В композиции памятника «Спасителям России» фигура Кузьмы Минина явно доминирует над выглядящим слегка растерянно князем Дмитрием Пожарским. Интуитивно или благодаря хорошему знанию истории скульптор уловил, кто в этом тандеме был ведущим.
Происхождение и биография Минина допускают разные трактовки. Его фамилия, очевидно, происходит от прозвища отца Мина, что уводит историков к находящемуся в 30 километрах от Нижнего Новгорода городу Балахна, известному своими солеварнями. Кто бы мог подумать, что именно ему придется поднимать народ на спасение Родины.
Почти пролетарий?
В тамошних местах на глубине примерно 30 метров протекали так называемые «жилы» с подземными соляными рассолами. Для их выкачивания рыли колодец – «трубу», причем рыли обычно наобум, что предполагало возможность напрасной траты усилий и денег. По этой причине в рытье «труб», как правило, вкладывались вскладчину, причем в роли инвесторов могли выступать как простолюдины, так и люди весьма знатные.
Среди балахнинских солеваров фигурировал и некий Мина Анкудинов. владевший трубой на паях с Михаилом Пожарским – отцом князя Дмитрия. Любопытно, что вторым «молитвенным» именем Дмитрия Пожарского было Кузьма, из чего возникает предположение, что своего сына Анкудинов назвал в честь сына покровителя и компаньона. Поистине, знак свыше.
Дмитрий Пожарский родился в 1578 году. Дата появления на свет Кузьмы Минина неизвестна, но с учетом вышеприведенной версии они вполне могли быть ровесниками.
В конце XVII столетия в Балахне видными фигурами были Минины, владевшие собственными солеварнями и, предположительно, являвшиеся потомками старшего брата спасителя Отечества. Однако советские историки непременно хотели приписать ему пролетарское происхождение и утверждали, что его отец был на солеварнях чернорабочим. По их трактовке, обнищав, он вместе с младшим сыном подался в Нижний Новгород, превратившийся к концу XVI века в крупнейший ремесленный и торговый центр Поволжья, сравнимый разве только с Казанью. Но и здесь дела у отца не заладились, и, спасаясь от нищеты, он постригся в монахи под именем Михаила. Кузьма же остался приказчиком в лавке у дяди. Сберегая трудовые копейки, он накопил средства на собственную мясную лавку в Нижнем посаде.
Можно поспорить насчет выпавших на его долю тягот и насчет того, что податься в монахи его отца заставила именно нищета, а не стремление озаботиться спасением собственной души, отойдя от дел солеварных. Факт в том, что к началу XVII века Кузьма Минин действительно владел лавкой, в которой торговал мясом и, возможно, рыбой. Достаток позволил обзавестись семьей, женившись на некоей Татьяне Семеновне, родившей ему сына Нефеда. В общем, был Кузьма обычным посадским человеком – относительно зажиточным, но не богатым. В таком состоянии его и застала воцарившаяся на Руси Смута.
Черные времена
Первый акт Смутного времени докатывался до Нижнего Новгорода лишь отдаленными раскатами. В июне 1605 года в Москву победоносно вступил самозванец Григорий Отрепьев, выдававший себя за погибшего при туманных обстоятельствах в Угличе сына Ивана Грозного царевича Дмитрия. Войско Лжедмитрия состояло, главным образом, из польско-литовских авантюристов и казаков, а сам он своим поведением бросал вызов старомосковским обычаям.
Бояре, которые первоначально его поддерживали, опасаясь, что Московское царство будет поглощено Речью Посполитой, начали распускать слухи о планах самозванца ввести на Руси католичество, что в мае 1606 года привело к восстанию в Москве и гибели самозванца.
Царем провозгласили боярина Василия Шуйского. Другие бояре считали его себе ровней и особо не слушались. Социально-экономические проблемы, связанные, прежде всего, с продолжающимся процессом закабаления крестьян тоже никуда не делись. И по Руси поползли слухи, что сын Ивана Грозного уже во второй раз чудом спасся.
Поляки были не прочь вторично разыграть партию с самозванцем, но, поскольку подходящего авантюриста под рукой не имелось, вперед в качестве его воеводы выпустили человека с темным прошлым – Ивана Болотникова. Пытаясь расширить число сторонников и базу восстания, он призывал истреблять не только бояр, но и вообще всех знатных и богатых людей, разумеется, забирая себе их имущество. Такие лозунги отпугнули первоначально поддержавших его дворян, группировавшихся вокруг Истомы Пашкова и Прокопия Ляпунова.
