Ядерное оружие и способы защиты от него в 1950-е гг.
Согласно американским планам ведения войны середины 1990-х гг., частично опробованным на Балканах и Ближнем Востоке, предполагалось в случае невозможности расчленения Российской Федерации на десяток мелких независимых государств (с их последующим максимальным разоружением) нейтрализовать российский «ядерный арсенал ответного удара» тактическими средствами. То есть, выдвинув максимально близко к границам РФ свои передовые аэродромы и базы снабжения, уничтожить наше ядерное оружие и средства его доставки в местах их дислокации, а также штабы, линии связи и командно-информационные центры с использованием обычного вооружения, диверсионных групп, тактической авиации, беспилотников и крылатых ракет различного базирования.
До недавнего времени эти планы представлялись многим как на Западе, так и в нашей стране, вполне реальными. Однако после известных событий 2014 г. все подобные сценарии и расчеты западных стратегов стали неочевидными. А как же американцы предполагали действовать в аналогичной ситуации против СССР в середине прошлого века? Корейская война 1950—1953 гг. наглядно показала американцам, что даже на очень ограниченном театре боевых действий добиться решительной победы «обычными» средствами практически нереально. А ведь в Корее они и их союзники задействовали буквально все виды вооружения и техники — стратегическую и палубную авиацию, сверхтяжелые и кассетные авиабомбы, напалм и бактериологическое оружие. В стране была разрушена вся жилая, промышленная и транспортная инфраструктура, однако война продолжалась, поскольку северо-корейско-китайские войска не несли чрезмерных потерь, а военные перевозки из Китая в КНДР не прекращались.
Именно тогда у американских генералов впервые возникла мысль о переломе военной ситуации с помощью массированного применения ядерного оружия. За попытку осуществления подобных планов поплатился должностью знаменитый американский генерал Дуглас Мак Артур, главнокомандующий западными войсками в первый период Корейской войны.
Опыт «малой» войны в Корее американцы незамедлительно перенесли на большую, глобальную стратегию. Начиная со второй половины 1940-х гг., за рубежом утверждали, что в соответствии с некими «экспансионистскими планами» Советская Армия со дня на день вступит на территорию Западной Европы и одновременно, форсировав Берингов пролив, через Аляску вторгнется в Канаду и США.
Возможно, это допущение было основано на излишне субъективной трактовке известного тезиса И.В. Сталина о «построении социализма в отдельно взятой стране с последовательным расширением границ социалистического лагеря до размеров всего мира». А ведь руководство СССР планировало достичь своих целей прежде всего идеологическими, а не военными методами. Для этого имелись все основания. Вспомним про послевоенный рост западных компартий и левых настроений во Франции, Италии, Греции и многих других европейских странах. Однако в отечественных архивах не удалось обнаружить каких-либо глобальных планов массированного наступления против НАТО. Стратегия СССР строилась на том, что первый удар будет наносить «потенциальный противник», а Советская Армия будет отвечать.
В Пентагоне для «сдерживания русских танковых армад» разрабатывали детальные планы боевых действий, причем основанные именно на «стратегии превентивного удара». Первым и наиболее известным в этом ряду стал «План Дропшот» (Operation Dropshot). Он появился в декабре 1949 г. и вплоть до 1957 г. являлся «главным руководством к действию» для генералов США и НАТО на случай масштабной войны.
Американцы планировали сбросить на СССР более 300 атомных и термоядерных (водородных) бомб и не менее 29 тысяч обычных фугасных авиабомб крупного и особо крупного калибра. Предполагалось поразить 200 целей на территории Советского Союза, включая 100 крупнейших городов, где в тот момент проживало до 85% населения страны. Одновременно намечалось сбросить 75—300 атомных бомб на военные объекты на территории СССР и Восточной Европы, наиболее приоритетными из которых тогда считались аэродромы стратегической и тактической авиации. Отдельные тезисы этого плана широко публиковались и обсуждались в западных СМИ с явной целью запугивания вероятного противника.
Ознакомившись с этими замыслами, советские военные специалисты пришли к выводу о том, что даже при 100%-ном осуществлении «Плана Дропшот» потери СССР окажутся тяжелыми, но не катастрофическими, а военный потенциал страны будет частично сохранен.
На чем же тогда основывался оптимизм американцев? Прежде всего, на уверенности в своем подавляющем превосходстве в ядерном оружии. Например, в США с мая 1945 г. по июль 1962 г. провели 1054 ядерных испытания (331 — наземное, остальные — воздушные, надводные, подводные и подземные), при этом было взорвано 1151 ядерное устройство мощностью от 0,1 килотонны до 15 мегатонн. В ходе каждого испытания американцы взрывали от одного до нескольких десятков ядерных зарядов различной мощности.
90% подобных опытов в те времена проводились на полигоне в пустыне Невада и тихоокеанских атоллах (Бикини и Эниветок). Кроме того, ядерные боеприпасы испытывались на территории штатов Колорадо, Миссисипи, Нью-Мехико и на Аляске. Крупнейшими ядерными испытаниями стали взрывы, проведенные на атолле Эниветок 31 октября (10,4 мегатонны) и 15 ноября 1952 г. (500 килотонн), а также 13 мая 1954 г. (1,69 мегатонн); на атолле Бикини — 28 февраля (15 мегатонн), 26 марта (11 мегатонн), 25 апреля (6,9 мегатонны) и 4 мая 1954 г. (13 мегатонн).
Советский Союз получил ядерное оружие только в августе 1949 г., спустя еще почти два года — авиатранспортабельные ядерные заряды, и до августа 1962 г. у нас произвели всего 144 ядерных взрыва мощностью от 00,3 килотонн до 58 мегатонн. Причем крайне редко подрывали более одного ядерного устройства, а за пределами полигонов в Семипалатинске и на Новой Земле опыты практически не проводились. Известны только эпизоды с взрывом 14 сентября 1954 г. на Тоцком полигоне атомной авиационной бомбы мощностью в 38 килотонн (по другим данным, около 40) и воздушным подрывом боевой части ракеты (до 40 килотонн) 6 октября 1961 г. на полигоне Капустин Яр.
Наиболее мощными из испытанных в СССР являлись ядерные заряды, взорванные на Новой Земле 30 октября 1961 г. (58 мегатонн, так называемая «Царь-бомба») и 5 августа 1962 г. (21 мегатонна), а также в Семипалатинске 12 августа 1953 г. (400 килотонн). Таким образом, наша страна сумела «догнать и перегнать» США разве что по мощности отдельных ядерных зарядов, а общее количество подорванных американцами при испытаниях атомных и водородных бомб было несопоставимо с советским.
Первые ядерные испытания выявили некоторые парадоксальные моменты. Оказалось, что увеличение мощности отдельного боезаряда до нескольких десятков мегатонн не имеет особого смысла. Например, при воздушном подрыве ядерной бомбы мощностью от десятка до нескольких сотен килотонн над типовой площадной целью (в качестве таковой обычно рассматривался крупный город с промышленными предприятиями) она непоправимо разрушалась. Применение мегатонного термоядерного заряда не давало никаких особых преимуществ: объект атаки также полностью разрушался, а уровень радиоактивного заражения при этом не сильно отличался от такового при использовании заряда значительно меньшей мощности.
Очень сомнительным «плюсом» могла быть только возможность образования при термоядерном взрыве (как при наземном взрыве меньшей мощности) на месте удара кратера вместо «обычного» сплошного поля руин. Но для полного уничтожения тыловых объектов противника вовсе не обязательно превращать их в «лунный пейзаж». Именно поэтому современные ядерные боеприпасы имеют мощность, редко превышающую 200 килотонн — такой заряд признали типовым для гарантированного уничтожения практически любой цели.
По мере развития средств доставки ядерного оружия делалась ставка на размещение на одной ракете нескольких индивидуальных боезарядов относительно небольшой мощности. Таким образом достигалось поражение наибольшего количества целей при использовании одного носителя вместо наращивания мощи каждого боеприпаса в отдельности.
Противоборствующие стороны тогда сильно интересовал вопрос, а смогут ли армейские части сохранять боеспособность в условиях применения ядерного оружия? Для этого в 1950-е гг. организовали ряд специфических учений.
В нашей стране наиболее известны учения, проведенные 14 сентября 1954 г. на Тоцком полигоне, где определялись возможности прорыва укрепленной полосы противника при применении ядерного оружия. Тогда с бомбардировщика Ту-4 сбросили стандартную атомную авиабомбу РДС-2 мощностью 38—40 килотонн. В этих учениях было занято до 45 тыс. человек, включая персонал полигона, «научников» и даже жителей окрестных населенных пунктов.
