Жаркий год Детройта. Беспорядки 1967 года власти США подавили танками

Лето 1967 года в Штатах принято называть «горячим и долгим», но не из-за сексуальной революции хиппи, а из-за настоящей революции, вспыхнувшей в «черных» кварталах американских городов. Все начиналось как борьба цветных граждан за свои права, но, как водится, вылилось в битье витрин и грабеж магазинов.

По распространившемуся в последнее время мнению правоохранительные структуры всякой страны, а уж тем более самой развитой в мире демократии, обязаны действовать против любых оппозиционных выступлений только по-вегетариански толерантно. Однако в самих США 50 лет назад все обстояло совсем не так.

Армия Питера Фракса

Считается, что старт «долгому горячему» лету дал Питер Фраке. В начале июня 1967 года афроамериканец начал выходить к зданию окружного суда Огайо с одиночным пикетом. Питер протестовал против несправедливого, по его мнению, задержания двоюродного брата, Постела Ласки, обвиненного полицией городка Авондейл в изнасиловании и убийстве шести женщин.

Протест длился недолго – судебные приставы живо скрутили надоедливого пикетчика. На следующий день присяжные признали Ласки виновным. Теперь преступника, мнимого или реального, ожидал электрический стул, против же самого Фракса возбудили уголовное дело. Спустя еще один день перед окружным судом собралась целая толпа афроамериканцев, требующих освобождения братьев.

Сначала собравшиеся вели себя мирно, но, когда полиция по уже устоявшейся практике попыталась их разогнать, внезапно оказали слаженное сопротивление. В начавшейся драке двое правоохранителей получили серьезные травмы, но это были лишь цветочки.

На самом деле ситуация назревала давно. Десятилетие, предшествовавшее «горячему лету», было ознаменовано серьезными демографическими изменениями в составе населения городов. Происходила своего рода массовая миграция: обеспеченные белые американцы начали переезжать в пригороды, в более удобные и комфортные условия (благо, личный транспорт сделался максимально доступным). Цветные же обитатели сельскохозяйственного Среднего Запада и Юга стали перебираться на промышленный Север и Запад США, заселяя районы крупных городов.

За 1960-е годы переселилось более двух миллионов человек. Теперь в десятке крупнейших городов проживала треть всех афроамериканцев страны. Но если в Нью-Йорке или Чикаго негритянские гетто существовали и раньше, то такие города, как Детройт, Балтимор, Хьюстон или Ньюарк, ранее были абсолютно «белыми».

При этом черные, как и прежде, оставались сильно ограничены в доступе к образованию, социальным лифтам, профессиям. Поэтому многочисленные «черные» районы городов превратились в рассадники преступности, проституции и нищеты. Расовую сегрегацию хоть официально и сдали в архив, но память о ней пропитывала отношения между цветными и белыми буквально насквозь. Усугубляла ситуацию и начавшаяся вьетнамская война.

Бессмысленный и беспощадный

Следующим пунктом на пути «черной» революции стал Авондейл, когда-то совершенно «белый», но теперь на 92% населенный неграми. На улицы города вышли толпы, требующие освобождения Ласки и Фракса. Полиция задержала два десятка протестующих. Старт был дан: по центру Авондейла прокатилась волна погромов. Тысячи темнокожих били витрины, переворачивали и жгли автомобили. После того как погромщики насмерть забили белого подростка, губернатор ввел в населенный пункт национальную гвардию, экипированную автоматическим оружием.

Одновременно с беспорядками в Авондейле закипел город Буффало в штате Нью-Йорк. Только за одну ночь там вспыхнуло 200 локальных пожаров. Толпа била пожарных, пытающихся тушить огонь. На третью ночь погромов обозленные полицейские начали стрелять. 40 человек получили ранения, 14-были убиты.

Протестующие в Ньюарке (штат Нью-Джерси) оказались настроены столь решительно, что власть в городе на четыре дня целиком перешла в их руки. Поводом для восстания стала «фейковая» новость об убийстве полицейскими одного из активистов организации «Черные пантеры». Нью-арк стал первым городом, где по полиции, а позже и по армии открыли ответный огонь. За неделю погибло 30 чело-век, в том числе восемь стражей порядка.

