За свергнувшей абсолютизм Февральской революцией последовал целый ряд событий, в корне изменивших жизнь в России. Однако всего этого могло бы и не случиться, если бы чуть менее 300 лет назад, в 1730 году, железная воля русской императрицы не встала на пути прогрессивных политических преобразований.
После смерти Петра I правительницей империи стала супруга почившего царя, Екатерина I. Увы, бывшая прачка, получившая корону волею судьбы, была женщиной неграмотной и в государственных делах, мягко говоря, разбиралась слабо. А потому ей пришлось создать Верховный тайный совет – некий совещательный орган, разделивший с правительницей бремя забот. Состоял он из восьми знатных вельмож, главенствующее место среди которых изначально занимал Александр Меншиков.
«Себе полегчитъ!»
Справедливо будет отметить, что императрица практически не интересовалась работой своих советников, а потому ее управление страной сводилось к подписанию приказов, содержание коих ей передавалось на словах. В 1727 году Екатерина скончалась, и «верховники» продолжили свою деятельность уже в качестве регентов при малолетнем царе Петре II. Вот только и этот император правил недолго. В январе 1730 года оспа унесла жизнь юного монарха, и Верховному тайному совету пришлось решать важнейший вопрос: кто станет следующим монархом Российской империи? Дело в том, что на Петре II, не успевшем оставить наследников, пресеклась мужская линия рода Романовых, и «верховникам» предстояло выбрать правительницу из дочерей царей Петра и Ивана Алексеевичей.
Конечно, за годы своего существования, в связи с веяньями придворных интриг, состав совета неоднократно менялся. А потому в тот заветный день на его заседании присутствовали князья Долгорукие и Голицыны, придерживающиеся либеральных взглядов, и жесткие консерваторы Андрей Остерман и Гавриил Головкин. Однако, обсуждая кандидатуру будущей правительницы, привыкшие к власти политические противники пришли к единому мнению: сесть на российский престол должна герцогиня Курляндии Анна, дочь царя Ивана Алексеевича. Обосновывался этот выбор следующими критериями; потенциальная императрица казалась женщиной скромной, не избалованной богатством, у ее нынешних подданных на госпожу «обид не было», а значит, и править она станет покорно и будет во всем прислушиваться к мнению «верховников». Вот только, проанализировав доводы коллег, Дмитрий Голицын внес предложение, что, прежде чем предлагать герцогине императорскую корону, нужно подстраховаться и «себе полегчить», то есть ограничить власть новой царицы рядом условий.
Почти как в Англии
Крыло «либералов» поддержало идею князя, и практически сразу Голицын составил некий документ – «Кондиции», который по принципу английской монархии значительно ограничивал российское самодержавие. Согласно тексту этого акта, без разрешения Верховного тайного совета императрица не могла: «1. Ни с кем войны не всчинять. 2. Миру не заключать. 3. Верных наших подданных никакими новыми податми не отягощать. 4. В знатные чины, как в статцкие, так и в военные, сухопутные и морские, выше полковничья ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, и гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного тайного совета. 5. У шляхетства живота и имения и чести без суда не отымать. 6. Вотчины и деревни не жаловать. 7. В придворные чины, как русских, так и иноземцев, без совету Верховного Тайного совета не производить. 8. Государственные доходы в расход не употреблять – и всех верных своих поданных в неотменной своей милости содержать. А буде чего по сему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны российской».
Одним словом, «Кондиции» передавали управление страной «верховникам», но заветный акт являлся лишь предварительным документом. В дальнейшем «либеральные» советники, все так же опираясь на опыт Туманного Альбиона, планировали ввести в стране Конституцию и даже предложили разработать ее «прожект» знатным дворянам, съехавшимся в Москву для чествования новой царицы. Известно, что ко дню коронации Анны Иоанновны были готовы семь проектов потенциального законодательства страны, и все они категорически отвергали идею абсолютизма. Вполне возможно, что воплощение в жизнь одного из этих «прожектов» заставило бы историю России развиваться по более выигрышному сценарию.
По воле народа
Увы, история не знает сослагательного наклонения, и замыслу «либеральных» «верховников» так и не суждено было сбыться. Хотя изначально ничто не предвещало крушения их планов. Конечно же, Анне Иоанновне пришлись не по вкусу представленные ей на подпись «Кондиции», но ради императорской короны она безропотно согласилась с условиями заветного документа. Однако, в отличие от курляндской герцогини, мелкое российское дворянство, гвардейские офицеры и представители церкви не скрывали своего недовольства замыслом «верховников». По их мнению, «матушка-царица» править должна без «посредников», «как на Руси испокон веку водилось». Печально, но прогрессивные идеи верхушки знати в то время еще многим были не понятны, и люди просто-напросто думали, что Голицын сам решил сесть на трон, оттеснив законную наследницу.
После прибытия в Москву Анна Иоанновна, несмотря на то что члены совета строго контролировали ее круг общения, все-таки смогла узнать о благоприятном для нее настроении народа. И не пре-минула воспользоваться мнением «группы поддержки». Так, сторонники императрицы подсказали лидерам «оппозиции» следующую идею: подать царице челобитную, в которой дворянство просило бы «матушку» «стать настоящей самодержавной императрицей». 8 марта 1730 года огромная толпа дворян и гвардейцев (по некоторым данным, до 800 человек) окружила Лефортовский дворец в Москве, где остановилась царица. Делегаты от «просителей», преклонив колени перед Анной Иоанновной и протянув ей заветную бумагу, умоляли правительницу уничтожить «Кондиции» и «править подданными, как исстари повелось». Однако «верховники» не спешили сдавать позиции. Они объявили, что готовы внести некоторые поправки в «документ раздора», на что гвардейцы, сопровождавшие делегатов, ответили гневными криками и ругательствами. И тогда императрица, «не
смея противиться воле народа», надорвала «Кондиции» и бросила их на пол. Как ни странно, но этот исторический документ уцелел, и сегодня он хранится в Российском государственном архиве древних актов.
Сегодня многие историки сомневаются в причастности Анны Иоанновны к «проявлению народной воли», усиленному отрядом гвардейцев, однако это отчасти подтверждает курьезный случай, ставший историческим анекдотом. Вот как изложил его в своей книге «История России в занимательных рассказах» советский историк Вольдемар Балязин: «Во время коронации Анны Иоанновны, когда государыня из Успенского собора пришла в Грановитую палату и поместилась на троне, вся свита установилась на свои места, то вдруг государыня встала и с важностью сошла с трона. Она прямо подошла к князю Василию Лукичу Долгорукову (один из «верховников»), взяла его за нос и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановившись напротив портрета Грозного, она спросила:
-Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это портрет?
-Знаю, матушка государыни!
-Чей он?
-Царя Ивана Васильевича, матушка.
-Ну, так знай же и то, что хотя баба, да такая же буду, как он: вас семеро дураков сбиралось водить меня за нос, а я тебя прежде провела…»
Императрица в точности исполнила это свое обещание, а участь «верховников-либералов» оказалась ужасной. Князья Долгорукие вскоре отправились в сибирскую ссылку, а через несколько лет, в ходе «пересмотра их дела», были казнены, после долгих пыток. Автор «Кондиций», Дмитрий Голицын, лишился всех государственных должностей и шесть лет спокойно жил в своем имении в селе Архангельском. Однако в 1736 году князя обвинили в причастности к заговору. Он был арестован, брошен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре скончался при таинственных обстоятельствах.