Непосредственно в учебной атаке, проведенной после атомной «огневой подготовки», участвовали подразделения двух дивизий 128-го Гумбиненского стрелкового корпуса — 12-й гв. Мозырской механизированной дивизии и 50-й гв.стрелковой Сталинской дивизии, а также несколько авиационных частей. В учениях задействовали не менее 600 единиц бронетехники, несколько сотен орудий и минометов, до шести тысяч автомобилей и тягачей и 320 самолетов всех типов (считая мишени на полигоне). В целом, учения прошли успешно и войска выполнили поставленные задачи.
В 1990-е гг., когда были рассекречены архивные материалы по Тоцким учениям, в СМИ поднялась череда скандалов по поводу «бесчеловечного» эксперимента над людьми, которых не предупредили о губительных последствиях воздействия радиации. Но ведь в 1950-е гг. еще не были накоплены материалы, доказывающие разрушительное влияние радиации на организм человека. Для объективных выводов требовались многолетние обширные исследования.
После бомбардировок Хиросимы и Нагасаки до 1954 г. минуло менее десятилетия — слишком малый срок для накопления научных данных. Именно из-за их отсутствия на Западе в 1940—1950-е гг. широко рекламировались «чудодейственные» бытовые и медицинские приборы (например, индивидуальные фильтры для воды) на основе «целебных» свойств радия (!?) и других радиоактивных изотопов.
Тоцкие учения проводились с соблюдением всех положенных тогда мер предосторожности, но они касались прежде всего химического оружия, а не ядерного. В те годы применение отравляющих веществ планировалось едва ли не более широко, чем атомных и водородных бомб. Все участвовавшие в учебной атаке солдаты и офицеры были в ОЗК и противогазах. От радиации ни то ни другое, разумеется, не спасало, но фильтр противогаза по крайней мере защищал легкие от радиоактивной пыли.
Присутствовавший на Тоцких учениях министр обороны СССР маршал Советского Союза Г.К. Жуков (как и высшие офицеры, руководившие учениями, а также члены правительственной комиссии) наблюдал за ядерным взрывом из обычного окопа, а затем выезжал для осмотра мишенного поля, не используя абсолютно никаких средств защиты!
В США в тот же период проводили куда более продолжительные мероприятия. С октября 1951 по октябрь 1957 гг. на полигоне в штате Невада под общим кодовым наименованием Desert Rock состоялось восемь масштабных учений с применением ядерного оружия. Причем в «свободных и демократических» США до сих пор не рассекречена даже малая часть документов, связанных с этими маневрами. В доступных источниках о Desert Rock можно обнаружить всего несколько абзацев информации и минимум фотоснимков. Видимо, американцам есть что скрывать, раз гриф секретности до сих пор не снят.
Впрочем, в открытом доступе все-таки можно найти некоторые интересные цифры. В каждом таком эксперименте были задействованы десятки тысяч военнослужащих армии, флота, ВВС и Корпуса морской пехоты США, сотни танков, бронемашин, артсистем, самолетов и вертолетов. Например, в учениях Desert Rock IV (1 апреля — 5 июня 1952 г.) участвовало более 18 тыс. военнослужащих и, как минимум, один танковый батальон. За это время в заданном районе взорвали восемь ядерных зарядов различной мощности.
В следующих учениях в Неваде (17 марта — 4 июня 1953 г.) задействовали уже 21 тыс. военнослужащих. Тогда американцы выполнили 11 ядерных взрывов суммарной мощностью 252 килотонны. Параллельно в Неваде проводились и другие маневры. Так, в ходе учений Thumber-Snapper (апрель—май 1952 г.) приняло участие не менее 7350 военнослужащих, а с бомбардировщиков В-50 на полигон сбросили четыре ядерных бомбы.
Добавим, что при проведении Desert Rock и в подобных мероприятиях широко практиковались массированные танковые атаки в сопровождении пехоты через зону только что осуществленного ядерного взрыва и высадка тактических вертолетных десантов численностью не менее батальона. Судя по кадрам фото- и киносъемок, американские солдаты и офицеры при этом не использовали даже противогазы и были в обычном хлопчатобумажном обмундировании!
По самым скромным подсчетам, в учениях Desert Rock (1951—1957 гг.) участвовали не менее 160 тыс. чел., большинство которых, так или иначе, пострадали от поражающих факторов ядерного оружия. Отсутствие информации об этом объясняется очень просто: все «подопытные» тех экспериментов давали бессрочные подписки о неразглашении государственной тайны.
Недостаток информации породил ряд фундаментальных заблуждений и в области гражданской обороны. Например, в СССР с самого начала совершенно правильно понимали, что при применении по любому крупному населенному пункту ядерного (а особенно — термоядерного) оружия он будет полностью разрушен, а шансов выжить не окажется почти ни у кого, поскольку все укрытия глубокого залегания и метро тоже подвергнутся (полностью или частично) уничтожению. Именно поэтому большого количества убежищ в городской черте у нас не строили.
В большинстве крупных городов СССР часть капитальных зданий и жилых домов, построенных в 1950-е гг. (до широкого внедрения панельного домостроения), имели в подвалах убежища. Но скорее это были «бомбо-газоубежища» в стиле Второй мировой войны, заложенные в проекты по инерции. В конце 1960-х гг. их разукомплектовали и начали использовать по другому назначению.
Разумеется, противоатомные укрытия у нас строили и позднее, но это были уже масштабные сооружения глубокого залегания, имевшие высокую степень автономности и расположенные вне крупных городов. В остальном же у нас делали ставку на массовую эвакуацию населения из городов: именно эти меры прежде всего отрабатывались на учениях гражданской обороны. Правда, провести подобную эвакуацию можно было лишь при наличии некоторого запаса времени. В 1940—1960-е гг. подобное еще могло сработать, но в дальнейшем, по мере ускорения взаимной реакции «потенциальных противников» на военные угрозы (за счет автоматизации и развития средств связи и наблюдения) и сокращения до считанных минут подлетного времени носителей ядерного оружия, такие планы стали почти невыполнимыми.
В США и других странах НАТО гражданская оборона в 1940—1960-е гг. и вовсе находилась в плену иллюзий. Государственная пропаганда настойчиво убеждала население относиться к ядерной войне и атомным взрывам как к чему-то обыденному и не слишком опасному. Стоит вспомнить учения тех лет в американских школах, когда для защиты от ударной волны атомного взрыва рекомендовалось просто спрятаться под стол, закрыть глаза и заткнуть уши. На учениях в крупных городах декларировалось, что для защиты от ядерного удара достаточно вовремя укрыться в метро, но ведь, например, в Нью-Йорке при полном отключении электроснабжения в подземке она через двое—трое суток будет полностью затоплена.
Отдельного разговора заслуживает история об индивидуальных противоатомных убежищах. Настоящая эпидемия такого строительства охватила США в 1940—1960-е гг. и окончательно сошла на нет только к началу 1970-х. Умело организованная рекламная компания убеждала обывателей в том, что на случай ядерной войны нет ничего лучше, чем «семейное» укрытие, построенное прямо у дома. Как правило, речь шла о простом железобетонном укрытии, собранном из стандартных деталей и расположенном на небольшой глубине. Оно оборудовалось герметичными дверями, примитивной фильтровентиляционной установкой, спальными местами, туалетом (вместо санузла чаще всего использовалась герметичная емкость), снабжалось радиоприемником, универсальной аптечкой, индивидуальными средствами защиты и запасом воды и консервов.
Количество комнат в убежище или освещение от индивидуального дизель-генера-тора либо аккумуляторных батарей зависели от денежной суммы, с которой заказчик был готов расстаться. Торговля подобными сооружениями шла довольно бойко, и на этом многие предприимчивые дельцы в США и Канаде сделали себе приличные состояния. О долгосрочных негативных последствиях ядерной войны, вроде «эффекта ядерной зимы», ученые и политики заговорили только в конце 1960-х гг. А до того американские обыватели, похоже, считали, что для выживания в период военного конфликта достаточно провести в индивидуальном убежище несколько суток или даже часов, пока наверху не пройдет ударная волна ядерного взрыва и не погаснут пожары.
Ракеты или бомбардировщики?
С момента появления ядерное оружие стало более чем серьезным аргументом в решении межгосударственных противоречий. Но первые образцы атомных бомб были чрезвычайно громоздкими и для их доставки к цели требовался, как минимум, стратегический бомбардировщик.
