Бомбардировка Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года знаменовала собой начало атомной эпохи. А в 1962-м человечество оказалось на волосок от ядерной войны. Водоворот, образовавшийся в Карибском море, едва не втянул в свою воронку полмира. А начиналась эта история в Кремле и в Крыму.
Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев несколько снисходительно относился к президенту Джону Кеннеди. Не вызывал у него уважения и вертлявый младший брат президента — Роберт, отвечавший за внешнюю политику. Кто они — избалованные мальчишки, белые воротнички… А Хрущев как-никак еще в 1930-е годы был одним из ближайших соратников Сталина, играл заметную политическую роль в годы Великой Отечественной войны и вообще считал себя лидером всего коммунистического движения, за исключением несговорчивого Китая. Кем был для него Кеннеди — сын миллионера, политический бонвиван? Такого трудно воспринимать всерьез.
Хрущев со сталинских лет любил отдыхать в Крыму, под Ялтой. Он даже завел традицию проводить там неформальные встречи с союзниками. Купания, застолья, охота в таврических горах, а заодно переговоры по самым острым вопросам. Под массандру и местный виноград. Но у этой идиллии появился прогорклый привкус. На противоположном берегу Черного моря, в Турции, американцы разместили свои «Юпитеры» — баллистические ракеты средней дальности. Получалось, что лидеры социалистического блока пировали в Крыму под прицелом Дяди Сэма… А американцы на своем континенте чувствовали себя почти неуязвимыми! Тут требовался противовес. И лучшего варианта, чем Куба, нельзя было представить.
ОСТРОВ СВОБОДЫ И ПРЕТКНОВЕНИЯ
Кубинские барбудос пришли к власти в Гаване без поддержки Советского Союза. Но советским политикам удалось сыграть на антиамериканизме бородатых революционеров, и Куба превратилась в непотопляемый «красный» авианосец у берегов США, а Кастро на долгие годы стал самым верным и воинственным союзником Кремля. К тому же и Фидель, и Че Гевара были марксистами и равнялись на пример русской революции. Они побывали в заснеженной России. Встречали кубинцев как настоящих триумфаторов — от Красной площади до Сибири.
Американцы не могли смириться с советизацией Кубы. У них под боком появилась социалистическая страна, пышущая боксерским задором. Форпост Москвы, которая совсем недавно первой прорвалась в космос. Несколько раз Вашингтон предпринимал попытки уничтожить Кастро и его соратников, но на прямую интервенцию не решался. Вооружал кубинских противников Фиделя, подсылал наемных убийц, но всей своей мощью на Остров свободы не наваливался. Однако летом 1961 года на стол Хрущева легла пространная аналитическая записка из КГБ. Вполне правдоподобные данные указывали, что американцы готовятся атаковать Кубу, чтобы привести к власти в Гаване «своих сукиных детей». Тогда-то Хрущев и решил резко поднять ставки в этой игре. Доставить на Кубу ракеты — и дело с концом. В Генштабе и на Лубянке прорабатывались сценарии будущей войны. Министр обороны Родион Малиновский — ветеран двух мировых войн — был настроен решительно и предлагал превратить Кубу в настоящую современную крепость.
Хрущев вынес этот вопрос на обсуждение в президиуме ЦК. Почти все бонзы — включая Леонида Брежнева и Михаила Суслова — поддержали вождя. Опасения высказывал только осторожный Анастас Микоян, предвидевший резкую реакцию американцев. Да еще мэтр международной политики Андрей Громыко предпочел воздержаться и отмолчаться. Но решение было принято безоговорочно: боеголовкам на Кубе быть.
