На протяжении 12 лет миллионы немцев связывали свои надежды и чаяния с именем Адольфа Гитлера. Головокружительные обещания и безрассудные авантюры экс-ефрейтора в итоге обернулись для Германии кровью и позором, а для мира – величайшей трагедией XX века. Но почему одна из самых культурных наций Европы последовала за провинциальным демагогом-самоучкой, возомнившим себя вершителем судеб человечества?
Нет недостатка в объяснениях, представляющих Гитлера марионеткой могущественных внешних сил, более осведомленных и хитроумных, нежели он сам. Например, в концепции писателя Виктора Суворова приход Гитлера к власти обеспечил не кто иной, как Сталин, который не позволил немецким коммунистам и социал-демократам объединиться против гитлеровцев. Якобы советский вождь целенаправленно планировал стать освободителем Европы, победив Гитлера в войне. «Бенефициарами Гитлера» разные исследователи называют правящие круги Англии, Франции, США и даже сионистов, рассчитывавших ускорить еврейскую эмиграцию в Палестину. Однако, как нетрудно заметить, эти домыслы основаны на послевоенных реалиях: в Восточной Европе установилось советское господство, были созданы НАТО и государство Израиль. Между тем, в 1920-х – начале 1930-х годов никто в Германии не считал Адольфа Гитлера «чужеродным телом» в немецкой политике.
Ожидание вождя
Не только Веймарскую республику, но и всю Европу после Первой мировой войны охватило политическое брожение. Демократические «шатания», через которые Россия прошла за несколько месяцев 1917 года, в государствах Центральной и Восточной Европы растянулись на десятилетия. Аристократическое закулисье, долгое время определявшее политику великих держав, оказалось дискредитировано. Европейцы хорошо помнили, как августейшие династии, до войны бравировавшие родственными связями, в одночасье сделались врагами.
1920-е и 1930-е годы – время радикальных идеологий и ярких личностей. Умами людей завладели вожаки политических митингов, ораторы и революционеры. Предшественником Гитлера справедливо называют основателя итальянского фашизма Бенито Муссолини. Но еще раньше взошла политическая звезда турецкого лидера Мустафы Кемаля Ататюрка, которого сам Гитлер называл примером «патриотизма и национальной гордости».
Один за другим диктаторы утверждались в странах Европы: Миклош Хорти в Венгрии, Юзеф Пилсудский в Польше, Иосиф Сталин в СССР, Антониу ди Салазар в Португалии, Ахмет Зогу в Албании и т.д.
Кроме политического хаоса, «дух времени» межвоенной эпохи определялся урбанизацией и механизацией труда. Часть немецких рабочих, переселившихся в города, ассоциировала себя с пролетариатом в его марксистском понимании. Однако для других горожан крестьянский образ жизни сохранял моральную ценность, возможно, даже неосознанно. Эта часть населения солидаризировалась с сельскими жителями и в политических симпатиях, которые были далеки от либеральной демократии.
Стоит отметить, что политическая арена Европы знала и чисто «крестьянский» вождизм. Например, латвийский диктатор Карлис Улманис опирался на поддержку Латышского крестьянского союза. Однако в Германии крестьяне, мелкая буржуазия и сочувствующие им рабочие ориентировались на военных и монархистов. И здесь именно гитлеровский нацизм смог «подхватить эстафету» у традиционных правых движений.
«Гитлер выступил против морального разложения в больших городах, предостерегал против вреда, которым цивилизация угрожает биологической субстанции народа, и прочеркивал важность сохранения здорового крестьянства как стержня государства, – писал рейхсминистр вооружения Альберт Шпеер. – Гитлер умел инстинктивно схватывать подобные направления общественного сознания своего времени, частично еще неосязаемые и находящиеся в диффузном состоянии, формулировать их и использовать в своих целях».
Не будь Гитлера, диктатором от правых партий мог бы стать кто-то другой, например генерал Эрих Людендорф. Конкуренцию слева составлял в первую очередь лидер Коммунистической партии Германии Эрнст Тельман.
Поддержка бизнесменов
Чтобы подорвать популярность коммунистов и социалистов, крупная немецкая буржуазия финансировала правые партии, в том числе и нацистов. Уже в начале 1920-х годов вклад в партийную кассу НСДАП внес богатейший магнат Гуго Стиннес.
Но по-настоящему Гитлер сумел заинтересовать бизнес в годы Великой депрессии, когда Германию буквально лихорадило. По разным данным, в стране насчитывалось от 4 до 9 миллионов безработных. Экономический кризис повлек за собой коллапс властных структур – выборы следовали за выборами.