Самолеты-носители атомного оружия проектировались «вокруг бомб», т.е. их создатели исходили прежде всего из габаритов существующих «изделий». Например, первый американский флотский «атомный» бомбардировщик AJ-1 «Сэвидж» получился явно переразмеренным во всех отношениях двухмоторным самолетом, который допускалось использовать лишь с тяжелых авианосцев типа «Форрестол». Для ВВС США фирма «Конвэр» явно «с запасом» на использование сверхмощных водородных бомб строила массовой серией гигантский шестимоторный (а если считать две вспомогательные двигательные установки по два ТРД, то вообще десятимоторный) бомбардировщик В-36 «Писмейкер».
К середине 1950-х гг. ситуация несколько изменилась, поскольку появились относительно компактные тактические ядерные боеприпасы, которые можно было применять с фронтовых бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков, а также устанавливать на ракеты различных типов. Впрочем, в 1970-е гг. военные аналитики путем нехитрых подсчетов пришли к выводу о том, что в случае начала глобальной ядерной войны «потенциальные противники» вряд ли смогут использовать полностью свои ядерные арсеналы из тысяч боезарядов и носителей.
По самым скромным оценкам, один раз нажав пресловутую «красную кнопку», обе воюющие стороны успевали активировать лишь «первую волну» из нескольких сотен межконтинентальных баллистических ракет шахтного базирования, ракет с подводных лодок и крылатых ракет, запущенных с кораблей и самолетов. Применение оставшегося ядерного арсенала представлялось проблематичным, так как часть носителей, пусковых установок и мест складирования зарядов была бы неизбежно накрыта первым ударом противника, а централизованная система боевого управления, электроснабжение и линии связи получили бы неустранимые повреждения. Именно поэтому в 1970-е гг. и состоялось подписание многочисленных соглашений о сокращении, неприменении и нераспространении ядерного оружия.
Сегодня при любом упоминании о носителях ядерного оружия первым делом на ум приходят, естественно, ракеты. Однако в 1940—1950-е гг. они еще не являлись фактором глобального сдерживания и основой стратегических ядерных сил. На вооружение серийные ракеты начали поступать только в конце 1950-х гг. При этом большинство из них не были межконтинентальными.
В 1958 г. американцы практически одновременно приняли на вооружение ракеты средней дальности PGM-17 «Тор» и PGM-19 «Юпитер» (максимальная дальность обеих — 2400 км), т.е. против СССР их можно было применить лишь при условии базирования пусковых установок в Европе. Поэтому в 1959—1961 гг. 60 «Торов» разместили на территории Великобритании (в начале 1960‑х гг. часть этих ракет американцы передали союзным Королевским ВВС Великобритании), 30 «Юпитеров» — в Италии и 45 — в Турции. Именно развертывание американцами этих ракет в Европе стало одной из главных причин Карибского кризиса в 1962 г.
В 1959—1961 гг. на вооружение ВВС США приняли полноценные межконтинентальные баллистические ракеты SM-65 «Атлас» (дальность – 10 200 км) и LGM-25 «Титан» (дальность у последних модификаций — до 15 000 км), которые могли достать до Советского Союза при запуске с американской территории.
В СССР ситуация была примерно аналогичной. В 1957 г. на вооружение начала поступать ракета средней дальности Р-5 (дальность — 1200 км), а в 1959—1961 гг. — Р-12 (дальность — 2080 км) и Р-14 (дальность – 4500 км). Небольшая дальность этих ракет не позволяла использовать их напрямую против США. Поэтому в декабре 1958 г. пусковые позиции для Р-5 (два дивизиона 72-й инженерной бригады РВГК) оборудовали на территории ГДР в районе Фюрстенберга (80 км от Берлина): до 12 ракет были постоянно нацелены на столицы и промышленные объекты Великобритании, Франции, ФРГ и Бельгии.
24 ракеты Р-12 и 16 Р-14 осенью 1962 г. перебросили на Кубу в составе прибывшего туда контингента советских войск. С новых огневых позиций они гарантированно перекрывали почти всю территорию США. В 1957 г. прошла испытания и в 1960 г. была принята на вооружение МБР Р-7 (дальность — не менее 9500 км) — знаменитая «Семерка», ставшая основой отечественной космической программы. В 1962 г. на вооружение поступила еще одна МБР — Р-16 с дальностью до 13 000 км.
Однако все ракеты того времени (и средней дальности, и МБР) были предельно громоздкими и очень ненадежными, что и определило их снятие с вооружения уже в середине 1960-х гг. В них использовалось токсичное и пожароопасное жидкое топливо и запускались они с открытых площадок. Соответственно, ракету требовалось подготовить в полетной конфигурации, вывезти на пусковую площадку, заправить, установить боеголовку и только после этого привести в положение полной готовности к запуску. На все эти процедуры требовалась уйма времени.
Американцы держали ракеты МБР «Титан» в горизонтальном положении в заглубленных железобетонных укрытиях-тоннелях, соединенных с пусковыми установками, размещенными в строениях ангарного типа с раздвигающимися крышами. Для пуска ракету следовало вывезти из штольни в ангар, установить боеголовку, заправить и поднять в вертикальное положение. На проведение этих мероприятий у расчетов первых «Титанов» уходило до 10—12 ч. А подготовка к запуску советской МБР Р-7 вообще занимала до двух недель — от начала сборки носителя и до его вывода на пусковую площадку.
Таким образом, тогдашние ракеты в качестве средства мгновенного ответного удара совершенно не годились. Американские эксперты считали, что МБР могут быть успешно использованы только при нанесении «превентивного» удара. К тому же, при отсутствии навигационных спутников и несовершенстве автоматических и электронных устройств, все ракеты наводились довольно примитивными способами (например, с использованием астронавигации), а значит, являлись и крайне неточными. То есть реально МБР и ракеты средней дальности годились лишь для поражения крупных площадных целей — прежде всего городов и промышленных районов. Уничтожить такой ракетой наступающие или передвигающиеся маршем войска противника было более чем проблематично. Именно для компенсации столь низкой точности ракеты получали сверхмощные боевые части (мощностью от одной до девяти мегатонн), за исключением советской Р-5 со слабой боеголовкой мощностью всего в 80 килотонн.
Количество одновременно находящихся на боевом дежурстве ракет в те времена тоже было относительно невелико и лимитировалось наличием подготовленных пусковых площадок. В 1960 г. в США на боевом дежурстве стояли 12 ракет «Атлас», а в 1964-м — уже 118; в 1963 г. на боевом дежурстве было 56 «Титанов», а в 1968-м — 59.
В критический момент Карибского кризиса США имели более 3000 ядерных зарядов и располагали для их доставки 1300 бомбардировщиками различных типов и 183 ракетами, включая МБР «Титан» и «Атлас» (плюс размещенные в Европе ракеты средней дальности). Кроме того, на боевом дежурстве находились пять атомных подводных лодок типа «Джордж Вашингтон» и одна—две типа «Этен Аллен», на каждой из которых размещалось по 16 МБР типа «Поларис» (по разным данным, 90—144 ракеты), обладавших межконтинентальной дальностью и запускавшихся из подводного положения.
СССР в это же время располагал немногим более 300 ядерных зарядов (т.е. в 10 раз меньше, чем США), несколькими сотнями бомбардировщиков и всего несколькими десятками МБР Р-7 и Р-16, не считая размещенных на Кубе Р-12 и Р-14. При этом для Р-7/7А имелось всего пять пусковых площадок (в Плесецке) и десять подготовленных к использованию изделий. Советский ВМФ в 1962 г. насчитывал 25 дизельных подводных лодок-ракетоносцев проекта 629 и до восьми АПЛ проекта 658. Каждая из них несла в удлиненной рубке по три ракеты типа Р-13 (итого не более 100 ракет). Однако весьма архаичные Р-13 обладали дальностью всего в 600 км, а запускать их, в отличие от американских «Поларисов», можно было только из надводного положения.
К началу 1960-х гг. в военных флотах США и СССР было и несколько десятков дизельных подводных лодок, оснащенных крылатыми ракетами. Но поскольку они запускались только из надводного положения, обладали малой дальностью, были неточны и очень ненадежны, то по обе стороны Атлантики рассматривались скорее как «корабли для опытов».
Стоит упомянуть и считавшиеся вполне реальной альтернативой МБР межконтинентальные крылатые ракеты наземного базирования. Правда, американцы сумели довести до серийного производства и поставить на боевое дежурство только крылатую ракету SM-62 «Снарк». Выпустили сотню таких ракет (один «Снарк» обошелся американских налогоплательщикам в 5 млн долл.), которые поступили на вооружение единственного авиакрыла, развернутого в штате Мэн.
