В марте 1917 года в России была объявлена всеобщая амнистия. В результате на свободе оказались тысячи уголовников. А людей, за счет которых можно было разжиться в условиях резкого обнищания населения, становилось все меньше и меньше. Тогда вчерашние заключенные решили переключиться на «государственные кубышки», одной из которых и была Патриаршая ризница.
Несмотря на то что Москва уже с начала XVIII века перестала выполнять столичные функции, многие исторические ценности продолжали храниться на территории Кремля. Их главным хранилищем на Боровицком холме оставалась Патриаршая ризница. Располагалась она в пристройке к колокольне Ивана Великого.
То, что плохо лежало
Удивительно, но даже с учетом значимости хранимых в ней вещей, растущего уровня преступности в городе и напряженной социальной обстановки никаких попыток усилить охрану сокровищницы предпринято не было. Все оставалось точно так же, как и до революции. Но проблема была в том, что и до февральских событий к хранящимся ценностям не относились с особым трепетом. В конце мая 1910 года была созвана специальная комиссия, представители которой провели обследование Патриаршей ризницы, после чего указали на ряд недостатков помещения. Оказалось, что в ризницу при желании мог проникнуть практически каждый, да еще и несколькими путями. Так, в ризницу можно было попасть со стороны Царь-колокола и через вентиляционные каналы – они, согласно заключению комиссии, были «вполне доступными для проникновения злоумышленников через камеру печи или через приточный канал снаружи». Члены комиссии отработали на совесть, но вот их рекомендации не были услышаны. Неудивительно, что вскоре на недостатки обратили внимание и опытные взломщики.
Особой бдительности не проявляли и служители Церкви. Проверяли они хранилища далеко не каждый день, а порой осмотр проводился лишь для галочки. Поэтому определить точно, когда именно грабители оказались в ризнице, не удалось. Еще 10 января 1918 года все ценности находились на месте, а уже 30 января, во время следующей проверки, ризничий вместе с охраной увидели, что металлический ставень с зеркальным стеклом, находившийся справа от двери, взломан. В период с 10 по 30 января 1918 года преступники вынесли из Патриаршей ризницы изумруды, сапфиры, редкие бриллианты, Евангелие 1648 года в золотом окладе с бриллиантами. Евангелие XII века, золотую чашу весом 34 фунта, покров на гробницу царя Михаила Федоровича из красного бархата с жемчугом и бриллиантами и много других ценностей. Общий ущерб оценили в 30 миллионов золотых рублей – баснословную по тем временам сумму.
Дело чести
В ходе предварительного следствия удалось установить, что проникли в ризницу через окно со стороны Царь-колокола. Сделать это, особенно зимой, было не трудно. В это время года темнело рано, а учитывая, что на территории Кремля не находились никакие правительственные учреждения, мусор никто не убирал, снег не расчищали.
Внутри ризницы все было разбросано. Очевидно, что преступники торопились. Они хотели набить мешки драгоценностями как можно скорее, а потом скрыться, поэтому старались выбирать наиболее «массивные» сокровища.
Никаких особых зацепок, по которым можно было бы определить личность преступников, на месте преступления найдено не было. Перед московскими сыщиками была поставлена практически невыполнимая задача – в хаосе, который царил в то время в городе, вычислить и задержать грабителей.
Президиум Моссовета образовал комиссию для расследования кражи. Группой следователей руководил начальник Московской уголовно-розыскной милиции Карл Маршалк, который служил в полиции с 1895 года. Вместе с профессиональными сыщиками участие в расследовании ограбления принимал комиссар уголовно-розыскной милиции, большевик Карл Розенталь.
Дело было взято под особый контроль. Президиум Моссовета призвал оказать помощь в расследовании абсолютно всех граждан государства, а за возвращение похищенных ценностей было объявлено вознаграждение в размере миллиона рублей. Искали похищенные ценности и в других государствах. Через комиссара иностранных дел власти обратились ко всем странам с просьбой оказать содействие в задержании российских национальных сокровищ в пограничных пунктах.
