Едва отгремели последние залпы войны, как на территорию поверженной Германии из стран-победительниц с Востока и с Запада устремились команды специалистов разного профиля, задачей которых было получить все, что так или иначе могло быть использовано на благо победителей. В качестве трофеев рассматривались не только материальные ценности, объекты военной и гражданской техники или целиком предприятия, но и научно-техническая информация и главное — ее носители: ученые и инженеры.
Конец 50-х — начало 60-х годов прошлого века ознаменовались прорывом человечества в космос. Первый искусственный спутник Земли, полет Юрия Гагарина, выход в открытый космос Алексея Леонова, серии советских космических аппаратов различного назначения сопровождались огромным потоком информации, знакомящим советских людей с достижениями советской науки в деле покорения космоса, Утверждалось, что именно советские ученые и инженеры, развивая идеи гениального самоучки Константина Циолковского, заложили основы ракетной техники.
Правда, вскользь упоминались ракеты, например «Фау-2», созданные в Германии в ходе Второй мировой войны, а также начавшиеся с некоторым отставанием от нас полеты американских астронавтов. Тогда же, но уже без лишнего шума рождался и креп новый вид стратегического вооружения — межконтинентальные баллистические ракеты.
Немецкий след
По всему выходило, что советские конструкторы, изучив немецкий опыт, далее собственными силами продвигали ракетно-космическое направление и под руководством главного конструктора и главного теоретика, имена которых не оглашались, достигли доселе невиданных высот, обогнав Запад. Но по прошествии многих лет, когда космическая эйфория заметно пошла на спад, в печать стала проникать информация о реальном вкладе, который внесли немецкие специалисты в становление советского ракетостроения. Только тогда мир узнал о «закрытом» острове Городомля, расположенном посреди чудесного озера Селигер. Разумеется, никто не собирается принижать вклад наших выдающихся соотечественников, но при этом не следует забывать о роли их зарубежных коллег.
Начало
В состав прибывших из Советского Союза «трофейных команд» входила группа специалистов-ракетчиков, в том числе будущие столпы советской ракетно-космической индустрии, такие как Сергей Королев, Борис Черток, Валентин Глушко и другие. Их интересовало все, имеющее отношение к разработке и боевому применению ракет, созданных немецкими инженерами. Почву для этого подготовили советские спецслужбы, которые в последние месяцы войны и сразу после ее окончания целенаправленно занимались в Германии поиском ученых и специалистов различных направлений. Искали физиков и математиков, химиков и механиков. Особое внимание было уделено ученым, занимавшимся ракетостроением и исследованиями в области атомной энергии. Ценными кадрами были инженеры-технологи и специалисты по автоматическому управлению. Те из них, что оказались в советской зоне оккупации, поначалу стали сотрудниками созданного в Тюрингии совместного советско-немецкого предприятия «Рабе». Однако вскоре большинство немецких специалистов отправились в Советский Союз.
Необходимость их перемещения была связана с решением Крымской конференции глав СССР, США и Великобритании в феврале 1945 года, в котором говорилось: «…изъять или уничтожить все германское военное оборудование, ликвидировать или взять под контроль всю германскую промышленность, которая могла быть использована для создания военного производства». Созданные на территории Восточной Германии многочисленные советско-германские КБ и НИИ были грубым нарушением этого пункта соглашения. Именно поэтому было решено перенести всю совместную военно-научную деятельность в СССР.
В итоге в 1945-1947 годах в СССР «в добровольно-принудительном порядке» были вывезены сотни ученых и крупных специалистов со всеми своими семьями — всего около 8 000 человек. Это не было силовым захватом или пленением — с каждым подписывался контракт на срок до 5 лет.
Островитяне
Поначалу всех ученых, имевших отношение к ракетостроению, размещали в подмосковных санаториях, откуда ежедневно доставляли на работу в ракетные институты в Химках, Монино и Подлипках. Но позже, в целях обеспечения секретности, их перевезли на остров Городомля, расположенный посреди озера Селигер. Остров был невелик: в длину примерно 1,5 километра, в самом широком месте около километра. Незаметно проникнуть на него или тайно покинуть было практически невозможно. Кроме естественной водной преграды, периметр острова охранялся патрулями с использованием служебных собак. Этим обеспечивались и секретность, и тотальный контроль за всеми обитателями этой абсолютно закрытой зоны.
Надо сказать, что в самом начале для полноценной работы не было подготовлено ничего. Это касалось и быта — не были заготовлены даже дрова. Но жаловаться на проблемы, когда вокруг царила разруха, вряд ли имело смысл, тем более немцам. Со временем ситуация улучшилась, хотя условия проживания были далеки от тех, к которым немцы привыкли на родине.