SM-62 имела дальность до 10 800 км и несла мегатонную боеголовку, но на вооружении находилась всего два года — с 1958 по 1961 гг., после чего президент Д. Кеннеди закрыл эту программу как «совершенно бесперспективную». Дело в том, что «Снарк» не удалось сделать сверхзвуковой, как это планировалось. По сути, она представляла собой маломаневренный и одноразовый стратегический бомбардировщик, двигавшийся к цели на дозвуковой скорости при максимальном потолке в 17 000 м. Таким образом, SM-62 была уязвима для любых средств ПВО, а низкая точность не позволяла считать ее пригодной для поражения даже второстепенных объектов противника.
В СССР существовала аналогичная программа межконтинентальной двухступенчатой крылатой ракеты (ее иногда называют «ракетопланом») Ла-350 «Буря». Испытания шли с 1954 по 1960 гг., при этом выполнили 18 опытных пусков. Запланированная проектная скорость в три Маха при испытаниях достигнута не была, а максимальная дальность оказалась не выше 6500 км. В результате «Буря» не «дотягивала» до ТТХ МБР Р-7 и требовала длительной доработки. Советское руководство предпочло закрыть эту программу, выбрав для окончательной доводки королевскую «семерку».
Таким образом, успех ядерной войны в 1950-е гг. очень логично упирался в радиусы действия тогдашних бомбардировщиков и серьезные помехи в лице противостоящей им ПВО противника. В области стратегической авиации американцы к 1945 г. вырвались на лидирующие позиции. В конце Второй мировой войны они выпустили огромной серией (3970 шт.) стратегический бомбардировщик В-29 с дальностью в 4865 км, ставший первым в истории носителем ядерного оружия.
Понимая, что для войны с СССР требуются уже не просто стратегические, а межконтинентальные бомбардировщики, американцы пошли как по пути модернизации В-29, так и создания нового, еще более крупного, самолета. Им стал В-36. Соответственно, с 1947—1948 гг. в США выпустили 370 бомбардировщиков В-50 (развитие В-29; стоимость одной машины — 1,14 млн долл.) с дальностью в 8000 км и 384 В-36 (стоимость одного самолета — 4,1 млн долл.) с дальностью в 11 000 км. При этом система дозаправки топливом в воздухе теоретически позволяла этим машинам вести патрулирование и «висеть» в зоне ожидания сутками — время полета ограничивалось выносливостью экипажей.
Вплоть до 1950 г. американцы искренне полагали, что и В-29, и тем более новые В-50 и В-36 абсолютно неуязвимы как для советских поршневых истребителей Як-9П и Ла-9/11, так и для реактивных перехватчиков первого поколения, вроде Як-15/17 и МиГ-9. Однако война в Корее показала, что в случае глобального столкновения В-29, В-50 и В-36 понесут большие потери от новых советских истребителей и быстро развивающихся средств ПВО.
Поэтому в 1953—1955 гг. сохранившие достаточный ресурс В-29 и В-50 постепенно переоборудовали в заправщики или метеоразведчики. Часть В-29 в начале 1950‑х гг. передали англичанам, еще не имевшим своих самолетов-носителей ядерного оружия; в RAF они служили под наименованием «Вашингтон». В 1958—1959 гг. даже современные B-36 достаточно быстро сняли с вооружения и списали, поскольку использовать их во вспомогательных целях обходилось слишком дорого. Переоборудовать бомбардировщики этого типа в заправщики американцы и не пытались.
Для замены самолетов этих типов в 1947—1952 гг. были разработаны новые реактивные бомбардировщики В-47 «Стратоджет» (выпущено 2014 шт.; стоимость одного — 1,9 млн долл., дальность – 3797 км) и В-52 «Стратофортресс» (744 шт.; стоимость одной машины ранних модификаций была свыше 3 млн долл., дальность — до 7500 км). При этом дозвуковые В-47 и В-52 считались межконтинентальными с рядом оговорок (отчасти положение исправляла система
дозаправки в воздухе) и оставались довольно уязвимыми от средств ПВО противника.
С конца 1950-х гг. в США создавался сверхзвуковой бомбардировщик Конвэр В-58 «Хастлер». Вся программа стоила 3,2 млрд долл., а каждый из 116 построенных самолетов этого типа обошелся в 12,5 млн долл. Но В-58 состоял на вооружении САК США всего десять лет — с 1960 по 1970 г. Придальности в 4167 км межконтинентальным он не стал, максимальная скорость в 2124 км по-прежнему не гарантировала ему защиту от средств ПВО противника, а точность его бомбометания оказалась крайне низкой. В СССР шли по аналогичному пути, начав с копирования В-29. Бомбардировщик Ту-4, имевший дальность до 6000 км, выпустили впечатляющей серией из 1296 машин, но он сошел со сцены уже к 1957 г. и до середины 1960-х гг. использовался как импровизированный транспортный самолет в составе ВДВ. В варианте носителя ядерного оружия собрали менее 40 Ту-4.
Выпускавшийся с 1953 г. реактивный Ту-16 (выпущено 1507 шт.; дальность – 5925 км) по ряду характеристик превосходил американский В-47, однако его дальность тоже не дотягивала до межконтинентальной. Использовать Ту-16 для удара по территории США можно было только при «полете в один конец» (т.е. без расчета на возвращение) или с помощью различных ухищрений, вроде системы дозаправки топливом в воздухе или заполярных «аэродромов подскока». Впрочем, он оказался достаточно удачным самолетом и в различных вариантах прослужил в отечественных ВВС до 1993 г.
По-настоящему межконтинентальные бомбардировщики Ту-95 (дальность — до 13 200 км у вариантов Ту-95/95М), 3М (дальность — до 12 750 км) и М4 (дальность – 8100 км, выпущено 32 шт.) появились на вооружении Дальней Авиации значительно позже и к моменту Карибского кризиса большинства в ВВС СССР не составляли.
Американские генералы в 1950-е гг. полагали, что их дальние бомбардировщики достигнут объектов на территории СССР с минимальными потерями (20—25% от общего количества самолетов) и поразят большинство запланированных целей. Свою ПВО они считали практически неуязвимой: по расчетам, экипажи советских «дальников», даже сознательно пожертвовавшие собой ради такого «великого дела», все равно не смогли бы достигнуть центральных, континентальных районов территории США.
Отрезвление от этих иллюзий наступило достаточно быстро. В 1960—1961 гг. американо-канадская система аэрокосмической обороны NORAD проводила цикл учений Sky Shield. В каждом из них принимало участие по 250—300 бомбардировщиков В-52 и В-47 (участвовали и английские Авро «Вулкан»), имитировавших массированные налеты советских стратегических бомбардировщиков на территорию США и Канады с северного направления. Результаты оказались шокирующими. Несмотря на то, что «налетам русских» противодействовало более 1800 истребителей (включая новейшие F-101, F-102 и F-104, которые в случае войны должны были, помимо прочего, использовать УР «воздух-воздух» AIM-26 «Фалкон» и AIR-2A «Джини» с ядерными БЧ), палубная авиация и более 250 ЗРК «Хок», «Найк-Геркулес» и «Найк-Зевс», условно сбитыми оказались не более 25% бомбардировщиков.
Специально для системы NORAD американцы в 1958 г. разработали и приняли на вооружение сверхдальнобойную (радиус действия — 450—800 км), сверхзвуковую (скорость — 2,8—3,3 М) тяжелую крылатую ЗУР стационарного базирования CIM-10 «Бомарк», которую планировалось использовать с ядерной БЧ типа W40 мощностью 10 килотонн. Программа CIM-10 стоила американским налогоплательщикам несколько миллиардов долларов — было произведено свыше 700 ракет. Зенитными «Бомарками» стратеги из Пентагона планировали прикрыть от советских бомбардировщиков всю территорию США и Канады. Но это новое оружие похоронило появление ракеты Р-7А, для борьбы с которой не годились никакие ЗРК. Поэтому к 1960 г. в США и Канаде развернули всего одиннадцать баз с CIM-10 (девять и две соответственно), а к началу 1970-х гг. сверхдорогие и сложные «Бомарки» сняли с вооружения, переделав оставшиеся образцы в мишени.
Таким образом, в период 1940—1960-х гг. никакие системы стратегических вооружений, имеющихся у «потенциальных противников», не позволяли им быть уверенными в своей легкой окончательной победе. Несмотря на бурное развитие средств ПВО, вплоть до середины 1960-х гг. бомбардировщики с ядерными бомбами расценивались с обеих сторон как вполне полноценный компонент «ядерной триады». Только появление крылатых ракет нового поколения и совершенствование МБР оттеснило стратегические бомбардировщики на вторые роли, превратив их в ракетоносцы.
