Противотанковая винтовка Симонова ПТРС-41

В июле 1941 г. параллельно с В.А. Дегтяревым к разработке противотанкового ружья приступил С.Г. Симонов. Прошло меньше месяца, и конструктор представил членам Государственной комиссии сразу два варианта противотанковых ружей — магазинное самозарядное и однозарядное ручного перезаряжания. Опытные стрельбы показали, что симоновская «однозарядка» во многом уступает ПТР системы Дегтярева.

Примененная в ней система клинового затвора затрудняла выброс отстрелянной гильзы, что значительно снижало скорость перезаряжания и, как следствие, скорострельность. Поэтому военные и промышленники отдали предпочтение дегтяревскому «полуавтомату», который был проще, технологичнее и дешевле. Однако второй представленный Симоновым вариант противотанкового ружья был настолько хорош, что постановлением Государственного Комитета Обороны от 29 августа 1941 г. было принято довольно редкое для воюющей страны решение запустить в производство сразу два варианта противотанковых ружей — системы Симонова и Дегтярева.

В отличие от ПТРД, противотанковое ружье С.Г. Симонова, получившее впоследствии обозначение ПТРС-41, при стрельбе использовало принцип отвода части пороховых газов из ствола и воздействия их на затвор через газовый поршень со штоком и имело магазин на 5 патронов. При создании своего ружья С.Г. Симонов принял простое и вместе с тем достаточно оригинальное решение — взяв за основу конструкцию своей автоматической 7,62 мм винтовки АВС-36, разработанной еще в 1933 г. и усовершенствованной в 1935–1936 гг., «укрупнить» ее до 14,5 мм калибра.

Автоматическое перезаряжание ружья позволяло стрелку вести огонь по быстродвижущимся бронированным целям противника, не отрывая при этом взгляд от прицела. Это позволило увеличить прицельную скорострельность ружья системы Симонова до 15 выстр./мин. Кроме того, прицельная дальность стрельбы из ПТРС 41 доходила до 1500 м (по крайней мере, об этом свидетельствовали деления от 1 до 15, обозначающие расстояние в сотнях метров, нанесенные на прицельной планке). Однако за все эти преимущества приходилось «расплачиваться» боевому расчету ПТРС-41 при его переноске — ружье было более чем на 3 кг тяжелее и почти на 10% длиннее ПТРД-41.

Внедрение в производство противотанковых ружей системы Симонова проходило медленно. Это объяснялось его более сложной конструкцией по сравнению с ПТРД-41 и значительными затратами на его производство. В результате до конца 1941 г. было изготовлено всего около 80 ПТРС-41. Однако уже на следующий год этот показатель заметно вырос — было выпущено более 63 000 единиц.

Увеличение производства противотанковых ружей позволило советскому командованию включать их в штатные расписания стрелковых подразделений. Так, например, уже в декабре 1941 г. в штат стрелкового полка была включена рота ПТР. Она состояла из управления (7 человек) и трех взводов ПТР по три отделения в каждом.

Всего во взводе было 24 человека, повозка и 9 ПТР (т.е. 3 ружья на отделение). А уже в марте 1942 г., согласно новому штату стрелкового полка, в нем по-прежнему оставалась рота ПТР, а кроме этого рота ПТР вводилась в состав каждого стрелкового батальона. Батальонные роты ПТР имели два взвода по четыре отделения, по два ружья в каждом отделении — всего 16 ПТР. В результате в полку теперь имелось 27 ружей, плюс 16 ружей в каждом батальоне, т.е. всего 75 ПТР. Кроме того, рота ПТР вводилась в состав пулеметного батальона дивизии (12 ружей). Противотанковые ружья появились также в гаубичных батареях: 4 ружья, по два в каждом огневом взводе.