Как свидетельствуют данные по концерну Фридриха Флика, в этих условиях крупные бизнесмены не складывали все яйца в одну корзину. Они распределяли субсидии между несколькими правыми партиями. Но на фоне бесплодной политической «говорильни» перспектива введения диктатуры казалась все более заманчивой. На допросе в 1945 году Густав Крупп так объяснял свою поддержку НСДАП:
«В результате борьбы между многими немецкими партиями и беспорядка не существовало возможности для производственной деятельности. Мы, члены семьи Круппа, не идеалисты, а реалисты… У нас создалось впечатление, что Гитлер обеспечит нам необходимое здоровое развитие. И он действительно сделал это…»
Экономическая программа нацизма основывалась на идее «расцвета национального хозяйства», которого можно было достичь благодаря союзу рабочих и работодателей. Многие экономические положения прямо проистекали из идеологии антисемитизма. Речь шла, например, об уничтожении «процентного рабства» и борьбе с коррупцией (в евреях видели ростовщиков и взяточников). Однако немецкий бизнес был не прочь потеснить конкурентов-евреев, активно использовавших деловые связи с соплеменниками в Европе и Америке. Провозглашенная Гитлером борьба со спекулятивным капиталом и акционерными обществами не грозила крупнейшим промышленным династиям Германии, члены которых сами управляли бизнесом.
Ключевым событием, обеспечившим финансовую опору НСДАП, стала встреча Гитлера с бизнесменами в Промышленном клубе в Дюссельдорфе в январе 1932 года.
Яростный фанатизм
В Немецкую рабочую партию Адольф Гитлер вступил в сентябре 1919 года и уже вскоре отстранил от руководства фактических основателей партии Антона Дрекслера и Карла Харрера. Одного из них Гитлер описывает в Mein Kampf как «физически слабого» и «недостаточно решительного» человека, а другого критикует за то, что он «не был массовым оратором».
«Таким образом оба председателя сделаны были не из того материала, который нужен людям, чтобы внушать фанатическую веру в победу движения, будить железную энергию и, если нужно, с грубой решимостью устранять с дороги все препятствия, мешающие росту новой идеи», – утверждал Гитлер, явно намекая на себя самого.
«Идея» эта была настолько эклектичной, что в нее действительно нужно было слепо верить, а не размышлять над ней. Национал-социализм сочетал реваншистскую риторику с антисемитизмом и борьбой за права рабочих. Но, как ни странно, простой подход к сложным проблемам оказался как раз тем, чего хотела немецкая молодежь 1920-1930-х годов. А еще больше она нуждалась в лидере, которому можно было передоверить решение этих проблем. Некоторые историки связывают это с особенностями германского менталитета, «настроенного» на жесткий иерархический порядок.
По свидетельству одного из ранних соратников Гитлера, доктора Эрнста Ганфштенгля, основные идеи лидера НСДАП были очень устойчивыми. Например, уже в 1923 году будущий фюрер высказывал мысли о необходимости поставок зерна из Западной России в случае войны, а также планировал захват заводов «Шкода» в Чехословакии.
Политический успех лишь закрепил непоколебимость Гитлера в его идеях. Вместе с тем, по мнению Ганфштенгля, оказавшись в рейхсканцелярии, вождь нацистов перестал подражать своему давнему кумиру – Фридриху Великому. Вместо этого идеалом Гитлера сделался Наполеон Бонапарт.
Вот идет Мессия
Уже на ранних этапах политической карьеры Гитлер воспринял жившую в праворадикальных кругах «тоску по «обновителю рейха». Поначалу вчерашний ефрейтор еще считал себя «барабанщиком», «предтечей» будущего «Мессии». Но ораторский успех убедил его, что никого другого искать не нужно.
Феномен гитлеровского красноречия, «заводившего» народные массы, – самый иррациональный аспект истории национал-социализма. Каждая фраза лидера партии, как вспоминал Альберт Шпеер, вызывала в толпах людей «физически ощущаемый восторг». Именно природный магнетизм дал впоследствии основание называть Гитлера «фюрером-ферфюрером» (Verfuhrer – «соблазнитель»).
Гитлер буквально упивался своим успехом в Мюнхене и грезил будущими свершениями. Ганфштенгль, ссылаясь на Дитриха Эккарта, передает историю, которая служит иллюстрацией «мессианского комплекса» главного нациста. В Берхтесгадене Гитлер, разгуливая по заднему двору одного из домов, щелкал хлыстом и выкрикивал: «Я должен войти в Берлин, как Христос в храм Иерусалимский, и отхлестать ростовщиков!» В другой речи он заявлял, что покончит с «греховной Вавилонской башней» в Берлине.
