Башкирский проект исламского государства от Урала до Фудзи

Многие мусульмане России приветствовали Февральскую революцию, но быстро в ней разочаровались, перейдя в Гражданскую войну на сторону Белых. Мухаммед Курбангалиев – яркий представитель просвещенного ислама со сложной судьбой.

В царской России, как ни отрицали этого советские историки, мусульмане присутствовали во всех слоях общества и немало их было на самом верху.

А вот трения внутри их сообщества все же существовали. Например, мусульмане-башкиры, среди которых выделялся клан Курбангалиевых, были недовольны тем, что власть (как им казалось) более уважительно относилась к мусульманам-татарам, считая их «первыми среди равных». Представителем этого очень уважаемого башкирами клана и был будущий колчаковец, глава мусульман Японии Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев.

Рукопожатие императора

Наши представления об исламском сопротивлении большевикам в основном сформированы советскими фильмами о басмачах и злобных безграмотных батырах, жаждущих повернуть колесо истории вспять. Между тем среди мусульман, не согласных с идеями Маркса – Ленина, было немало образованных и дальновидных политиков. Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев, башкирский просветитель и мусульманский лидер, был одним из самых заметных…

Будущий вожак колчаковских башкир родился в 1889 году в Оренбургской губернии. Многие из его предков были лицами духовного звания. Помимо духовного авторитета, род славился большими земельными владениями. На свои деньги Курбангалиевы содержали в деревне Медиак духовное училище (медресе) и мечеть.

В 1914 году Мухаммед окончил мусульманское училище, потом медресе «Расулия» в городе Троицк Верхнеуральского уезда и преподавал в медресе родной деревни Медиак. Его религиозные познания и авторитет рос не по дням, а по часам – в 1916 году он стал управляющим Петербургским округом мусульман, а муфтий Сафа Баязитов готовил его к роли своего преемника – Мухаммед должен был стать верховным муфтием России. Чтобы заручиться согласием высшей власти, Курбангалиева в 1916 году представили Николаю II. Любопытно, что подобное назначение было вполне возможным даже невзирая на то, что его отец, Габидулла Курбангалиев, в связи с Балканскими войнами 1912-1913 годов был обвинен в антирусских проповедях, лишен всех должностей и сослан в Петропавловск. И лишь в 1915 году он вместе со своими детьми вернулся домой. А уже в 1916 году его сына хотят сделать верховным муфтием России! Удивительно? Более чем…

Однако этому назначению помешала Февральская революция 1917 года. Курбангалиев тут же скинул маску сторонника самодержавия и монархии. «Февральскую революцию я встретил с воодушевлением!» – впоследствии признавался он. Однако это «воодушевление», как и у многих других тайных и явных врагов империи, вскоре сменилось глубоким и полным разочарованием.

«Полк Мухаммеда»

Эйфория, вызванная Февральской революцией, привела Мухаммеда в стан закоренелых националистов (впрочем, он им скорее всего и был, даже сгибаясь в подобострастном поклоне перед Николаем II). Он принимал участие в работе I Всероссийского съезда мусульман в мае 1917 года, был одним из организаторов Аргаяшского кантона – башкирского национального образования на севере нынешней Челябинской области, участвовал в I и II Всебашкирских курултаях в 1917 году. Но все это не приближало башкир и их лидера Курбангалиева к заветной мечте: созданию собственного государства, пусть и в составе буржуазно-демократической России. Имама Курбангалиева, помимо прочего, сильно волновал земельный вопрос. А власть, в первую очередь большевики, жаждала все «отнять и поделить». К чести Курбангалиева, он сразу понял, что большевики – это волки в овечьей шкуре, и если сунуть им в пасть палец, то они непременно откусят и голову. Осознав, что с большевиками ему не по пути, он на свои деньги создал военное подразделение, ядро которого состояло из башкир, и присоединился к армии вначале атамана Дутова, а потом Колчака. Это подразделение получило наименование «Полк Мухаммеда».

