В самом начале 1937 года в Стране Советов прошла Вторая всесоюзная перепись населения. За 11 лет, прошедших с предыдущей переписи 1926 года, страна кардинально изменилась. Результаты переписи отразили последствия коллективизации и раскулачивания, массового голода, сталинских репрессий. Слишком «честные» цифры вызвали недовольство в Кремле, а результаты переписи в итоге были засекречены.
Формально перепись считалась однодневной – она состоялась 6 января 1937 года. Однако переписчики начали предварительно заполнять листы за пять дней до этой даты. А вплоть до 11 января данные проверялись, в эти дни продолжали работать переписные столы. В проведении переписи были задействованы 1,25 миллиона счетчиков и контролеров, которые обходили граждан СССР поквартирно.
«Пусть ведут на казнь»
Переписной лист включал в себя 14 вопросов. В целом в них не было ничего особенного, но многие жители Советского Союза ожидали от властей подвоха. Весьма каверзными казались, например, вопросы о занятиях и доходах. Перепись заставила поволноваться «нетрудящихся» граждан и «служителей культа», объединенных в одну категорию. Скрепя сердце, отвечали на вопросы переписчиков крестьяне-«единоличники», лица, жившие на доходы от сдачи недвижимости, «некооперированные» кустари, люди свободных профессий.
Но самым коварным казался населению пятый вопрос – об отношении к религии. Как полагают историки, он был внесен в лист переписи по личной инициативе Сталина. В колхозах распространились тревожные слухи. В переписи видели предвестие наложения «печати Антихриста» – говорили, что всех верующих коммунисты будут клеймить. Само мероприятие приравнивалось к апокалиптическому отделению «агнцев от козлищ». Через 15 дней после переписи многие ожидали конца света.
«В переписном листе есть клеточки, и если в эту клеточку попадешь и распишешься, то не будешь спасен», – говорили крестьяне.
Ходили также слухи, что советская власть собирается выслать всех верующих или вовсе уничтожить их, потому что «скоро придет Гитлер».
Поэтесса Варвара Малахиева-Мирович вспоминала о женщине, которая, отвечая на пятый вопрос, заявила переписчикам: «Не поднялась рука отречься от Христа. Пусть ведут на казнь».
В Лепельском округе Белоруссии 200 человек, объединившись, отказались участвовать в переписи. А некоторые жители столицы, чтобы не отвечать на вопросы, решили целый день кататься на метро, не заходя домой.
«Пропавшая грамота»
Когда данные с мест поступили в Москву, руководители переписи занялись подведением предварительных итогов. Закончить подсчеты они не успели, так как подверглись репрессиям. Старый революционер Олимпий Квиткин, возглавлявший Бюро переписи, был арестован в конце марта 1937 года вместе со своим заместителем Лазарем Брандом. В мае оказалось «обезглавлено» Центральное управление народнохозяйственного учета (ЦУНХУ) при Госплане СССР – его начальника Ивана Краваля сняли с работы и арестовали. Под руководством нового начальника ЦУНХУ Ивана Верменичева были «вычищены» многие другие руководящие и рядовые специалисты по статистике в центре и на местах.
Тем временем жители Советского Союза ожидали, когда им объявят результаты переписи, и «замолчать» этот вопрос было нельзя. Распространились слухи, объяснявшие заминку нехваткой импортных счетных машин. Наконец, 26 сентября 1937 года газета «Известия» опубликовала на второй странице краткое сообщение СНК «О всесоюзной переписи населения». В ней утверждалось, что перепись была проведена «с грубейшим нарушением элементарных основ статистической науки».
«Совет Народных Комиссаров Союза ССР признал организацию переписи неудовлетворительной и самые материалы переписи дефектными», – поясняла заметка.
Чтобы у населения не оставалось вопросов, агитаторы разъясняли, что перепись испортили «троцкистско-бухаринские агенты фашизма».
Ивана Краваля расстреляли 26 сентября, Квиткина – два дня спустя. Лазаря Бранда отправили на Колыму, откуда он писал заявления в Верховный суд с просьбой пересмотреть дело. По его словам, признательные показания в участии в «правотроцкистской организации» следствие получило путем насилия и запугивания. Ничего не добившись, Бранд погиб на золотых приисках.