В битве у стен Москвы, из-за их перехода на сторону Шуйского, Болотников потерпел поражение и отошел сначала в Калугу, затем в Тулу. Однако отряды восставших растекались по стране. Ватага, возглавляемая марийцем Московым и мордвином Воркадиным, добралась до Нижнего Новгорода, причем в своих грамотах они призывали «гостей и всех торговых людей побить и животы (имущество) их грабити». Поскольку Минин тоже относился к торговым людям и расставаться с «животом» явно не собирался, можно предположить, что в рядах ополчения он тоже сражался с мятежниками, получив первый военный опыт.
Весной болотниковцы от города отошли, а к октябрю 1607 года восстание было полностью подавлено, после взятия войском Василия Шуйского Тулы. Однако беды только начинались.
Первые ополченцы
На Русь вторглись отряды нового самозванца, как и в прошлый раз состоявшие из польско-литовских авантюристов и казаков. Не сумев взять столицу, Лжедмитрий II (подлинное имя которого так и осталось неизвестным) раз-бил лагерь в подмосковной деревне Тушино, получив прозвище «тушинского вора».
Отряды самозванца добрались и до Поволжья. Нижегородцы всерьез занервничали, когда мятежники овладели Балахной, где были поддержаны многими горожанами. Прислав грамоту, они требовали присягнуть «истинному государю».
Нижегородские воеводы Александр Репнин и Андрей Алябьев были людьми энергичными, но имели всего несколько сотен воинов и снова решили собрать ополчение. Вступил в него и Кузьма Минин. Балахну взяли лихим налетом, изменников перевешали. Вдохновившись успехом, нижегородцы одержали в декабре 1608 года еще несколько побед а к весне, вместе с казанцами, очистили Поволжье от тушинцев.
Минин участвовал во всех основных сражениях, передав мясницкие дела сыну. Завоеванная в боях репутация способствовала его избранию в посадские старосты – то есть, переводя на современные реалии, в депутаты муниципалитета. Конечно, муниципалитета в Нижнем Новгороде тогда не было, но выборные старосты играли большую роль, особенно в такую неспокойную эпоху, поскольку от них зависел и сбор налогов, и формирование ополчения.
Пока из-за Смуты торговля хирела, воевать приходилось постоянно. Вместе с призванными на помощь шведами, войска Шуйского одержали ряд побед над самозванцем, который после этих неудач был убит приближенными.
Осенью 1609 года на Русь вторглась армия польского короля Сигизмунда III, застрявшая, однако, под Смоленском. Посланная на помощь осажденному городу рать была разбита под Клушином, что в июле 1610 года привело к свержению Шуйского.
Временное правительство, прозванное Семибоярщиной, признало в качестве нового царя польского королевича Владислава и тайно впустило в Кремль польский корпус. Однако сам Сигизмунд III продолжал безуспешно осаждать Смоленск и вдобавок выразил желание лично стать царем московским. Начался политический торг, который, мягко говоря, с неодобрением восприняли в регионах.
Вдобавок, находившийся под арестом в Кремле патриарх Гермоген рассылал грамоты с призывом изгнать чужеземцев и, собрав Земский собор (из представителей всей Русской земли), выбрать нового государя.
Так называемое Первое земское ополчение возглавил рязанский воевода Прокопий Ляпунов, к которому присоединились казаки Дмитрия Трубецкого и Ивана Руцкого. Накануне подхода его передовых отрядов в столице вспыхнуло восстание против поляков. Внести в стихийное выступление хоть какой-то
тактический смысл попытался находившийся в Москве Дмитрий Пожарский.
В ходе боев погибло около семи тысяч горожан. Пожар фактически испепелил Белый и Земляной город. Победившие, но сильно потрепанные поляки заняли оборону в укрепленных каменными стенами Кремле и Китай-городе. Раненый Пожарский отбыл на лечение в свою вотчину Мугреево под Нижним Новгородом.
В Первом ополчении начались распри, жертвой которых стал зарубленный казаками Ляпунов. Атаман Заруцкий закрутил роман с вдовой двух Лжедмитриев Мариной Мнишек и покинул войско. К лету 1612 года 2,5 тысячи поляков в Кремле осаждали только казаки Трубецкого, практически не превосходившие их по численности.