Однако у адмирала Колчака дела шли плохо. И «Полк Мухаммеда» вместе с отступающими частями Белой гвардии покатился на восток. Курбангалиев хорошо знал лидеров Белого движения: Колчака, Каппеля, барона Унгерна. Эти храбрые офицеры высоко ценили Курбангалиева, хотя далеко не все соглашались с делением армии по национальностям. Так генерал Болдырев, которого Уфимская Директория назначила верховным главнокомандующим российских войск, требовал расформирования подобных подразделений. А генерал Каппель во время отступления к Иркутску, напротив, такую идею одобрил.

Последним пристанищем на русской земле для Курбангалиева и его сторонников стала Чита и Забайкалье – вотчина атамана Григория Семенова. Походный атаман лояльно отнесся к Мухаммеду и его брату Аруну, которые привели свое подразделение под его знамена. Здесь Курбангалиева избрали председателем военно-национального управления башкир.

Можно не сомневаться, что, невзирая на отдельные успехи армии Семенова и надежду на то, что у большевиков не хватит сил для разгрома казачьей вольницы в Забайкалье, Курбангалиев понимал – его карты биты и никакого будущего ни для него, ни для его людей, здесь не предвидится. Поэтому уже в 1920-х годах он вступил в контакты с военной разведкой Японии. Как ни странно, лидеры Японии, жаждущей подмять под себя всю Азию, понимали, что люди с таким авторитетом и связями, как Курбангалиев, могут быть им полезны. Поэтому они предложили башкирскому имаму приехать в Японию, чтобы обговорить все эти вопросы более детально.

В стране самураев

Политическая идея японцев была вполне понятна. Они намеревались поглотить всю Юго-Восточную Азию, поэтому им требовалось привлечь на свою сторону азиатских мусульман. На тот момент их было немало, и Япония хотела предстать в их глазах покровительницей ислама. Такие люди, как башкирский имам с большим политическим опытом, им были необходимы. Поэтому после трехлетнего пребывания в Маньчжурии, где Курбангалиев и его полк воевали в армии барона Унгерна, он переехал в Японию.

Там его встретили с распростертыми объятиями. Помогли с деньгами и жильем, дали возможность организовать общество мусульман Токио (махалля «Исламия») и стать его главой.

Перечень религиозных дел, которыми Курбангалиев отметился на японских островах, впечатляет. Он не только открыл школу для мусульман Японии, организовал Всеяпонский съезд мусульман, основал типографию, выпускающую книги на арабском и башкирском языках, преподавал ислам, выпустил несколько книг об урало-алтайских народах и их истории, основал медресе в Мукдене, журнал «Япон Мехбире» («Японский вестник»), издал первый на Дальнем Востоке Коран.

12 мая 1938 года он открыл мечеть «Исламия» в Токио и стал первым муфтием Японии. Его авторитет был крайне высок. Его даже именовали «великом имамом Дальнего Востока», а сам муфтий нередко высказывался о том, что близок час, когда великое исламское государство будет простираться «от Урала до Фудзи».

Наивный муфтий не догадывался, что японские власти к концу 1930-х годов поставили на нем крест. Ставка на активизацию мусульман не сработала. Следовательно, и сам Курбангалиев стал, что называется, «отработанным материалом». И вскоре МВД Японии (судя по всему, он состоял на связи с японской разведкой) организовало его «добровольный отъезд» в город Далянь (Маньчжурия).

Невзирая на красивую версию отъезда, это была классическая высылка. Разумеется, Курбангалиев не отчаялся и пытался «продвигать» ислам теперь на новой территории. Но в 1945 году Маньчжурию захватила Красная армия. «Великого имама» арестовали, хотя в отличие от Григория Семенова и других врагов советской власти, его не расстреляли, а осудили к 10 годам тюремного заключения.

Свой срок верховный муфтий Японии отбывал в знаменитой Владимирской тюрьме. Выйдя в 1955 году на свободу, Мухаммед-Габдулхай остаток жизни провел в челябинском поселке Колхозный.

Он просил отпустить его в Токио к своей семье. Но советская власть не для того держала его в тюрьме, чтобы отпустить восвояси. И только в 1972 году Мухаммед-Габдулхай узрел ангелов Милости – тех самых, которые приходят к наиболее благочестивым рабам Аллаха в минуту смерти.