В СССР Станислава Лема встречали как космонавта, высадившегося на Луне, а на родине считали чуть ли не детским писателем. Барбара Лесьняк (Бася) стала любовью всей его жизни и единственной женой, но детей он не хотел, считая этот мир жестоким и непредсказуемым, а рождение ребенка в таком мире – доказательством необоснованного оптимизма. Писать он начал от нищеты, чтобы заработать хотя бы немного денег.
Станислав Лем родился в тогда еще польском Львове. Он научился писать в четыре года. В первом же письме, отправленном отцу из города Сколе, куда он поехал с мамой, он сообщил, что нечаянно «искупался» в деревенском клозете с дыркой в доске. Однако не на-писал, что туда же, в дырку, выбросил ключи доктора, у которого они с мамой тогда останавливались. Сташеку было около пяти лет, когда он начал с увлечением конструировать разные электрические моторы, занялся даже электролизом воды. По схемам, найденным в одной толстой немецкой книге из библиотеки отца, он пытался строить электрофорную машину Уимсхерста, индуктор Румкорфа, трансформатор Николы Теслы.
Еврейский вопрос и килограмм яболок
Как-то Лем сказал, что в нем живут два человека. Один взрослеет, болеет, стареет, а второй – это ребенок. И он все ждет, когда они встретятся.
Когда началась Вторая мировая война, ему было 18 лет. На его глазах Львов сначала стал советским, потом фашистским, потом опять советским.
С приходом фашистов во Львове начались погромы. В Львовское гетто попало 409 тысяч человек. Гетто было почти в каждом крупном городе Восточной Европы. Всего около тысячи.
Евреев уничтожали со гласно программе решения «еврейского вопроса» и гетто были всего лишь временной мерой. Окончательным решением было уничтожение всех евреев в лагерях смерти.
Почти все родственники Лема погибли. Семья Лемов чудом избежала депортации в гетто. После войны они переехали в Краков. С собой удалось забрать только два-три ящика с одеждой, пишущую машинку, письменный стол и немного книг. Станислав Лем больше никогда не возвращался в город своего детства. Не хотел. Этот город стал для него чужим.
Он не собирался становиться писателем. До окончания школы главным его занятием была игра в защите во время футбольных матчей. Лем собирался стать футболистом… Но судьба распорядилась так, что он поступил на медицинский факультет. Свою первую повесть «Человек с Марса» Лем написал еще в оккупированном Львове. Он тогда работал сварщиком в автомастерской. Писал ее исключительно для себя, чтобы отвлечься от реальности.
Когда семья Лемов поселилась в Кракове, Станислав жил в нише без двери, площадью три квадратных метра с покрытыми грибком стенами, в которой находились стопка книг, маленькая койка и врачебный столик отца.
Позже Лем вспоминал: «Каждый заработанный грош я немедленно нес родителям. Иначе, я себя знал, спустил бы на что-то неуместное. Однажды не удержался и купил килограмм зимних яблок за 400 злотых. После этого мне казалось, что я совершил небывало грешный поступок и всегда об этом помнил… Это был безрассудный поступок и самый дорогой килограмм яблок в моей жизни».
Приходящий муж
Однажды он шел к приятелю и на лестнице наткнулся на девушку, спускающуюся в темноте. Электричества в доме не было. Он шел с зажигалкой. И в ее свете впервые увидел Басю.
Будущая, первая и единственная жена Лема, Барбара Лесьняк вовсе не собиралась выходить за него замуж. Да и вообще не думала о замужестве. Ей только исполнилось 19 лет. Она училась в Ягеллонском медицинском институте. А Лем был старше на девять лет, намного умнее (она была в этом уверена), чудной и без диплома. Он остался без высшего образования, так как не стал сдавать выпускные экзамены в медицинском институте, чтобы не загреметь в армию. По существовавшим в то время законам все выпускники медицинского факультета в обязательном порядке направлялись военными врачами на службу в армию. Причем настолько, насколько понадобится командованию. Станислав тогда посоветовался с отцом и отказался сдавать госэкзамены.
