Существует устойчивое мнение, что протест в условиях жесткой диктатуры – дело не только опасное, но в первую очередь бесполезное. Хотя история свидетельствует, что это не всегда так. Бунт на берлинской Розенштрассе, случившийся в 1943 году, окончился победой протестующих. Женщины не только отстояли справедливость – они спасли любимых мужей…
Германия 1930-х годов – обезумевшая страна. Почти ежедневно нацисты, пришедшие к власти в конце января 1933 года, поражали население своими законами, указами, инициативами, отодвинув понятие «дна» до состояния безграничности. Конечно, не все немцы воспринимали происходящее как глобальную катастрофу, последствия которой придется залечивать в течение десятилетий. 17,3 миллиона сторонников НСДАП, проголосовавших за любимую партию на парламентских выборах 1933 года, полагали, что в Германии наступил золотой век. Но не все население страны, к 1933 году насчитывавшее 65 миллионов человек, было с этим согласно.
Одним из главных барометров социальной катастрофы было положение евреев. А оно выглядело безнадежным.
С вещами на выход!
По данным переписи населения, на июль 1933 года в Германии насчитывалось 504 тысячи евреев. Это всего лишь около 5,3% от общей численности в Европе. Число немецких евреев было сопоставимо с таковым в Венгрии и уступало числу евреев в Румынии. И несопоставимо с СССР, в котором до войны жило более трех миллионов, а после присоединения прибалтийских республик, Западной Украины и Бессарабии количество возросло до пяти миллионов человек.
Придя к власти, Гитлер и его сподвижники сделали все, чтобы люди еврейской национальности покидали страну. В 1933 году нацисты приняли так называемый Разрешительный акт, которым предусматривалось, что правительство может принимать законы декретом, минуя одобрение парламента. Это означало превращение Веймарской конституции в стопочку бумаги, пригодной к использованию разве что в определенном месте. А потом и вовсе посыпался водопад правил, главными из которых были Нюрнбергские законы 1935 года. После их принятия жизнь каждого немецкого еврея напоминала хождение по остро заточенному лезвию босыми ногами. Любой промах – неосторожное слово, взгляд, жест – мог подвести черту под существованием и самого еврея, и его семьи. И если для семьи, где муж и жена были евреями, единственный выход был отъезд из страны или гибель, то для смешанных браков это положение на некоторое время оставалось неопределенным. Существовала иллюзия, что нацисты, на словах свято чтущие крепость брачных уз, оставят эти семейные пары в покое. А таких было не так уж мало.
Замужем за отчаянием
Чтобы решить эту «щекотливую» проблему, нацисты прибегли к разделению на чистых и нечистых. В 1938 году вышел закон (удивляет стремление нацистов делать все в соответствии с законом, будь он трижды липовый!) о браках «привилегированных» и «непривилегированных». Что это означало? «Привилегированными» считались браки, в которых муж был этническим немцем, а жена – еврейкой или где дети «арийки» и еврея воспитывались в христианской вере. А «непривилегированный» брак определялся как союз еврея и немки, где у пары либо не было детей, либо вся семья исповедовала иудаизм. Это означало, что у «привилегированных» еще сохранялись отдельные права, а вот «непривилегированные» жили как на пороховой бочке. Их в любой момент могли лишить имущества, уволить с работы, арестовать.
Но, помимо этих законов, нацисты (как и часть общества) пытались всячески «образумить» арийца или арийку, попавших в лапы «мирового сионизма», то есть ставших мужем или женой лица еврейской национальности. Этих мужчин и женщин подвергали остракизму, призывая прибегнуть к разводу и стать полноценными «арийцами». И если мужчин обрабатывали с помощью уговоров и сладкоречивых посулов, то с женщинами не церемонились. Их обзывали «еврейскими шлюхами», «предательницами нации», плевали под ноги и кричали вслед всякие оскорбительные слова.
Таких смешанных супружеских пар в рейхе и в чешском протекторате было свыше 30 тысяч. 18 февраля 1943 года гитлеровское руководство в лице Геббельса попыталось решить вопрос с «непривилегированными» парами кардинально. Главный пропагандист рейха вознамерился сделать подарок фюреру на 54-летие и полностью очистить центр столицы от евреев.