Во время самого большого танкового сражения Великой Отечественной войны, произошедшего в районе Курска в июле 1943 г., среди пехотинцев нередко можно было встретить боевые расчеты, вооруженные 14,5#мм противотанковыми ружьями отечественной конструкции. И это несмотря на то, что пули, выпущенные этими ружьями, были способны с расстояния 300 м пробить только 35 мм броню и по этому параметру были опасны лишь для немецких и чехословацких танков устаревших конструкций. Выстрелы из советских противотанковых ружей по новым танкам, примененным немцами в операции «Цитадель»: Pz V «Panther» и Pz VI «Tiger», имеющим лобовую броню 100 и 110 мм, были абсолютно безопасны. Что же касалось нового немецкого самоходного орудия «Ferdinand», имевшего еще одно обозначение — «Elefant», лобовая броня которого равнялась 200 мм, то стрельба по нему «в лоб» из ПТР не имела никакого эффекта. По крайней мере, на это рассчитывало командование Вермахта, не принимая всерьез многочисленные расчеты советской пехоты, вооруженные противотанковыми ружьями. Вероятно, впоследствии им не раз приходилось удивляться, получив известие о том, что еще один танк вышел из строя после того, как пуля, выпущенная из противотанкового ружья, повреждала его ходовую часть, а «Фердинанды» становились беспомощными после того, как советские бронебойщики простреливали стволы их пушек.

Тактико-технические характеристики винтовки ПТРС-41

В бою использовалась следующая тактика применения противотанковых ружей. В наступлении расчеты ПТР действовали в боевых порядках подразделений на танкоопасных направлениях, занимали позиции впереди в промежутках между стрелковыми взводами и на флангах рот. Практиковалось также шахматное расположение ПТР по фронту и вглубь на расстоянии 50–100 м друг от друга со взаимным простреливанием подступов и с широким применением кинжального огня.

По воспоминаниям немецкого генерала Р. Меллентина, «…создавалось впечатление, что каждый пехотинец имеет противотанковое ружье или противотанковую пушку. Русские очень ловко располагали эти средства, и, кажется, не было такого места, где бы их не оказалось».

На заключительном этапе Великой Отечественной войны, когда процентный состав средних и тяжелых машин в бронетанковых войсках Вермахта значительно увеличился, эффективность использования ПТР для борьбы с танками снизилась практически до нуля. Однако высокие тактико-технические характеристики противотанковых ружей позволили применять их до последних дней войны. Ориентировочный выпуск ПТРС за этот период превысил 100 000 единиц. Расчеты бронебойщиков легко расправлялись с автомашинами, низколетящими самолетами, самоходными орудиями и бронетранспортерами противника. По некоторым воспоминаниям, даже на заключительном этапе войны попадалась и «более крупная рыба».

Из воспоминаний Владимира Матвеевича Зимакова, в 1943–1944 гг. бронебойщика, об обучении в 3-м Куйбышевском пехотном училище:

«Учили нас неплохо: много стреляли и из винтовки, и из автомата, и, конечно, из ПТР. Дегтярев в плечо здорово отдает, а у Симонова толчка почти не ощущаешь, да у него еще 5 патронов в обойме и полуавтоматическая подача. Из ПТР мы стреляли по фанерному макету движущегося танка. Если прямо на тебя танк движется, то надо либо по смотровой щели бить, либо под башню, чтобы ее заклинить. А пойди попробуй с 500 метров попасть в смотровую щель! Некоторые попадали, но мне не удавалось. Да, еще можно гусеницу разбить, если удачно попасть. А уж как он встал, его либо ПТРовцы, либо артиллеристы добьют. Ну, а если танк бортом подставился, то в боекомплект попасть — милое дело. Это такой взрыв, такой фейерверк! Все разваливается на части, башня с пушкой летят в сторону… Красиво! Солдаты «Ура!» орут, подпрыгивают, шапки вверх бросают».

Весьма красочно описывает бывший бронебойщик случай, когда его расчет подбил из ПТР Симонова немецкую САУ (по утверждениям ветерана, самую защищенную САУ Второй мировой войны – «Ferdinand»):