Объективно в тот момент не существовало средств для гарантированного отражения ответного удара противника или хотя бы его минимизации; последствия такого удара все равно оказались бы катастрофическими. В СССР это вполне понимали, а вот для американцев это стало очевидным только в 1962 г., хотя на Западе основания для подобного оптимизма улетучились уже 4 октября 1957 г., после «эффектной презентации» ракеты Р-7 в ходе запуска первого искусственного спутника Земли.
Тактические вооружения начала атомного века
Уничтожить противника термоядерными бомбами американским стратегам 1950-х гг. казалось мало, ведь, как известно, для полной победы желательно еще и занять его территорию. Серьезные атомные «аргументы» вовсе не обесценивали роль обычных вооружений, гонка которых в 1950–1960-е гг. продолжалась, поскольку воевать с «коммунистическим блоком» в НАТО собирались всерьез, особенно на европейском ТВД.
На Западе написали массу объемных монографий о советском «арсенале агрессии», к которому относили, например, наличие в армиях СССР и ОВД большого количества плавающей легкобронированной и разведывательной техники, вроде БРДМ-1, ПТ-76, БТР-50 и БТР-60П. По мнению экспертов, эти машины вполне позволяли форсировать сходу не только основные европейские реки, но даже и пролив Ла-Манш.
Однако в США в 1950-е гг. имелся почти 200-тысячный Корпус морской пехоты (три полностью боеготовые и три кадрированные дивизии), который оснащался плавающими БТР LVTP-5 (построено 1128 шт., включая БРЭМ и машины огневой поддержки со 105-мм гаубицами) и в 1959–1961 гг. получил десантные вертолетоносцы «Боксер», «Принстон» и «Вэлли Фордж», представлявшие собой модернизированные авианосцы типа «Эссекс». Каждый из этих кораблей нес на борту до 2 тыс. морских пехотинцев с полным вооружением и 30–40 вертолетов типа СН-34 «Си Хорс». То есть американцы уже тогда могли быстро доставить в любую точку земного шара не менее чем шеститысячный воинский контингент.
Некоторые могут возразить, что в нашей стране тогда имелись многочисленные воздушно-десантные войска. Действительно, к концу 1940-х гг. в СССР насчитывалось до 15 воздушно-десантных дивизий (правда, весьма облегченного состава – всего по два полка, практически без бронетехники и с минимумом прочего тяжелого вооружения), но к концу 1955 г. ВДВ входили в состав Сухопутных войск, а их мобильность была ограничена из-за недостатка тяжелых транспортных самолетов. Причем в 1950-е гг. количество частей ВДВ даже сокращали, например, в 1959 г. расформировали две дивизии.
Кроме того, до начала 1960-х гг. в СССР не было морской пехоты. К 1955 г. расформировали последние части морской пехоты и береговой обороны флота, организованные в 1941–1945 гг., и только в июле 1963 г. на Балтике создали (точнее, переформировали из мотострелкового) первый в СССР 336-й гвардейский отдельный полк морской пехоты БФ, а на остальных флотах аналогичные части появились лишь к 1966 г.
Основой любой войны всегда считались и считаются бронетанковые войска. И здесь в 1950-х гг. планы стратегов НАТО тоже расходились с реальностью. На страницы американских популярных изданий тогда постоянно выплескивались проекты, вроде сверхмобильного танка с бронекорпусом минимального объема, с разнесенной на гибких манипуляторах ходовой частью, «глубоководного» танка, способного преодолевать по дну морские проливы, и даже танка с атомной силовой установкой. Проект фирмы «Крайслер» TV-8 довели до стадии полноразмерного макета, но в те годы создание танка с атомной силовой установкой оказалось невозможно по чисто технологическим причинам.
Реальность была куда прозаичнее. Например, в 1950–1960-е гг. до половины дислоцированных в Западной Европе американских танковых частей имели на вооружении легкие танки М41 «Уокер Бульдог» (выпущено 3729 машин), а в армиях стран НАТО изрядную часть парка составляли еще более древние М4 «Шерман» и М24 «Чаффи». Англичане в 1950-е гг. располагали большим количеством «Комет» и «Чариотиров», а в Корею в 1950–1951 гг. им, помимо прочей техники, пришлось отправить даже несколько десятков устаревших тяжелых огнеметных танков «Черчилль-Крокодил».
Самыми современными танками НАТО тех времен являлись американские «Паттон» М47 (выпущено 8676 шт.), М48 (11 703 шт.) и английские «Центурион» (4432 шт.), оснащавшиеся мощными орудиями и хорошими прицельными системами. «Танковые армады» СССР и стран ОВД состояли из средних танков Т-54 (выпущено 20 375 шт., правда непонятно, учитывает ли данная цифра Т-54/55, произведенные по лицензиям в Польше, Чехословакии и КНР), Т-55 (первый в мире танк с системой противоатомной защиты; с 1958 г. произведено свыше 23 600 машин) и тяжелых Т-10 (по разным данным, 1539–8000 шт.).
Даже наличие у НАТО небольшого количества тяжелых танков М103 (300 шт., из которых в Европе находилась лишь половина) и FV214 «Конкерор» (185 шт.) никак не меняло картину вроде бы подавляющего превосходства в танках Варшавского Договора. Однако не стоит думать, что ОВД в 1950–1960-е гг. был оснащен исключительно новейшей техникой. Да, группы советских войск за границей (особенно ГСВГ) были на 50–75% укомплектованы Т-54/55 и Т-10; вполне на уровне требований времени тогда оставались и модернизированные ИС-3М и ИС-2М. А во внутренних военных округах Советского Союза и армиях тогдашних стран-союзниц СССР основным типом танка вплоть до второй половины 1960-х гг. оставались все та же прославленная в боях Великой Отечественной «тридцатьчетверка» и машины на ее базе.
В этом плане ярким примером может служить ГДР. В организованной летом 1952 г. в составе Народной полиции ГДР (имевшей статус «национальных сил самообороны»), а затем созданной в январе 1956 г. Национальной Народной Армии ГДР числилось несколько сотен бронеавтомобилей БА-64Б и внешне похожих на них SK-1 на шасси дизельной полуторки «Робур-Гарант», 66 самоходных установок СУ-76М, 46 СУ-85, 23 СУ-100, 119 танков Т-34, 946 Т-34-85 (первые получены в 1953 г., в 1956 г. в ННА ГДР было 516 Т-34-85). Т-34 начали выводить из первой линии ННА ГДР лишь в 1963 г., когда восточные немцы стали получать танки семейства Т-54. Но вплоть до 1976 г. несколько сотен Т-34-85 находилось в мобилизационном резерве ННА ГДР. Позднее часть танков этого типа ушла на экспорт в рамках различных программ военной помощи, а не менее 201 Т-34, Т-34-85, СУ-85 и СУ-100 ННА ГДР переделали в БРЭМ и эвакуационные тягачи.
Добавим, что артиллерия (в том числе самоходная) противостоящих друг другу военных блоков состояла, в основном из систем времен Второй мировой войны. В СССР и ОВД массово использовались СУ-100, СУ-85, ИСУ‑122 и ИСУ-152 (включая модернизированные ИСУ-152К). В армиях НАТО были широко распространены устаревшие М7 и М36, а американцы использовали разработанные после 1945 г. не слишком удачные 105- и 155-мм САУ, вроде М44 и М37, созданные на базе М24 и М47.
Таким образом, разведка США и НАТО, как обычно, завышала качественный потенциал своего потенциального противника, поэтому западные стратеги планировали вести боевые действия при самом активном применении ядерного оружия.
Основным средством для доставки ядерного оружия на поле боя в 1950–1960-е гг. являлась тактическая авиация. Здесь ВВС НАТО имели некоторое превосходство, поскольку уже в середине 1950-х гг. получили тактические ядерные бомбы, пригодные для сброса с истребителей-бомбардировщиков F-84, F-86 и F-100. В СССР первыми маши- нами такого класса стали Су-7Б и МиГ-21, появившиеся в самом конце 1950-х гг. Однако точность бомбометания любыми боеприпасами в те годы была невысока, и никакой защиты от огня наземной ПВО эти машины не имели, что обуславливало их довольно высокие потери даже во время локальных войн и конфликтов.
