой и буквально во всем опережали действия советского командования.
В этот день части 4-й танковой дивизии стремительным ударом захватили г. Севск. То есть всего за два дня боев танкисты фон Лангермана преодолели почти 80 км. После падения Севска командующий 24-м моторизованным корпусом (XXIV.AK (mot.), Panzergruppe.2) генерал танковых войск Гейр фон Швеппенбург планировал временно приостановить продвижение своих частей, подтянуть дополнительные силы и подготовить плацдарм на берегу реки Сев. Однако Гудериан приказал без промедления наступать на Дмитровск. Так он не только пытался прощупать силы противника на орловском направлении, но и стремился как можно ближе подойти к Москве.
Штаб Брянского фронта решил задействовать 42-ю танковую бригаду генерал-майора Н.И. Воейкова. Фактически это была единственная часть из резервов, находившаяся на орловском направлении. Полностью укомплектованная бригада, насчитывавшая 61 танк (семь КВ-1,22 Т-34 и 32 легких Т-30), могла бы оказать существенную помощь в стабилизации обстановки в районе Севска, но из-за потери управления войсками и плохо организованной разведки благоприятный момент для атаки был упущен. Штаб фронта приказал 42-й танковой бригаде прикрыть рубеж по восточному берегу реки Сев, после чего ей надлежало перейти в подчинение Ермакова. Остается только гадать, когда в 42-й бригаде получили данный приказ. Ведь уже в полдень, пройдя только за утро 1 октября 40 км, 4-я танковая дивизия противника смогла захватить Севск. А 42-я танковая бригада бездействовала, никак не препятствуя проходу немцам по шоссе на Дмитровск. Только вечером и всего дважды небольшими группами (по три и шесть танков) наши танкисты пытались контратаковать в направлении северной окраины Севска, однако их атаки были отбиты.
Еще через три с половиной часа германские танки, пройдя 60 км, ворвались в г.Дмитровск-Орловский. О захвате города в штабе Брянского фронта узнали только по проводной гражданской связи и… снова не придали этой информации особого значения!
После того как части оперативной группы Ермакова были отброшены на восток, им пришлось неорганизованно отходить в район села Хинель, в близлежащие леса через единственный мост на всем заболоченном участке местности. Чтобы пехота и тыловые части смогли беспрепятственно переправиться, 150-я танковая бригада полковника Б.С. Бахарова заняла оборону в 6 км от моста. В течение трех суток она не только сдерживала натиск противника, но и пыталась прорваться из окружения, а также прикрывала отход группы Ермакова.
За шесть дней боев отличилось немало танкистов бригады. По данным штаба бригады, 2 октября 1941 г. при обороне моста в районе села Хинель десять «тридцатьчетверок» под командованием командира 1-го батальона 150-го танкового полка капитана Федора Каплюченко четыре часа сдерживали атаку 60 немецких танков. В результате смелых и решительных действий танкистам удалось уничтожить семь танков и пять бронемашин врага. Три Т-34 под командованием заместителя начштаба бригады по оперативной работе капитана Сергея Маряхина отбили на мосту атаку 17 бронемашин и батальона пехоты противника. Правда, к наградам никого из этих командиров так и не представили.
Отметим и действия уже упоминавшегося ранее старшего лейтенанта Г. Корниенко. Его экипаж первым ворвался в расположение 3-й немецкой танковой дивизии. Таранным ударом Т-34 Корниенко развалил здание со штабом дивизии, уничтожил 15 автомашин и складе боеприпасами.
По данным штаба 150-й бригады, в боях 30 сентября – 3 октября ей удалось уничтожить четыре танка, две бронемашины, девять мотоциклов и 170 солдат противника. Собственные потери: семь танков, 38 автомашин и 51 человек убитыми и ранеными. За те же дни противостоявшая ей 10-я моторизованная дивизия среди прочих трофеев захватила три танка. 1 октября 4-я танковая дивизия подбила и захватила еще два советских танка.