Выступления с многочисленными убитыми и ранеными, как чернокожими, так и белыми, прокатились по Плейнфилду, Атланте, Цинциннати, Портленду, Кембриджу, Милоуки, Толедо. Особого градуса уличные бои достигли в Детройте, столице американского автопрома.

Дело в том, что здесь существовал негритянский средний класс, квалифицированные рабочие. К середине 1960-х годов выяснилось, что за приличным промышленным фасадом скрыта куча проблем.

Конфликт начался с ареста посетителей бара «Слепая свинья», а затем выплеснулся на улицы. Загорелись полицейские участки. Для подавления смуты губернатор вызвал национальную гвардию, отменил бейсбольные матчи и ввел комендантский час. Уговорить людей разойтись по домам пытались чернокожие звезды бейсбола, однако все было тщетно. Пытаясь решить дело миром, к протестантам вышел член правительства США. Он был серьезно избит и попал в больницу.

Постепенно к беспорядкам присоединились жители небогатых белых кварталов, увидевшие возможность безнаказанно грабить магазины. Протестующие попытались взять штурмом штаб-квартиру полиции и разгромили редакцию газеты Detroit Free Press, считавшейся рупором белых.

Утром 25 июля президент Линдон Джонсон приказал армии США взять Детройт штурмом. Уже во второй половине дня в город вошли две десантные дивизии и броне- техника. Танки оборудовали бульдозерными ковшами для сноса баррикад. За два дня боев погибло более сотни человек, тысячи получили ранения. Для содержания арестованных Центральный стадион Детройта был превращен в концлагерь.

Пантеры с дробовиками

Основной боевой силой уличных беспорядков 1967 года стала радикальная афроамериканская организация «Черные пантеры». Официально отряды «пантер» появились в Калифорнии в начале 1960-х годов. В отличие от Мартина Лютера Кинга, создатели организации выступали не за мирное решение проблем, а за борьбу с оружием в руках.

Позиционируя себя как отряды вооруженной «черной» самообороны, афрорадикалы дрейфовали между левыми идеями Мао, Че Гевары, цветного сепаратизма и негритюда (идеологии превосходства негроидной расы), но всегда тяготели к элементарному криминалу и «крышеванию» преступности в гетто.

Революция, которой не было

По факту «долгое жаркое лето» не вылилось ни в какую революцию. Нанесенный ущерб составил миллиарды долларов, но ни к каким социальным сдвигам протесты не привели. Все ограничилось разбитыми витринами, сожженными домами, мародерством, жертвами среди погромщиков, полицейских, пожарных, случайно подвернувшихся обывателей.

Это можно объяснить двумя факторами. С одной стороны, американские спецслужбы, в частности ФБР, в течение долгого времени целенаправленно выбивали лидеров «пантер», видевших будущее группировки в переходе на уровень политической партии. Тем самым главная силовая структура негритянских выступлений оказалась сознательно маргинализирована. Реальная борьба за права ушла на второй план, на первом остались погромы и грабеж. С другой стороны, правоохранители и военные образца 1967 года были достаточно сильны и решительны, поскольку ощущали за спиной поддержку государства и понимали, что имеют полный карт-бланш на решение проблемы любыми средствами.

Сегодня, спустя 50 с лишним лет, ситуация во многом начинает повторяться. Разница в том, что за погромами уже не стоит совершенно никакая политическая идеология, кроме той, что далекие потомки угнетателей должны компенсировать ущерб далеким потомкам угнетенных, значит, лозунг «грабь награбленное» можно ставить во главу угла, а погромы с общественной точки зрения как бы совершенно легитимны.

Еще одно важное отличие заключено в направляющих силах процесса. Движение BLM гораздо менее организованно и более аморфно, чем «Черные пантеры». Апеллируя к вопросам четырехсотлетней давности, BLM, в отличие от «пантер», не имеет сколько-нибудь внятной идеологии или оформленных тезисов. При этом во властных структурах США уже звучат голоса о репарациях и выплатах прапраправнукам африканских рабов, а значит, правоохранители, не чувствуя за спиной поддержки, теряют уверенность, многие уже не хотят никого защищать и предпочитают ни во что не вмешиваться. Сложно делать какие-либо прогнозы, но если в 1967 году силовики защитили монополию власти на насилие, то сегодня невольно возникают мысли о вполне вероятном распаде США.