Свой хлыст Гитлер, таким образом, считал неким подобием евангельского «бича из веревок» (Ин. 2:15). Член фрайкора Эрнст Отвальт описывал этот аксессуар, с которым Гитлер не расставался, как «собачью плетку с толстой серебряной ручкой и истрепанным кожаным ремешком». По одной из версий, хлыст из носороговой кожи вождю НСДАП подарила Элизабет Бюхнер, жена владельца пансионата «Мориц». Но есть свидетельства, что это был подарок Эльзы Брукманн, жены крупного мюнхенского издателя, получившей прозвище «гитлеровская мамочка».
После провала Пивного путча Гитлер обрел ореол «мученика», окончательно уверивший и его самого, и соратников в «великой миссии». Даже тюремные надзиратели в Ландсберге, входя в его камеру, выкрикивали: «Хайль Гитлер!»
Именно в заключении Гитлер начал писать книгу Mein Kampf, в первых строках которой он выискивает знаки судьбы даже в собственном месте рождения (на границе двух немецких государств).
«Конечной тенденцией его книги является не историческая истина, а лишь подчеркивание того, что он и еще раз он – избранный вождь Германии», – отмечал Эрнст Отвальт.
Коварство и жестокость
Наконец, не стоит забывать и о том, что ради власти Гитлер был в прямом смысле слова готов на все. Например, на «коррекцию» своих политических взглядов. На заре истории НСДАП Гитлер заигрывал с баварскими сепаратистами, чье выступление против Берлина он собирался поддержать, чтобы затем устроить контрпутч под имперскими флагами.
Туманными заявлениями лидер нацистов привлекал симпатии монархистов из станов Виттельсбахов и Гогенцоллернов, хотя восстанавливать монархию не собирался. А в 1929 году в Саксонии партия готова была даже сформировать коалиционное правительство с ненавистными социал-демократами.
Но настоящие преступления начались с первых дней Гитлера в кресле рейхсканцлера. Поджог Рейхстага, позволивший нацистам расправиться с политическими противниками, многие историки считают делом рук группенфюрера СА Карла Эрнста и отряда штурмовиков.
Сам Карл Эрнст через год погиб от рук однопартийцев, когда Гитлер решил расправиться с нелояльным «левым крылом» собственной партии.
Главной мишенью событий 30 июня 1934 года («Ночи длинных ножей») стал глава штурмовиков Эрнст Рём. Именно этому человеку Гитлер во многом был обязан своей политической карьерой, как свидетельствовал участник Пивного путча Герхард Россбах. Будучи офицером рейхсвера, Рём финансировал немногочисленную тогда национал-социалистическую партию, запуская руку в военную кассу.
В ту же ночь по приказу фюрера был убит Грегор Штрассер, бывший потенциальный соперник за лидерство в партии, который не дал НСДАП рассыпаться, пока Гитлер сидел в тюрьме. Жертвой «Ночи длинных ножей» стал и генерал Курт фон Шлейхер, последний перед Гитлером рейхсканцлер Веймарской республики, заподозренный в монархическом заговоре.
Даже зная о вероломстве Гитлера, лидеры европейских держав продолжали считать его, выражаясь современным языком, «договороспособным партнером». Результатом этой политической слепоты стала Вторая мировая война.
“…как безродный нацист стал властелином мира.”
А что, он должен был бы быть “родным” “нацистом”? Адольф, в отличии от “родных”, (то бишь дородных) либералов, марксистов, демократов, вышел из народных масс и сам, благодаря своей воли и целеустремленности, добился того, чего “родные” и обеспеченные, никогда сами бы не добились. Поэтому и народ Германии сам это видел, понимал и уважал его за это, как настоящего народного лидера, поднявшегося на верх государства из глубины самого народа. В этом главная основа его феномена.
А то, что на него беспрестанно льют потоки негатива, то это как раз и является самой сутью, так называемых “родных” господ.
Гитлера привел к власти Версальский мирный договор, подписанный по результатам Первой мировой войны и европейские политики того периода времени, которые по наивности думали, что смогут контролировать его. Причиной их “мягкого отношения” к нему было их страстное желание направить фашистскую Германию против СССР. Окончательное прозрение наступило только лишь в 1940 году, что и привело к замене в Великобритании Премьера Чемберлена на У.Черчиля, который занял однозначную и принципиальную позицию в отношении Гитлера.
А почему бы не написать сей опус:”Триумф Сталина-как безродный бандит с Кавказа стал “властелином мира”???!!!
А собственно говоря откуда до нельзя наивные “лидеры Европейских держав” знали о вероломстве Гитлера или Сталина например.Они наивные думали,что в политике все “играют честно”!!!
дело не в его “безродности”, а в его личной харизме – способности вызывать доверие и симпатию людей … (сегодня, к сожалению, мы наступаем у себя на те же самые грабли) …