ОПЕРАЦИЯ «АНАДЫРЬ»
За секретную операцию под названием «Анадырь» лично отвечал маршал Иван Баграмян. Дело было непростое: тайно переправить на Кубу около 50 тысяч солдат и офицеров и 40 пусковых установок ракет Р12 и Р14. Контрразведчики продумали несколько отвлекающих маневров с намеренной утечкой информации. По Северному морскому пути пошли караваны с шубами и унтами. Беспорядочные полеты совершали асы боевой авиации. Это был настоящий управляемый хаос! В операции участвовало более 100 кораблей! Наконец 8 сентября 1962 года на Кубе разгрузили и оперативно поставили на боевое дежурство первую партию оружия. Только 15 октября американский самолет-разведчик засек на острове баллистические ракеты… Вечером Кеннеди уже перебирал в руках фотографии советских ракетных дивизионов. Военные предложили президенту три сценария действий: атаковать советские ракеты точечными ударами, начать крупномасштабную боевую операцию и блокировать Кубу с помощью военного флота. Он выбрал самый мягкий — третий — вариант.
В то время Советский Союз сильно уступал Штатам по ядерному арсеналу. Хрущев пытался блефовать, и до поры до времени достаточно успешно: еще долго Вашингтон преувеличивал мощь советского атомного кулака. Правда, к 1962 году ЦРУ удалось получить достаточно объективные сведения о военном потенциале Москвы.
Но противостояние двух сверхдержав — это не только высокие технологии, бомбы и ракеты, и в Пентагоне это отлично понимали. В затяжной войне Советский Союз получал немало преимуществ. В заложниках оказывалась Западная Европа — союзник США, который не горел желанием погибать из-за ракет в далеком Карибском море. Победить в такой войне можно было только ценой больших потерь и лишений. Американцы не привыкли получать похоронки, не приспособились к развалинам вместо цветущих городских кварталов. Любые неудачи вгоняют их в необоримую депрессию.
Хрущев твердо обещал кубинцам, что Советский Союз от своих намерений не отступится. Генерал Исса Плиев — командующий советскими силами на Кубе — к тому времени уже располагал мощной группировкой. Тогда же точных данных о его войсках американцы не имели: советские и кубинские контрразведчики, по выражению Хрущева, «не лаптем щи хлебали».
Фидель Кастро — самый эмоциональный оратор того времени — собрав очередной митинг, бушевал: «Да, мы размещаем советские ракеты. А что в этом противозаконного? Мы свободная страна и имеем право защищаться. Американцы по всей Европе расставили свои ракеты, направленные на Советский Союз!» Ракетный щит должен был защитить кубинскую революцию.
НА ГРАНИ НЕРВНОГО СРЫВА
С 15 по 25 октября ситуация с каждым часом обострялась. На глазах у всего мира американские дипломаты пикировались с советскими в зале ООН. Кеннеди даже отдал приказ повысить боевую готовность вооруженных сил до высочайшего уровня DEFCON-2 — в первый и в последний раз в истории США. Без пяти минут война — точнее и не скажешь.
Американская элита реагировала на эту предгрозовую напряженность куда более нервно, чем советские сановники, закаленные в войнах и революциях. Хрущев даже порекомендовал своим соратникам почаще бывать в Большом театре — чтобы весь мир видел, что вожди Советского Союза не впадают ни в ярость, ни в панику.
К тому же в Советском Союзе Карибский кризис почти вплоть до его развязки оставался за пределами публичной политики. В Штатах о секретах ЦРУ и Пентагона тоже не кричали на всех углах, и все-таки пресса бурлила, советскую угрозу обсуждали в каждом баре, в каждом офисе… А политические конкуренты только и ждали от Кеннеди ошибок. Они и так каждый день припоминали президенту, что он еще недавно заверял Америку в том, что никакого наступательного оружия на Кубе нет, только зенитные установки…
Хрущев, успевший изучить американскую психологию, не сомневался, что они испугаются сделать роковой решительный шаг, и выжидал. В обмене посланиями с Вашингтоном он чувствовал себя уверенно и гнул свою линию. В одном из писем американскому президенту Хрущев прибегнул к образному языку: «Мы с вами не должны тянуть за концы каната, на котором вы завязали узел войны, потому что чем крепче мы оба будем тянуть, тем сильнее стянется узел, и придет время, когда узел будет так туго стянут, что даже тот, кто завязал его, не в силах будет развязать».