Ранним утром 27 февраля агенты гестапо, эсэсовцы и полицейские приступили к массовым арестам. В течение дня около двух тысяч евреев, в основном рабочих берлинских заводов и фабрик, было арестовано и помещено в бывшую еврейскую богадельню на улице Розенштрассе, 2-4. Большинство арестованных являлись мужьями «арийских» женщин. После оформления их намеревались погрузить на поезд и отправить в Освенцим.
Страшная новость со скоростью лесного пожара распространилась по столице. И к вечеру 27 февраля у здания на Розенштрассе собралась внушительная толпа. Там были и мужчины, но подавляющее большинство, конечно же, составляли женщины. Пришло около тысячи, и с каждым часом туда прибывали новые люди. Напряжение росло с каждым мгновением.
«Вы убийцы! Вы трусы!»
Надо полагать, организаторы зачисток были озадачены таким поворотом. Конечно, если бы там были мужчины или женщины других национальностей (те же еврейки), гестаповцы открыли бы огонь на поражение. Но в толпе в основном находились женщины арийского происхождения. И даже если мужья у них были евреи, то матери, отцы, братья – чистокровные немцы. Многие из них были членами НСДАП, воевали на фронтах, занимали пусть невысокие, но значимые посты в государстве. К примеру, муж сестры Шарлотты Фройденталь, жены Юлиуса Исраэля, был офицером СС, а один из братьев членом партии.
Одна из протестующих женщин и вовсе пришла к богадельне со своим братом, офицером вермахта. Молодой мужчина на тот момент был в отпуске. Он в открытую заявил охранникам, что, если его шурина не освободят, он на фронт не вернется.
Многие родственники этих женщин требовали, чтобы они бросили своих мужей-евреев. Об этом рассказывала Эльза Клозе. Когда ее муж, австрийский еврей Руди Хольцер, потерял работу, родители всячески уговаривали ее бросить мужа. Но женщины в своем большинстве оказались любящими и верными женами – невзирая на то, что дамам грозила большая опасность, они пришли к зданию, где содержались их мужья. Многие – с малолетними детьми. Так что стрелять по женщинам-немкам, да еще с детьми, гестаповцы не решились. Хотя угрозы следовали одна за другой.
Понимая, что вместе они представляют силу, женщины вначале кричали: «Мы хотим, чтобы наши мужья вернулись!», «Отпустите наших мужей!», – а потом, почувствовав, что их боятся, начали скандировать: «Вы убийцы!», «Вы трусы!».
Протест продолжался в течение нескольких дней. Гестапо пыталось разгонять женщин, они на время уходили, но их место тут же занимали другие.
Дело дошло до того, что охранники, видевшие, как героически ведут себя женщины, начали принимать от них записки и еду для мужей-заключенных. Да и гестаповцы испытывали противоречивые чувства, ведь перед ними стояли женщины-арийки, которых немецкая пропаганда восхваляла как гордость нации. Один из сотрудников гестапо, проникнувшись зрелищем, с гордостью сказал заключенному: «Твои родственники там протестуют за тебя. Вот она, немецкая верность!»
2 марта 1943 года наступила развязка. Гестаповцы заявили протестантам: «Если вы не уйдете, мы откроем огонь из пулеметов!» Кто-то из женщин испугался и ушел. Но большинство осталось стоять перед зданием, выкрикивая свои требования.
В результате нацисты, испуганные ранее невиданным протестом, дрогнули. 5 марта заключенных начали выпускать. И даже те 25 человек, которых успели отправить в Освенцим, спустя время вернулись домой. Оказывается, приказ отдал Геббельс. Когда ему доложили о неповиновении женщин, он якобы даже восхитился, заявив, что подобное поведение – выражение семейной верности!
Но не следует преувеличивать милосердие чудовищ. На самом деле гитлеровцы, которые накануне потеряли 500 тысяч мужчин в Сталинградском котле, побоялись расстрелять тысячу безоружных женщин в центре столицы. Это окончательно подорвало бы моральный дух жителей Берлина.
Практически все заключенные с Розенштрассе пережили войну. Уж они-то точно знали, кто их спас. Это были любовь и верность, которые оберегают человека с момента его появления. И это не зависит от национальности.