Смоленск Сигизмунд III взял еще в июне 1611 года, однако, из-за необходимости пополнить армию и навести порядок дома отложил поход на Москву на год. Эта отсрочка оказалась фатальной для его замыслов.
«Не жалеть ничего…»
В начале сентября в Нижний Новгород доставили очередное послание от Гермогена. На собранном для его обсуждения заседании городского совета протопоп Спасо-Преображенского монастыря Савва и Минин громче других выступали за создание нового Земского ополчения.
Еще более красноречивы они были на общегородском сходе, призвав «не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником». Их речи вызывали бурную ответную реакцию: даже нищие жертвовали свои медные крестики в общую кучу добра, несли одежду, посуду, иконы.
Средства требовались на закупку оружия, лошадей, припасов, а также на выплаты хоть какого-то денежного содержания ополченцам. Особое значение имел вопрос о командующем, и здесь Минин назвал кандидатуру Пожарского. Местные воеводы Алябьев и Репнин хорошо показали себя в прошлых боях, но все же их известность не выходила за пределы Поволжья.
Пожарский согласие дал, настояв, чтобы всей финансово-хозяйственной частью заведовал Минин. Тот, в свою очередь, определил обязательный взнос на ополчение – треть, либо (когда речь шла о малоимущих) пятая часть от общей стоимости имущества. У пытавшихся увильнуть конфисковали всю собственность, а их самих отдавали в холопы.
Помимо добровольцев с военным опытом в ополчение записывали наемников, но не просто профессионалов, а с определенном идейной мотивацией. Самый яркий пример – около двух тысяч воинов из уроженцев современной Белоруссии, участвовавших в обороне Смоленска и великодушно отпущенных королем Сигизмундом.
Уже под Москвой из поляков-перебежчиков сформировали конную сотню под командованием ротмистра Павла Хмелевского, имевшего счеты к одному из магнатов. Впрочем, до Москвы путь был неблизким и долгим.
Главная атака Минина
Пройдя большую часть маршрута, ополчение на четыре месяца застряло в Ярославле, куда стекались подкрепления и припасы из других регионов. Там же сформировали и аналог правительства – Совет всей земли. Руководившие им Минин и Пожарский провели мастерскую дипломатическую игру, обещая русский престол шведскому королевичу Карлу Филиппу, что добавило ожесточения в польско-шведское противостояние.
Тем не менее, к началу августа 1612 года численность ополчения была не такой уж большой – порядка 10 тысяч хорошо подготовленных ратников. Выступить, не дождавшись других отрядов, пришлось из-за получения вести о походе на Москву 12-тысячной армии гетмана Ходкевича.
К русской столице противники подошли почти одновременно, но ополчение все же чуть раньше, успев перегородить дорогу к польскому гарнизону в Кремле и договориться о совместных действиях с казаками Трубецкого.
Правда, в сражении 22 августа казаки фактически занимались саботажем, и только в последний момент какая-то их часть приняла участие в сече. Ходкевич, который сначала хотел полностью разбить русских, амбиции поумерил и 23 августа занимался тем, что просто пытался деблокировать Кремль. Однако, несмотря на примерно 20%-ное численное превосходство, удача ему снова не улыбнулась.
Апофеоз наступил на третий день. И здесь последний победный восклицательный знак в трехдневной баталии поставил именно Кузьма Минин. Во главе трех сотен конных дворян и сотни Хмелевского он переправился через реку и атаковал противника во фланг, в районе нынешних Лужников. Пытавшихся контратаковать вражеских конников вырубили чуть ли не полностью.
Ходкевичу пришлось отступить, и осажденный в Кремле вражеский гарнизон лишился последней надежды. 1 ноября ополченцы взяли штурмом Китай-город, а остатки поляков капитулировали. Позже, когда работал Земский собор и выбирали нового царя, «патриотов» набежало великое множество. Минина на их фоне наградили довольно скромно: чином думного дворянина, селом Богородицким и домом в нижегородском Кремле.
В мае 1615 года, на время отъезда из Москвы, царь назначил его одним из пяти своих «наместников», но одна вакансия думным дворянам в таких случаях полагалась автоматически, а думных дворян было в наличии лишь двое – Минин и предок поэта Гаврила Пушкин.
В следующем году человек, которого сам Петр I называл «Спасителем Отечества», скончался. Потомки же наградили его еще одним званием, которое высечено на памятнике, – «Гражданин».
Как все не просто. Когда же мы вернемся к познанию подлинной истории РОССИИ?