27 октября 1962 года мир был, как никогда, близок к ядерной войне. Кастро, заявившись в советское посольство, стал по телефону уговаривать советского лидера нанести превентивный ядерный удар по США. Он понимал, что в этой схватке Куба будет раздавлена, но в ту минуту готов был пожертвовать собой ради борьбы с мировым империализмом. Хрущев только пожал плечами: «Кажется, у товарища Фиделя сдают нервы». У советского лидера имелись другие планы: довести ситуацию до кипения и вынудить американцев на отступление с турецких берегов.
КОМПРОМИСС
На Кубу вылетел министр иностранных дел Андрей Громыко, неплохо знавший специфику американской политической жизни. На переговорах с братьями Кеннеди он держался уверенно и миролюбиво. Американцы сразу предложили сделку: «США не будут предпринимать вторжение на Кубу. Советское наступательное оружие должно быть с Кубы удалено». Громыко напомнил им о турецкой проблеме и по реакции американцев сразу понял, что они готовы к компромиссу. Правда, Кеннеди наотрез отказался публично признавать, что отвод ракет с берегов Черного моря связан с Карибским кризисом. Избиратели сочли бы это проявлением слабости… «Мы уберем «Юпитеры» из Турции, но проведем это как внутреннее решение НАТО» — такой расклад предложил Роберт Кеннеди. Громыко заверил братьев, что Советский Союз будет держать в секрете турецкий параграф сделки. Что-что, а молчать Москва умела и слово свое сдержала. В личной переписке Хрущев и Кеннеди подтвердили параметры компромиссов.
Из XXI века эти переговоры выглядят почти как идиллия. Но нельзя сбрасывать со счетов драматический подтекст и американских, и советских компромиссов. Впервые американская военная машина продемонстрировала боевую стойку. Если бы Америка не показала мускулы, вряд ли Кремль согласился бы отказаться от планов ракетной базы на Кубе. А тут Хрущев даже зауважал Кеннеди. За твердость.
Тем временем американцы окружили Кубу кольцом военных кораблей. Полная блокада! Но теплоход «Александровск», на борту которого находились 24 ядерные боеголовки для ракет средней дальности и 44 атомных заряда для крылатых ракет, успел пришвартоваться в кубинском порту. Офицеры четко исполняли задание, приводили ус1ановки в боевую готовность. Но политики уже разрешили проблему, и скоро маховик завертелся в обратную сторону.
ОБИДЫ И УСТУПКИ
Фидель обиделся. Счел советскую политику предательской. Но вскоре предпочел забыть о своей обиде: Москва оставалась самым надежным союзником Острова свободы, главным спонсором и партнером.
И в Советском Союзе, и в Штатах «ястребы» обвиняли вождей в капитулянтстве и мечтали о реванше. Они грезили о победоносной войне. Но погибать не хотел никто. На очередном партийном совещании Хрущев не без удовольствия подвел итоги противостояния: «В результате переписки мы вырвали у президента США заявление о том, что он тоже не думает вторгаться. Тогда мы сочли возможным сделать заявление, что мы тогда тоже считаем возможным удаление наших ракет и Ил-28. Было это уступкой? Было. Мы уступили. Была уступка со стороны Америки? Было дано публичное слово не вторгаться? Было. Так кто же уступил и кто не уступил? Мы никогда не говорили, что мы будем вторгаться в другую страну. Америка говорила, что она не потерпит на Кубе революционного кастровского режима, и потом она отказалась. Значит, ясно, что другая сторона взяла на себя то обязательство, которое оно не признавала до постановки наших ракет на Кубе». Эти формулы появились во всех советских газетах. Но главное, что отныне Хрущев мог загорать на Южном берегу Крыма, не испытывая неприятных мыслей об американских бомбах.