Правда, ВВС ОВД с 1949 г. располагали достаточно мощным фронтовыми бомбардировщиками Ил-28 (выпущено 6316 машин, дальность – 2370 км), способными нести тактические ядерные бомбы РДС-4 мощностью 30 килотонн. Потенциальная угроза со стороны Ил-28 отчасти компенсировалось наличием у ВВС НАТО в Европе бомбардировщиков аналогичного класса «Канберра» (950 шт.) и их американских копий В-57 (403 шт.), но во время Карибского кризиса 1962 г. именно Ил-28, размещенные на Кубе, считались второй по важности после ракет Р-12 и Р-14 опасностью для США, и на их выводе с острова американцы настаивали в первую очередь…
Роль палубной авиации в будущей войне сильно переоценивалась западными военачальниками. Особенно это касалось возможностей «палубников» по части поражения стратегических целей. Хотя большинство палубных истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков ВМС США, Великобритании и Франции к началу 1960-х гг. могли нести тактическое ядерное оружие (ядерную бомбу в 20 килотонн поднимал даже флотский поршневой штурмовик А-1 «Скайрейдер»), их радиус действия оставался на уровне машин тактической сухопутной авиации. Именно поэтому для поражения целей в глубине территории противника изрядную часть палубного авиапарка пришлось бы использовать в качестве заправщиков (с подвеской вместо вооружения контейнеров с соответствующим оборудованием), ведь специальными самолетами такого класса американцы не располагали.
По расчетам военных экспертов, авианосные группы США могли относительно успешно атаковать цели в северных и дальневосточных районах СССР, но на небольшом расстоянии от побережья, а использовать авианосцы в Балтийском и Черном морях, либо в прибрежных водах Западной и Южной Европы (доступных для любых тактических ударных средств и подводных лодок противника) считалось нецелесообразным. Таким образом, тактическая и палубная авиация вовсе не гарантировала расчистку путей для наступления танков НАТО.
Уже в конце 1940-х гг. было понятно, что для «атомной огневой поддержки» сухопутным войскам нужны собственные огневые средства, но у военных экспертов тех лет еще не сформировалось единого мнения о том, какими именно они должны стать. Весьма перспективным направлением считалась атомная артиллерия, т.е. тяжелые и сверхтяжелые орудия, стреляющие снарядами с ядерной БЧ. Поскольку тогда еще не представлялось возможным создать компактный ядерный снаряд для орудий калибра 152–205-мм, под такие выстрелы пришлось спроектировать специальные артсистемы.
Первыми этой темой занялись американцы, принявшие на вооружение в 1950-е гг. 280-мм пушку М65 Atomic Annie. Это орудие массой 78 т с дальностью стрельбы 15–29 км было построено по образцу железнодорожных орудий-транспортеров периода Второй мировой войны, но перевозилось оно не по рельсам, а по шоссе – двумя укороченными колесными тягачами, работавшими по схеме «тяни-толкай». Считалось, что по хорошей твердой дороге «Атомную Энни» можно буксировать со скоростью до 55 км/ч, но при этом любые узости и повороты дороги создавали этому «автопоезду» весьма серьезные проблемы.
До 1953 г. в армию США поступило не менее 20 таких орудий, из которых сформировали шесть артбатальонов. С 1952 г. пять из них находились в Западной Европе в составе 7-й армии США. Для М65 приняли стандартный атомный боеприпас мощностью в 15 килотонн. Эти снаряды неоднократно опробовались при реальной стрельбе на полигонах, например, 25 мая 1953 г. на полигоне в Неваде.
Выдавать М65 за «средство сдерживания», как это пытались делать в США, совершенно бессмысленно. В мирное время на территории ФРГ эти орудия находились в укрытиях, а для вывоза «Атомной Энни» на полигон или реальную заранее оборудованную огневую позицию и установку орудия в боевое положение уходило, по разным данным, от шести до восьми часов. То есть, использовать М65 с целью отражения вражеского наступления было бы невозможно, а вот для нанесения первыми тактических ядерных ударов эти «суперпушки» вполне годились, так как в этом случае всегда имелось время на оборудование огневых позиций. В начале 1960-х гг. эти системы сняли с вооружения.
В СССР тоже уделили внимание разработкам в области атомной артиллерии, но куда в более скромных масштабах. Поскольку в нашей стране всегда существовали проблемы с хорошими дорогами, советские конструкторы решили разрабатывать «атомные» САУ на гусеничном шасси. В 1957 г. на испытания поступили 406-мм самоходная пушка 2А3 (СМ-54) «Конденсатор» (масса машины – 64 т, дальнобойность – до 25,6 км, масса снаряда – 570 кг) и 420-мм самоходный миномет 2Б1 (СМ-58) «Ока» (масса машины – 55 т, дальнобойность – 25–50 км, масса мины – 670 кг). Однако выпустили всего четыре 2А3 и шесть 2Б1, а предусмотренные для них атомные боеприпасы так и не появились.
В 1958–1960 гг. четыре «Оки» участвовали в опытах по боевому применению артсистем этого типа в составе 2-го Кенигсбергского артполка РГВК, дислоцированного в г. Луга (Ленинградский военный округ). Эти опыты, как и следовало ожидать, разочаровали, поскольку мобильность и надежность подобных монстров оказались «не на высоте». Двигатель и ходовая часть были явно перегружены и слабоваты для столь тяжелой машины. Например, траки гусениц 2Б1 приходилось менять после 20–25 км пробега. Таким образом, боевая ценность 2А3 и 2Б1 представлялась сомнительной. Уже в 1960 г. опытную войсковую эксплуатацию «Оки» прекратили, а 2-й артполк РВГК переформировали с частичным перевооружением на тактические ракетные комплексы.
Другим способом доставки к целям тактических ядерных зарядов являлись тактические и оперативно-тактические ракеты. Поначалу образцы такого оружия были ненадежными, но к 1953–1954 гг. появились первые относительно удачные изделия. В США такой ракетой стала MGR-2 «Онест Джон» – баллистическая, твердотопливная, неуправляемая, с дальностью 6–25 км и стандартными ядерными боеголовками на 2, 10 и 30 килотонн.
Пусковые установки MGR-2 являлись относительно высокомобильными, поскольку размещались на нескольких 2,5-тонных армейских грузовых автомобилях (ПУ, ТЗМ и кран для погрузки ракет). Теперь командование сухопутных войск США могло достаточно быстро перебрасывать тактическое ядерное оружие на наиболее угрожаемое направление. Размещение первых батарей MGR-2 в Западной Европе началось в 1954 г. Всего произвели более 7000 ракет этого типа, которые вплоть до 1985 г. находились на вооружении армий ряда союзных США государств. С 1971 г. американцы постепенно заменяли «Онест Джоны» на ракетный комплекс MGM-52 «Лэнс».
В СССР ответили на это разработкой тактических ракетных комплексов 2К1 «Марс», 2К4 «Филин» и 2К6 «Луна» (твердотопливные ракеты с дальностью 18–45 км с ядерными боеголовками в 10–12 килотонн) на гусеничных шасси. Если «Марс» и «Филин» выпускались очень малыми сериями, то «Луну вполне можно отнести к массовому изделию, на вооружении в СССР и странах ОВД.
У нас пошли дальше американцев, приняв на вооружение в 1957 г. более совершенный мобильный оперативно-тактический ракетный комплекс Р-11/Р-11М (SS-1 «Scud A»; ракета на жидком топливе с дальностью до 270 км с ядерной БЧ мощностью до 12 килотонн) на шасси ИСУ-152К. Именно с этих комплексов ведут свое начало ракетные войска ВНР, ГДР, ПНР, Румынии, ЧССР и Болгарии. В каждой из перечисленных стран с 1960-х гг. имелось на вооружении по две-четыре ракетные бригады, оснащенные Р-11/Р-11М.
По состоянию на 1955 г., войска НАТО имели некоторое превосходство в тактическом ядерном оружии (за счет более многочисленной тактической авиации и атомной артиллерии), отчасти компенсировавшее превосходство «советов» в обычных вооружениях. Однако уже через два года, в 1957–1958 гг., оно было утрачено вследствие развития тактической авиации и поступления на вооружение ОВД тактических и оперативно-тактических ракетных комплексов.
Как о чистом курьезе стоит упомянуть еще об одном образце тактического ядерного оружия. Известно, что в фантастике и комиксах 1940–1960-х гг. часто упоминались пистолеты, стреляющие атомными пулями, и ядерные мини-бомбы. Разумеется, американцы осознавали невозможность создать атомную пулю. Но все же решили, что можно гарантировано вывести из строя любой танк противника, попав в него атомным (?!) снарядом, выпущенным из противотанковой пушки!
Заокеанские конструкторы смогли предложить надкалиберную атомную гранату для стрельбы прямой наводкой из безоткатных орудий. Данный боеприпас именовался М388 «Дэви Крокет» (в честь американского национального героя XIX в., погибшего при обороне форта Аламо в Техасе) и имел калибр 280 мм, массу 34,5 кг и нес ядерный заряд мощностью 0,01–0,25 килотонны. М388 предназначался для стрельбы из безоткатных орудий (120-мм М28 или 155-мм М29) и теоретически должен был поражать на поле боя точечные цели (прежде всего – танки и САУ) на максимальной дистанции 2–4 км. «Дэви Крокет» неоднократно испытывали практическими стрельбами, но тактику его реального боевого применения не отработали.