2 октября противник продолжил продвижение на восток, а советская 42-я танковая бригада по-прежнему продолжала фактически бездействовать севернее Севска. Войска немецкого 24-го моторизованного корпуса совершенно беспрепятственно проходили через город и двигались дальше на Дмитровск. Не получив сведений о противнике от вышестоящих штабов, бригада так и нанесла удар во фланг немецкой танковой колонне, после чего ей пришлось сражаться с пехотными частями.
Позднее генерал-полковник А.И. Еременко в «Отчете о боевых действиях Брянского фронта за период с 1-го по 26-е октября 1941 г.» необоснованно обрушился на командира 42-й танковой бригады Воейкова, возложив всю вину за неудачи только на него: «42 тбр, поставленная мной в резерв в районе Севска выгоднейшем направлении была замечательной по своему составу и полностью обеспечена матчастью. К сожалению, во главе этой бригады стоял совершенно беспечный, тактически неграмотный и безынициативный человек генерал-майор Н.И. Воейков. Прорвавшаяся группа танков и мотопехоты противника прошли от него в 5 км. Воейков со своей 42 тбр оставаясь незамеченным, и находясь в выгодных условиях во фланге и (в) тылу этой колонны противника не принял нужного в данный момент решения – нанести сильный удар по этой колонне противника и уничтожить ее. Он просто стоял сутки, и только потом принял навязанные ему бой со вторыми эшелонами, а затем отошел в болотистый район невыгодный для действий танков. Когда я узнал о таких его действиях, я немедленно выехал на место, но тактические ошибки генерала Воейкова исправить полностью уже было поздно».
Но Еременко почему-то забыл о том, что 42-я танковая бригада находилась в резерве фронта и именно он должен был отдавать приказ о ее применении.Да и высказывания о беспечности и тактической безграмотности Воейкова совершенно неуместны. Он уже имел боевой опыт, командуя 42-й танковой дивизией 21-го мехкорпуса под Даугавпилсом, Себежем и на рубеже реки Великой в июне-августе 1941 г. Впоследствии Воейков занимал различные командные должности и показал себя как знающий командир. Например, летом 1944 г. его 9-й танковый корпус за успешные бои в Белоруссии получил почетное наименование «Бобруйский» и был награжден орденом Красного Знамени.
Только за два дня боев 42-я танковая бригада потеряла сразу 23 танка. К 14 октября 1941 г. из 61 боевой машины в распоряжении Воейкова осталось всего 18! 20 октября в районе города Ясная Поляна остатки бригады вместе со штабом попали в окружение прямо у переправы. Из имевшихся при штабе пяти танков (три Т-34 и два Т-30) три были подбиты, а два попытались прорваться к своим, однако их дальнейшая судьба неизвестна.
В целом в той неблагоприятной обстановке, которая складывалась на Орловском направлении, следует винить в первую очередь командование Брянского фронта, долгое время не осознававшего всей опасности после прорыва советской обороны в районе Глухова и Шостки.
Несмотря на то, что 2 октября темпы наступления 2-й танковой группы несколько замедлились, вечером того же дня авангард 4-й танковой дивизии, пройдя 55 км, внезапно ворвался в г. Кромы. До Орла оставалось пройти всего каких-то 40 км. Кроме того, противнику удалось захватить необходимые запасы топлива для своих боевых машин.
Утром 3 октября танки немецкого 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии начали очередной рывок на восток, в сторону Москвы. Теперь на их пути лежал старинный русский город Орел. Проносившиеся на бреющем полете над немецкими танками советские самолеты не наносили по ним ударов с воздуха: летчики и представить себе не могли, что враг смог продвинуться так далеко.
В Орле располагался штаб Орловского военного округа; командовал округом генерал-лейтенант А.А. Тюрин. Этот город располагался вне зоны ответственности Брянского фронта, так как находился у него в глубоком тылу. Тем не менее, Еременко постоянно держал связь с Тюриным. Впоследствии Еременко обвинил во всех бедах не только командира 42-й танковой бригады, но и штаб Орловского военного округа, который не сумел своевременно организовать надежную противотанковую оборону. Крупный промах допустил и Наркомат внутренних дел, опровергнувший донесения оперативной группы НКВД о движении из города Кромы в сторону Орла большой группы немецких танков. Вечером 2 октября 1941 г. вооруженный отряд НКВД направился в Кромы для ликвидации немецкого десанта, но неожиданно напоролся на регулярные войска.