Лем осаждал Басю три года. Как-то повел ее на концерт классической музыки и сразу же уснул при первых звуках музыки. Когда назначал в кафе свидание, то всегда приходил заранее и читал газету. Завидев невесту, залпом допивал кофе и нетерпеливым голосом спрашивал: «Ну что? Идем?» Примерно в той же манере Лем признался Басе в любви. Произошло это так.
В дверь позвонили. Она открыла и увидела посыльного, державшего в руках торт. Узнав, от кого он, Бася не хотела его брать. Все-таки девушки ждут иного поведения от поклонников. Однако посыльный был очень настойчив. Позже она поняла, что этот торт был выражением очень сильных чувств, обуревавших ее поклонника. Когда хочешь угостить кого-то очень дорогого, покупаешь прежде именно то, что сильнее всего любишь сам.
Наконец крепость пала. И в 1953 году, когда за плечами Лема было уже два романа (две книги!), Бася согласилась стать его женой. Жить вдвоем им с Барбарой было негде. Ну как он мог поселить молодую жену в своей нише без дверей с грибком на стенах. Селиться в комнату, которую Барбара делила со своей матерью, он тоже не мог. И Лем стал приходящим мужем. Он ездил к Басе через весь Краков на трамвае №5. А чтобы не терять зря времени, Лем обдумывал в этих поездках сюжеты будущих рассказов. Бася стала первой слушательницей всех его произведений.
На 15-м году семейной жизни у Баси и Станислава родился сын Томаш. Писателю было уже 47 лет. Томаш родился в марте 1968 года, в то время, когда польских студентов разгоняли дубинками и сажали в тюрьмы, устраивали охоту на евреев и вычищали Польскую Народную Республику от сионистов. Станислав Лем обожал свою Басю, но детей не хотел. Он считал этот мир плохо устроенным для принятия людей. Они с Басей не понаслышке знали, что такое оккупация. Лем не исключал и начала Третьей мировой войны.
Краковский оракул
С самого детства Станислав Лем был одинокой натурой. Ни в гимназии, ни в студенчестве он так ни с кем и не подружился. Жил себе и жил в своем мире. Почти затворником. Каждый день с четырех часов утра стучал на старенькой машинке в своем кабинете, заставленном книгами. И так всю жизнь.
На 11-16 сентября 2001 года в Кракове были запланированы торжества – Cybernetic Party по случаю 80-летия писателя. В программу «торжеств» был включен концерт из любимых песен юбиляра, демонстрация кинофильмов по произведениям Лема, развлекательные мероприятия на центральной Рыночной площади: переименование на один день главных улиц в честь героев произведений писателя, футбольный матч одновременно трех команд-организаторов, марш двойников, гонка луноходов и все такое прочее, а в завершение – встреча с читателями. 11 сентября в Америке был совершен теракт.
Власти Кракова отменили развлекательную часть юбилея. Торжество было ограничено официальной частью и традиционным польским тостом «Sto lat!», исполненным всеми присутствующими для юбиляра.
Лем сказал как-то Басе, что после оккупационных кошмаров его уже ничто не взволнует. Это оказалось неправдой. Потом были Косово, Чечня, террористическая атака на Нью-Йорк. Кошмар как будто возвращался в его жизнь.
Станислав Лем однажды сказал, что мир нужно изменять, иначе он неконтролируемым образом начнет изменять нас. В конце жизни Лем назвал себя разочарованным усовершенствователем мира, но все же не отчаявшимся окончательно…
«…Мир, как это ни печально, по большей части состоит из сумасшедших и идиотов, и судьба нашего мира в значительной степени зависит именно от сумасшедших и идиотов. Если бы человечество состояло исключительно из таких людей, то тогда и жить бы не стоило. К счастью, это не совсем так, но безумцы все время ужасно мешают жить другим…»
27 марта 2006 года Станислав Лем скончался. Уже после смерти Лема обнаружилось, что в его кабинете все пространство за книжными полками забито фантиками от конфет. Видимо, ел их тайком, чтобы не расстраивать жену. Ведь у него диагностировали сахарный диабет. А в сладостях он разбирался! Особенно в халве.