На испытаниях выявилось, что при стрельбе прямой наводкой М388 дает отклонения в 240–320 м (!) и попасть им по движущейся мишени практически невозможно. А использовать «Дэви Крокет» на поле боя против фортификационных сооружений и огневых точек противника было нереально из-за его малой дальности и уже упомянутого рассеивания. К тому же, безоткатные орудия для стрельбы снарядами М388 располагались совершенно открыто – на грунте, на треногом станке, либо на джипе, либо на гусеничном шасси тягача М548. Американские военные полагали, что при стрельбе ядерным зарядом мощностью всего в четверть килотонны расчету ничего не угрожает, конечно, если он будет находиться на расстоянии не менее 800 м от места его подрыва. Но при этом расстояние в 500 м уже считалось опасным для расчета! Непонятно, как подобные «предосторожности» собирались соблюдать в реальном бою.
Серийный выпуск М388 продолжался с 1956 по 1962 гг.; выпустили 2100 таких бое-припасов, изрядная доля которых поступила на склады армии США в Европе. В середине 1970-х гг. это оружие без лишнего шума сняли с вооружения.
Мобильность атомного века
Военные теоретики во второй половине 1940-х гг. уже отдавали себе отчет в том, что при массированном применении ядерного оружия все традиционные средства транспорта и коммуникации будут достаточно быстро выведены из строя. Соответственно, с 1950-х гг. начался лихорадочный поиск радикальных способов повышения мобильности войск, которая тогда считалась чуть ли не главным фактором устойчивости любой армии в условиях ядерной войны.
В 1957 г. все американские пехотные и воздушно-десантные дивизии перевели на новую штатную организацию, «оптимальную для атомной войны». Теперь в каждой дивизии было не по три полка, а по пять «боевых групп», включавших по усиленному пехотному или воздушно-десантному батальону (соответственно, пехотная или парашютная бригада делилась на пять усиленных рот). По замыслу, такая организация должна была сократить потери и существенно улучшить мобильность войск в условиях применения ядерного оружия.
При этом бронетанковые дивизии и бригады США аналогичной реорганизации почему-то не подвергались, а уже в 1963 г. ее признали не оправдавшей себя, после чего пехотные и воздушно-десантные дивизии армии США вернулись к прежнему делению на полки, а бригады – на батальоны. Впрочем, со второй половины 1990-х гг. американцы и НАТО в целом снова обратились к подобным «новаторским» идеям. Поскольку предполагалось, что теперь война будет в основном «дистанционной» и «противопартизанской» (т.е. основными противниками будут не вражеские армии, а «террористы»), обычные полнокровные дивизии признали слишком громоздкими.
Кстати, тогда снова стали актуальными идеи о «роях бронированных застрельщиков» (т.е. о массированном применении танкеток и прочих малых бронемашин), сформулированные еще в середине 1920-х гг. французским полковником Ж. Этьеном и английским майором Д. Мартелем. Западные военные эксперты полагали, что если каждый солдат среднестатистической мотопехотной дивизии НАТО получит индивидуальную подвижную «броню», то она уцелеет даже в условиях применения ядерного оружия, поскольку сможет быстро рассредоточиться, а ее солдаты будут относительно надежно защищены от большинства поражающих факторов ядерного оружия.
Так, в США в начале 1960-х гг. занимались одноместной танкеткой с минимальными габаритами. Эта машина массой менее 3 т должна была получить обтекаемый корпус, похожий на летающую тарелку, а единственный член экипажа располагался внутри лежа. В варианте 1960 г. машина имела длину порядка 3 м и высоту 80 см, несла вооружение из двух пулеметов калибра 7,62 мм и одной противотанковой ракеты на выдвижной установке.
Броневая защита танкетки предполагалась противопульной, из алюминиевых сплавов. Корпус планировалось выполнить герметичным, с использованием дополнительных средств защиты от радиации – подбоя или надбоя из полимерных материалов. Но дальше «бумажной стадии» этот проект не продвинулся, поскольку стоимость изделия вплотную приближалась к стоимости легкого танка или небольшой бронемашины.
В странах НАТО также активно занимались многоместными колесными и гусеничными бронетранспортерами (БТР) с повышенными скоростными характеристиками, но в итоге предпочтение отдали простым и дешевым машинам с максимальной вместимостью (желательно более одного отделения). Чуть ли не главным их качеством сочли технологичность и унификацию, а также максимальное использование серийных узлов и агрегатов. Поэтому стандартные БТР армий США и НАТО М59 и М113, строившиеся в рамках этой нехитрой концепции, оказались довольно заурядными машинами по своим боевым и техническим характеристикам.
Тем не менее, идея миниатюризации бронетехники все-таки оставила свой след в американской послевоенной истории. Там где размер действительно имел значение (прежде всего в воздушно-десантных войсках и корпусе морской пехоты), военные решили заменить джипы, выступавшие в качестве основных тягачей и «носителей оружия», легкобронироваными машинами. Их можно было бы доставлять по воздуху в любую точку земного шара или высаживать с моря – с десантных барж и кораблей.
Формулируя техзадания, в Пентагоне исходили, например, из грузоподъемности появившегося в 1950-е гг. вертолета Сикорский СН-37 «Мохаве», который мог перевозить внутри фюзеляжа джипы, однотонные грузовики, гаубицы и тяжелые минометы. То есть максимальная боевая масса новой машины не должна была превышать 4,5–5 т. Но даже при широком применении алюминиевых сплавов и прочих ухищрений в столь жесткие нормативы конструкторы не уложились. Тем не менее, в 1950–1960-е гг. на вооружение американской армии поступило сразу три типа легкобронированных машин.
В 1957–1959 гг. для Корпуса морской пехоты США выпускалась весьма необычная во всех отношениях противотанковая САУ М50 «Онтос» (321 шт.) массой 8,63 т (экипаж – 3 чел.). Толщина ее брони не превышала 13 мм, а вооружение состояло из шести 106-мм безоткатных орудий М40А1С (боезапас – 18 снарядов), 7,62-мм пулемета и четырех пристрелочных 12,7-мм винтовок. В 1953–1959 гг. ВДВ США получили более консервативную САУ М56 «Скорпион» (325 шт.) массой 7,13 т с экипажем из 4 чел. Корпус машины был выполнен из алюминиевых сплавов, но реально броневую защиту имел лишь щит орудия. Вооружение включало 90‑мм пушку М54 с боезапасом из 29 снарядов. В 1962 г. армия США начала получать БРМ М114 массой около 7 т (экипаж – 3 чел.), защищенную алюминиевой броней толщиной 44–23 мм. Ее вооружение первоначально состояло из 12,7-мм пулемета.
Правда, в вертолет СН-37 эта техника уже не помещалась, но зато ее вполне мог транспортировать на внешней подвеске новый СН-54 «Скайкрэн» грузоподъемностью до 9 т, появившийся в 1962 г. Не возникало и проблем с перевозкой М50, М56 и М114 грузовыми самолетами типа С-119, С-123 и С-130. Но вопросы парашютного десантирования этих машин так и не были отработаны: с М56 и М114 проводились только отдельные опыты. Однако вскоре вполне закономерно выяснилось, что подобная «сверхмобильная» техника не в состоянии заменить обычные танки и бронемашины.
В СССР из нескольких проектных разработок аналогичного назначения до серийного производства довели только одну — легкую авиадесантируемую САУ АСУ-57. Она изначально создавалась под требования ВДВ и предназначалась для перевозки десантными планерами Як-14/14М. АСУ-57 весила всего около 3,5 т (экипаж – 3 чел.), имела броневую защиту толщиной 4–6 мм и несла вооружение из 57-мм пушки Ч-51 (боезапас 30 снарядов).
В 1953–1959 гг. выпустили 325 АСУ-57, которые показали себя вполне надежными и простыми машинами. Хотя эти машины практически не участвовали в реальных боевых действиях, успешный опыт их эксплуатации способствовал появлению действительно уникальных бронированных машин семейства БМД, которые по сей день не имеют аналогов в мире. Но даже они отнюдь не заменяют, а лишь дополняют обычные танки, БМП, БТР и САУ на поле боя.
В 1940–1960-х гг. еще одной «идеей фикс» западных стратегов, озабоченных повышением мобильности войск, стала перспектива снабдить хотя бы часть солдат дешевыми летательными приспособлениями, позволявшими им быстро покидать зону поражения при ядерном ударе противника и без малейшей инженерной подготовки перемахивать через вражеские укрепления и естественные преграды.