3 октября немецкие танки вышли к окраинам Орла. На ближних подступах к городу их пытались остановить пять артиллерийских полков, сводный отряд НКВД, ополченцы и малочисленная 45-я стрелковая бригада, но безуспешно. Тем более что находившиеся на вооружении четырех артполков зенитные орудия, которые должны были вести огонь по танкам противника, оказались небоеспособными. Тем не менее, на подступах к Орлу зенитчики все же сумели поджечь два немецких танка. Не смогли оказать какое-либо существенное воздействие на немецкие войска и налеты советской авиации.
Но даже столь непрочная оборона позволила выиграть время для высадки в Орле 5-го воздушно-десантного корпуса (ВДК), состоящего из 10-й и 201-й воздушно-десантных бригад. Рано утром 3 октября командир корпуса полковник С.С. Гурьев получил приказ осуществить высадку десанта на аэродроме Орел, задержать продвижение танков противника по шоссе на Тулу и тем самым обеспечить сосредоточение совсем недавно сформированного 1-го Особого гвардейского стрелкового корпуса. В течение 3 и 4 октября из города Тейково Ивановской области удалось перебросить в район Орла на 64 транспортных самолетах (на дальность до 500 км) почти 3,5 тыс. десантников с вооружением, боевой техникой и двумя боекомплектами боеприпасов.
3 октября около 14.00 на аэродромах под Орлом и в районе Оптухи (в 8 км северо-восточнее города) высадилось по 500 человек 201-й бригады. Однако к аэродрому уже подходили немецкие танки, поэтому дальнейшая высадка 5-го ВДК производилась уже в Мценске.
Несмотря на отсутствие тяжелого вооружения, десантники оказали частям 4-й танковой дивизии вермахта достойное сопротивление. Они продержались в районе высадки почти сутки. Большинство из них погибли в неравной схватке с немецкими танками, но остановить врага не смогли.
Пока на окраинах Орла шли бои, четыре танка из 6-й роты 35-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта А. Волльшлегера ворвались в город. Вскоре его танкисты взяли под охрану железнодорожный мост и вокзал. Затем последовал захват большого стратегически важного моста через реку Ока, который оказался неподготовленным к взрыву. В течение трех часов, до подхода других подразделений 4-й танковой дивизии, четыре немецких танка хозяйничали в Орле, не встречая практически никакого сопротивления. К вечеру они пересекли весь город и вышли на его восточную окраину. Впереди лежал путь на Мценск.
Правда, основные силы 4-й танковой дивизии временно не могли продолжать дальнейшее наступление на Мценск. Прежде всего, ей надлежало удерживать занятый район до подхода 3-й танковой дивизии. К тому же, в результате длительных маршей общей протяженностью 240 км возникли серьезные перебои с поставками горючего, что поставило под угрозу срыва продвижение дивизии фон Лангермана в сторону Мценска. Только после своевременного подтягивания тылов и захвата в Орле 230 т бензина положение дел с горючим серьезно улучшилось.
Можно ли было удержать Орел теми силами, которыми располагал Орловский военный округ? Конечно, нет. Создать новый фронт, наподобие Брянскому,да еще в кратчайшие сроки, было нереально. Командующему округом генерал-лейтенанту А.А. Тюрину следовало не только более внимательно относиться к информации, поступавшей с фронта, но и лично следить за складывающейся обстановкой. Сам Тюрин чудом не попал в немецкий плен. Вскоре по обвинению в сдаче Орла его арестовали, а 21 января 1942 г. военная коллегия Верховного Суда СССР осудила его на 7 лет лишения свободы. Однако через три дня судимость с Тюрина сняли с понижением в должности и в воинском звании – до генерал-майора.