У русских эмигрантов новость о переписи вызвала злорадство по поводу «неимоверного конфуза» советской власти. Как были уверены за рубежом, население СССР якобы оказалось «нищим», но поголовно верующим.
«Неосторожное прикосновение к подлинной русской жизни, да еще во всесоюзном масштабе, дало такие потрясающие результаты, что переправить и перекроить цифры переписи так и не удалось, даже советчикам», – отмечал автор парижской газеты «Возрождение» Иван Тхоржевский в статье «Пропавшая грамота».
Расцвета не вышло
О том, почему результаты переписи 1937 года были засекречены, долгие годы существовали лишь предположения. Собранные тогда цифры впервые вышли в печать в 1990 году, а в 2007 году благодаря усилиям академика РАН Юрия Полякова предварительные результаты переписи были опубликованы в полном объеме. Благодаря этому стало ясно, что вызвало гнев Сталина.
Прежде всего, не сбылось обещание Ивана Краваля продемонстрировать «невиданный расцвет личности в СССР» (о чем руководитель переписи писал в «Правде» 1 января 1937 года). Ярче всего несоответствие проявилось в численности населения. Еще в 1934 году, выступая на XVII съезде партии, Иосиф Сталин назвал количество жителей СССР – 168 миллионов человек. С учетом прироста, Госплан ожидал в 1937 году «увидеть» 180 миллионов человек. Перепись же показала другую цифру – 162 003 225 человек. Это превышало данные переписи 1926 года (147 миллионов человек). Однако прирост населения СССР оказался за годы первых пятилеток значительно меньше, чем в таких «загнивающих» странах капитализма, как США и Япония (хотя и выше, чем в Англии, Франции, и Германии).
«Поскребя по сусекам», статистики «дотянули» цифру до 164 миллионов человек, но все равно было видно, что реальный прирост населения стал в три раза хуже, чем в годы «буржуйского» НЭПа. Руководство переписи пыталось объяснить результаты неудовлетворительной работой загсов, занижавших показатели смертности. Но вместе с тем они позволили себе весьма рискованные пассажи. Например, об отсутствии данных о смертности в лагерях. Еще один жутковатый пробел, о котором упомянули статистики, – массовая миграция миллионов жителей Казахстана и Средней Азии, которые вместе со скотом уходили в Персию и Афганистан в начале 1930-х годов.
Органы НКВД истолковали все эти «оправдания» весьма своеобразно: дескать, статистики обвиняют товарища Сталина в фальсификации данных! Об этом рассказывал бывший начальник сектора населения ЦУНХУ Михаил Курман, который пробыл в ГУЛАГе с 1938-го по 1955 год.
Еще один «камень преткновения» оказался связан с тем самым религиозным вопросом.
«Говорят, будто перепись показала большее количество верующих, чем ожидали. Этим объясняется долгое непоявление подсчетов», – записал в дневнике 13 марта 1937 года академик Владимир Вернадский.
Позже он приводил предположительную цифру верующих – 75% населения. В действительности среди лиц старше 16 лет, которым задали вопрос о религии, 55,3 миллиона записалось верующими (56,72%), а 42,2 миллиона – атеистами (43,28%).
«Ряд сообщений участников переписи показывает, что число верующих оказалось больше, чем они ожидали. Это свидетельствует об очень плохой постановке антирелигиозной работы», – докладывал в марте 1937 года начальник ЦУНХУ Иван Краваль Сталину и Молотову.
Не лучшим образом (для репутации советской власти) обстояло дело и с грамотностью. Хваленый всеобщий ликбез дал весьма скромные результаты. Неграмотных в «стране победившего социализма» оставалось 62,5 миллиона человек – несколько больше, чем грамотных (61,3 миллиона человек).
Новая перепись взамен «дефектной» была проведена 17 января 1939 года. Памятуя о судьбе предшественников, руководители органов статистики на сей раз не стеснялись в методах фальсификации. Численность населения страны таким образом удалось «довести» до 170,6 миллиона человек. О религии на сей раз жителей не спрашивали.