Продать по-быстрому
Сыщики предположили, что едва ли злоумышленники были людьми сведущими и знали настоящую ценность похищенных вещей. Они брали то, что попадалось под руку, конечно, стараясь, чтобы эти вещи были побольше и потяжелее. Вывод напрашивался сам собой – воры проникли в ризницу ради наживы, а значит, они скоро попытаются краденое сбыть. Поэтому первое, что сделали сыщики, – это установили контроль за всеми рынками сбыта антиквариата в Москве. Сотрудники уголовного розыска устроили проверки во всех московских ювелирных магазинах и мастерских.
На Сухаревском рынке в поле зрения сыщиков попала торговка, которая пыталась продать нательный крест. Сотрудники уголовного розыска позже обнаружили в квартире подозреваемой большое количество церковной утвари. Сначала обрадовались – мол, ниточка, которая размотает клубок, найдена. Но нет. При ближайшем рассмотрении установили, что церковная утварь торговки с Сухаревки никакого отношения к Патриаршей ризнице не имеет. Вещи были похищены из церкви Вознесения.
Первая партия украденных драгоценностей всплыла в Саратове. Преступники действовали неаккуратно. Они просто отдали часть украшений перекупщикам, с которыми и договорились встретиться для получения денег через три дня в ресторане «Товарищество». К тому времени практически в каждой гостинице или каждом ресторане местные стражи порядка имели своих негласных агентов. Ресторан, который должен был стать местом встречи, не был исключением. Перекупщики себя выдали. Сотрудник местной милиции сообщил 12 марта, что в ресторане появились мужчина и женщина, которые предлагают обеспеченным посетителям купить золотые слитки и драгоценные камни. Их оперативно задержали, после чего провели обыск в квартирах. В результате были найдены несколько слитков золота и сапфиров, крупный изумруд, жемчужины.
Заместитель начальника саратовской милиции Иван Свитнев допросил задержанных и выяснил, что драгоценности они получили от некоего Самарина. Его они раньше никогда не видели, а от них только и требовалось, что «реализовать» украшения, взяв себе небольшой процент. И тут счастливое совпадение – Свитнев вспомнил, что три года назад в Саратов из Москвы приехал известный вор Константин Полежаев, который купил себе часть дома №6 на Рождественской улице. В этом доме Полежаев как раз и прописался под фамилией Самарин. Конечно, у следователя не было никаких улик против Самарина, но это не помешало ему действовать решительно и бесцеремонно. С подчиненными он в тот же вечер отправился на Рождественскую улицу в дом №6.
Семейный подряд
Свитнев в первые минуты разговора с московским вором предложил ему отдать похищенное. Самарин ответил отказом, после чего в его доме был произведен обыск, который привел к положительному результату. Было обнаружено несколько килограммов золотых украшений. Было понятно, что ранее они хранились в каком-нибудь церковном хранилище. На допросе Полежаев-Самарин признался, что действительно похитил из Патриаршей ризницы найденные вещи, но действовал при этом один. До второго допроса Константин Полежаев не дожил – повесился в камере. Но «ниточку», ведущую к остальной части украденного, он все-таки оставил. Свитнев предположил, что действовать вместе с повесившимся Константином мог его брат Дмитрий.
Поиски возможного подельника затянулись на несколько месяцев. В итоге установили, что Дмитрий Полежаев с января 1918 года проживает в дачном поселке Красково под именем Виктора Попова. Но вот в доме следователям застать его не удалось – уехал Дмитрий на отдых в Ялту.
За время отсутствия хозяина на даче провели обыск. Ценности Патриаршей ризницы были найдены. Хранились они как в доме, так и в многочисленных пристройках. Какие-то украшения были найдены даже в мусорной куче.
Найденные сокровища следователи отправили в Москву. Позже содержимое Патриаршей ризницы перекочевало в Оружейную палату. Но некоторые вещи так найти и не удалось, хотя позже ходом поисков интересовался лично Иосиф Сталин.