«Позиция наша была очень неудачная — немцы на бугре, а мы в низинке. Расстояние между нами метров триста, наверное. На том бугре — деревня. И вот за одним из домов спряталась самоходка — один ствол торчит. Видимо, там у них и наблюдатель был, потому что, как заметят нашу огневую точку, так эта самоходка выползает из-за дома, как даст — прям точно накроет, только смотришь — клочки летят от людей… А наши сорокапятки (противотанковые пушки калибра 45 мм. – Авт.) на бугре стояли за нами и, главное ведь, какую позицию выбрали — самое открытое место! Ни одного артиллериста не осталось. Когда мы пришли, посмотрели — 2 пушки стоят, а рядом — мертвые и всех уже замело, солдатиков-то. Никто их не убирает. Пять подожгла на наших глазах. Как даст — готов! Как даст — готов! Немцы, сволочи, вояки сильные. Сильнее их да еще вот нас, русских дураков, никого нет в мире! Мы все на кулаках. Постоянно на рожон лезли. Командир роты три пары ПТРовцев посылал — все там остались. То ли их снайпер снял, то ли под другими танками лежали, не знаю. Он нам говорит: «Давайте, ребята. Лезьте под первый, не бойтесь». А Малышев мой — отчаянный малый. Ух! Охотник, сибиряк. Я потрусливее, хоть и был первым номером, но стрелял всегда он. Так вот он говорит: «Пошли, Володь, не бойся. Мы его шлепнем». И вот мы ночью пришли и под самый первый танк, что прорвался ближе всех, стреляя, залезли. До хатки метров 150 было. Утром начали постреливать. То в ствол, то в гусеницу пуля попадет — видны-то только эти части. Она нас заметила. Как даст по башне! Боже мой! Скрежет, грохот! Башня с нашего танка долой! Хорошо еще не под танк попала, а то бы нам капут! Я ничего не слышу. Оглох. Самоходка эта выползла из-за хаты, чтобы нас добить. Ну, думаю, все — крышка! Сейчас нас положат. А Малышев не растерялся — пока та борт подставила, просунул ПТР и из-под гусеницы в бочину сразу 5 пуль засадил. Как рванет эта наша
«Фердинанд», и у него куда башня улетела, куда чего. Развалилась к черту!».

Таких, как бронебойщик Зимаков, солдат истребительно-противотанковых батальонов и полков, воевавших с помощью огромных (а в конце войны зачастую неэффективных) противотанковых ружей, на фронте называли просто — смертники.

Ниже приведена информация о некоторых советских асах-бронебойщиках времен Второй мировой войны (к сожалению, информация об этих героических людях далеко не полная — имена многих бойцов и офицеров, по-видимому, мы не узнаем никогда):

• Иван Князев (310-й Гвардейский стрелковый полк) уничтожил 67 целей (пулеметных гнезд, орудий и минометов).
• Рядовые Яблонько и Сердюков вместе уничтожили 22 танка.
• Сержант Иван Деревянко уничтожил 10 танков.
• Рядовой Илья Каплунов (98-я стрелковая дивизия, Сталинградский фронт) — 9 танков.
• Рядовой Семен Антипкин (Сталинградский фронт) — 8 танков и 1 самолет.
• Младший сержант Петр Болото (33-я стрелковая дивизия, Сталинградский фронт) — 8 танков.
• Сержант Павел Банков (19-й танковый корпус, Центральный фронт) — 8 танков.
• Гвардии рядовой Блинов (98-я стрелковая дивизия) — 6 танков.
• Рядовой Маленков (95-я стрелковая дивизия, Сталинградский фронт) — 6 танков.

Конструкция винтовки ПТРС-41

Автоматика ПТРС-41 работает за счет использования энергии пороховых газов, отводимых из канала ствола и воздействующих на газоотводный поршень, связанный с затвором. Ствол неподвижный, затвор несвязанный. Запирание канала ствола производится перекосом остова затвора вниз.

Спусковой механизм рассчитан только на стрельбу одиночными выстрелами. Пятизарядный магазин (как и в ПТРД-41, в ружье Симонова используются 14,5 мм патроны) оснащен рычажным подавателем. При заряжании обойму с пятью патронами вставляют в магазин снизу. После израсходования патронов затвор останавливается в крайнем тыльном положении, что является сигналом для бронебойщика о необходимости перезарядить ружье.

ПТРС-41 имеет прицел открытого типа, секторный, с делениями от 1 до 15, с ценой деления 100 м. Таким образом, максимальная прицельная дальность стрельбы составляет 1500 м. При этом наилучшие результаты стрельбы по бронированным целям достигаются на дальности до 300 м. Для удобства прицеливания мушку можно несколько сместить вправо или влево.

За спусковым крючком размещена пистолетная рукоятка, которая придает дополнительное удобство во время стрельбы.

Для переноски ружья на ствол надета поворотная рукоятка, а для упора ружья при стрельбе служит складывающаяся сошка, прикрепленная к стволу. Как и противотанковое ружье системы Дегтярева, конструкция ПТРС-41 содержит основные «сервисные» приспособления — наплечник с кожаной подушкой для ослабления действия отдачи, пистолетную ручку, складывающуюся сошку, дополнительную ручку для переноски и дульный тормоз.