Несмотря на трудности, «островитяне» быстро обживались на новом, окруженном прекрасной природой месте, благоустраивали его: разбили цветники, соорудили спортплощадку, привели в божеский вид и сам жилой городок. В производственных корпусах бывшего НИИ по борьбе с заболеваниями крупного рогатого скота разместились исследовательские лаборатории, оснащаемые вывозимыми из Германии оборудованием и приборами. Фактически организовалась научно-производственная шарашка под эгидой НКВД, вошедшая в качестве филиала № 1 в институт НИИ-88, который занимался проектированием космических аппаратов и ракет. Работавшие здесь немцы были высококлассными специалистами, авторами основополагающих работ по этой теме. Вот лишь некоторые из них: Пейзе — специалист по гидродинамике, Вольф — руководитель отдела баллистики, Ланге — специалист по радиолокации, Альбринг — аэродинамик, Магнус — специалист по гироскопии, Хох — специалист по автоматическому управлению летательными аппаратами. Возглавлял немецкий коллектив Гельмут Греттруп, бывший ближайший сподвижник Вернера фон Брауна — создателя ракет «Фау».
Свидание на границе
В отличие от большинства своих коллег, Греттруп оказался на Городомле при иных обстоятельствах. Борис Черток, входивший в 1945 году в бригаду командированных в Германию специалистов, вспоминал: «Через новую женскую» агентуру мы получили сведения, что с нами хочет встретиться жена немецкого специалиста Гельмута Греттрупа. Встреча состоялась вблизи самой границы оккупационных зон. Ирмгард Греттруп — высокая интересная блондинка — явилась с сыном лет 8. Сразу дала понять, что вопрос решает не муж. Она якобы ненавидела фашизм. Даже подвергалась арестам, как и Гельмут. Но они хотят знать, что русские им предлагают. Гельмут, по ее словам, был заместителем фон Брауна по радиоуправлению ракетами и электрическим системам. Он готов перейти к нам при условии полной свободы.
Я сказал, что мне надо получить согласие генерала из Берлина и только после этого мы дадим ответ. Но предварительно мы хотели бы встретиться с господином Греттрупом. Фрау сказала, что надо торопиться: через неделю их могут уже отправить в США. Через три дня, без всякого согласия Берлина, мы осуществили переброску всей семьи: папы, мамы и двух детей Греттрупов. Была попытка заполучить и Вернера фон Брауна. Но его, формально бывшего офицера СС, американцы охраняли как военного преступника, и попытка провалилась».
Греттруп был близок к Брауну и лучше других информирован о всех ракетных разработках в Германии. Он весьма скептически отзывался о немецком контингенте института «Рабе», сделав исключение только для Магнуса и Хоха. Было решено создать специальное «Бюро Греттруп», первой задачей которого было бы составление подробного отчета о проведенных в Пенемюнде разработках ракеты А-4 («Фау-2») и других.
Жизнь налаживается
В СССР спецов доставили вместе с семьями, порой с одинокими престарелыми родителями и даже с домашними животными. Например, Греттрупу удалось взять с собой ручного ворона, выросшего в его семье. Условия жизни хотя и не сразу, но были вполне приемлемыми: новые или хорошо отремонтированные комфортабельные квартиры или дома. Советские специалисты, проживавшие рядом, были обеспечены жильем намного скромнее, хотя и значительно лучше большинства советских людей.
Немецкие ученые и члены их семей снабжались продовольствием по нормам существовавшей в то время в Советском Союзе карточной системы.
В зависимости от квалификации, ученых званий и степеней немецким специалистам устанавливали высокие по меркам того времени зарплаты, вдвое, а то и вчетверо превосходящие те, что полагались советским ученым того же ранга. К примеру, немецкий инженер получал 3 000 рублей, завотделом 8 500 рублей, тогда как советский руководитель всего НИИ имел зарплату 2 500 рублей, а завотделом получал ежемесячно всего 2 000 рублей.
В выходные и праздничные дни для немцев организовывались поездки в Москву, посещение магазинов, театров и музеев. Среди них нашлось немало музыкантов-любителей, и они вместе с советскими коллегами организовали оркестр. В общем, жизнь на окруженном колючей проволокой острове никак не походила на жизнь военнопленных. Интересно, что западные разведки были хорошо осведомлены о жизни на острове, вплоть до цен на продукты питания — об этом говорят рассекреченные данные ЦРУ. Но вот о главном они знали чрезвычайно мало.
Обгоняя Запад
Оказавшись в 1946 году в СССР, Греттруп объединил вокруг себя группу высококлассных специалистов и с энтузиазмом включился в работу. Совместная деятельность советских и немецких спецов в рамках НИИ-88 была чрезвычайно продуктивна. Именно немцы, опережая конструкторов группы фон Брауна в США, дали миру хрестоматийные технические решения, такие как несущие баки, горячий наддув топливных баков, плоские форсуночные головки двигателей, управление вектором тяги и другие. При активном содействии немецких ученых были созданы проекты баллистических ракет с дальностью полета 600, 800 и даже 3 000 километров. Позже была спроектирована и межконтинентальная баллистическая ракета, предложена схема запуска искусственных спутников на Луну (впоследствии она планировалась к использованию, увы, в нереализованном проекте Н-1). Тогда же были заложены основы советских зенитных и крылатых ракет.
В ноябре 1953 года, после завершения работ и истечения срока действия подписки о неразглашении, немецким сотрудникам НИИ-88 было разрешено вернуться на родину. Последним вместе с семьей выехал Греттруп.
В Германии Гельмута сразу же стали обхаживать американцы, соблазняя перспективой работы в Штатах вместе с его бывшим шефом — фон Брауном. Но на пути за океан грудью встала супруга, решительно заявив: «Никуда не едем, хватит с нас и русских ракет».