В 1952 г. инженер Т. Мур получил от армии США 25 тыс. долл. на разработку «реактивного жилета». Однако этот проект так и не был реализован, как и «прыжковый пояс», предложенный в 1958 г. Г. Бурдеттом и А. Бором. Однако американские военные вовсе не собирались сдаваться и в 1959 г. заключили контракт с фирмой «Аэроджет» (подразделение компании «Белл») на разработку «малого ракетного подъемного устройства». Проектом руководил инженер Вендел Мур (однофамилец, но не родственник Т. Мура).
В 1961 г. был построен действующий прототип «ракетного ранца» массой 57 кг. Двигатель изделия работал на перекиси водорода, запас которой (пять галлонов, или 19 л) позволял выполнять полет продолжительностью 21 с, поднимаясь на высоту до 10 м со скоростью 55 км/ч. 8 июля 1961 г. Гарольд Грэм выполнил первый подлет на «ракетном ранце», успешно перелетев через легковую машину. 11 октября того же года его продемонстрировали на военной базе Форт-Брэгг правительственной делегации во главе с президентом США Джоном Кеннеди.
К этому времени образец доработали: теперь он мог выполнять «прыжки» на дальность до 120 м. В американских СМИ отмечали, что президент находился под впечатлением от продемонстрированной ему диковинки. В течение двух лет создатели «ранца» провели длительные рекламные турне по различным городам США, Европы и Азии. Конечно, это произвело впечатление на обывателей и принесло авторам изобретения некоторую прибыль (ведь полеты демонстрировались за деньги!), но массовых заказов на него не последовало.
Военных не устраивали малая высота и продолжительность полета изделия, не гарантировавшая успешное преодоление широких рек, вроде Вислы, Одера, Днепра или Волги. Проблемой являлся и большой вес «ранца», не позволявший солдату брать с собой необходимое вооружение и боеприпасы.
К тому же, топливо в виде концентрированной перекиси водорода было слишком дорогим и пожароопасным: случайное попадание пули или мелкого осколка в «ранец» означало взрыв и гибель пилота. Тепловой режим работы «ранца» в полете был довольно напряженным, что заставляло испытателей использовать защитный шлем и несгораемый асбестовый комбинезон пожарного типа. Значит, «ракетный ранец» мог стать разве что предметом экипировки легковооруженных диверсионно-разведывательных подразделений, да и то с многочисленными оговорками.
Военные считали, что пилоту «ранца» желательно иметь специальный костюм – негорючий, с противопульной защитой, усилениями в виде шарниров на локтях и коленях, с мощной радиостанцией и обязательно герметичный – для защиты от оружия массового поражения. При этом ему следовало дать и соответствующее вооружение, вроде ручных автоматических гранатометов. Но в результате выполнения этих требований получался уже не «солдат с ракетным ранцем», а настоящий боевой вертолет или легкий штурмовик.
Главное – расходы на разработку и постройку единственного прототипа «ракетного ранца» в ценах 1961 г. составили не менее 200 тыс. долл.: 150 тыс. потратила армия США, еще 50 тыс. – фирма «Белл». Даже с учетом некоторого удешевления изделия при серийном производстве цена одного изделия почти равнялась стоимости обычного легкого вертолета! Для сравнения: один трехместный вертолет типа Белл-47/ОН-13 «для частников» сейчас стоит от 90 до 200 тыс. долл. – в зависимости от технического состояния, различных дополнительных опций и дальности транспортировки конкретной машины. А в 1960-е гг. одна винтокрылая машина такого типа обходилась армии США чуть ли не вдвое дешевле.
В памяти наших современников «ракетный ранец» сохранился благодаря разве что фильму 1965 г. «Шаровая молния» о похождениях Джеймса Бонда. Но даже на киносъемках он функционировал далеко не безупречно, поэтому на крупных планах актер Шон Коннери снимался с муляжом «ранца», а на общих – использовался тот самый действующий образец, на котором летал дублер главного героя.
После смерти В. Мура в 1969 г. прототип продали в музей. Позднее на основе сохранившейся документации несколько энтузиастов построили для развлекательных целей и киносъемок еще два или три (по разным данным) аналогичных изделия. Есть информация, что продолжительность полета новодельного «ракетного ранца» смогли довести до 30 с, но вопрос о его практическом применении больше не поднимался.
Другим перспективным способом «заставить каждого солдата летать» западным генералам виделся сверхлегкий, одноместный и вооруженный мини-вертолет (или мини-автожир). Такие разработки тоже велись в начале 1960-х гг., но после испытаний прототипов всю деятельность в этом направлении постепенно свернули.
Конечно, подобные аппараты могли выполняться быстроразборными и транспортироваться в стандартных армейских тарных ящиках, а для взлета использовать площадки минимального размера, вроде кузова грузовика или палубы подлодки. Но на этом их достоинства и заканчивались. Одноместный мини-вертолет имел слишком малую дальность и полезную нагрузку по сравнению с «полноценными» легкими винтокрылыми машинами. Оснастить его сколько-нибудь надежной защитой от огня стрелкового оружия и средств ПВО не представлялось возможным. При этом стоимость такого аппарата не сильно отличалась от больших винтокрылых машин. Видимо, единственное «боевое» применение такой мини-вертолет нашел еще в одном фильме из «Бондианы» –
«Живешь только дважды» 1967-го года, с тем же Ш. Коннери в главной роли.
В СССР «ракетным ранцам» и сверхлегким вертолетам и автожирам особого внимания не уделяли, хотя материалы о подобных разработках регулярно печатались в отечественных научно-популярных изданиях. Напомним, что КМП США еще во время Корейской войны предпочел для переброски и снабжения своих войск значительно более солидные вертолеты Сикорского Н-19, а затем – СН-34. Аналогично обстояло дело и в американской армии. Когда в 1962 г. в рамках экспериментальной «концепции ведения мобильной войны с помощью вертолетов» в Форт-Бенинге заново сформировали 1-ю кавалерийскую дивизию США, в ее составе было 15 787 чел. личного состава, 93 вертолета ОН-13, 111 UH-1B, 176 UH-1D, 48 CH-47, шесть самолетов передового авианаведения OV-1 и 1600 автомашин различных типов.
В нашей стране роль вертолетов в снабжении войск оценили едва ли не раньше, чем в США. Уже в 1955 г. на воздушных парадах в Тушино с вертолетов Ми-4 и Як-24 высаживались посадочные десанты впечатляющей численности, с автомобилями и дивизионной артиллерией. Однако по-настоящему во всем мире незаменимость вертолетов оценили только во второй половине 1960-х гг., в разгар войны во Вьетнаме, но это уже совсем другая история.
Вместо заключения
В 1950–1960-е гг. за рубежом очень любили говорить об агрессивных намерениях СССР и о необходимости противостоять «коммунистической агрессии». Но до сих пор в архивах не обнаружено никаких конкретных планов советского вторжения в Западную Европу или Северную Америку, а все известные документы предполагали лишь ответные действия в том случае, если войска НАТО будут наносить удар первыми.
До конца 1949 г. СССР вообще не имел ядерного оружия, а каких-либо надежных средств для ответного удара – вплоть до 1954–1955 гг., когда американские бомбардировщики с водородными бомбами на борту уже несли постоянное боевое дежурство в воздухе и на земле. Даже в 1958–1959 гг. советский «потенциал ответного удара» уступал американскому в десятки раз. Первая же энергичная попытка советского руководства хоть как-то уравнять возможности двух сверхдержав в плане взаимного уничтожения – размещение ракет средней дальности и ядерного оружия на Кубе – немедленно вызвала так называемый «Карибский кризис» и чуть не привела к началу Третьей мировой войны.
Именно из-за объективной оценки разрушительных последствий ядерного противоборства наша страна всегда (даже при жизни И. Сталина!) выступала за неприменение, нераспространение, сокращение и запрет испытаний ядерного оружия.
Увы, но здравый смысл в мире возобладал лишь к середине 1970-х гг., после достижения ядерного паритета и осознания неизбежности полного взаимного уничтожения. А в 1940–1960-е гг. в США собирались не просто воевать с СССР и ОВД, а даже победить в этой войне! Ядерная война на территории Западной Европы американское руководство вполне устраивала, но при этом «военные ястребы» прекрасно понимали, что падение даже одной атомной или водородной бомбы на какой-либо город в США приведет к губительным и непоправимым последствиям. Именно панический страх американской «верхушки» перед ответным ударом, который будет невозможно отразить, не позволили Третьей мировой войне случиться в те самые «благословенные пятидесятые».
