Иногда успехи на политическом поприще случаются в результате происшествий, не имеющих к политике прямого отношения, Эдмунда Бартона, будущего первого премьер-министра Австралии, сделало успешным политиком увлечение спортом – точнее, один эпизод, случившийся во время матча австралийской и английской команд по крикету…
В 1879 году 30-летний Эдмунд Бартон, большой поклонник спорта, судил матч по крикету на Sydney Cricket Ground между Новым Южным Уэльсом и английской туристической командой. В один из эпизодов второй судья принял спорное решение против хозяев поля. Местные болельщики, и без того не терпевшие англичан, выскочили на поле и начали дубасить отдельных английских игроков. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не Бартон – крупный, решительный мужчина. Эдмунд не потерял присутствия духа, ввязался в потасовку и быстро восстановил порядок. Этот поступок сделал его очень популярным и со временем позволил выиграть выборы в парламент, а после и стать премьер-министром, который привел Зеленый континент к независимости.
В стране каторжников
Помимо увлечения спортом, Бартон очень любил учиться. Что тут можно сказать: первый ученик и первый спортсмен в политике обречен на успех!
Один из двенадцати детей в семье биржевого маклера и домохозяйки, он еще в школе стал капитаном школьной команды по крикету. Благодаря этому, его дальнейшая карьера была предопределена. Поступив в Университет Сиднея, Эдмунд быстро освоил юридические премудрости, параллельно играя в крикет. Высокий, мощный, прекрасно владеющий битой, Бартон уже тогда производил большое впечатление на своих поклонников, и особенно – на поклонниц.
Как известно, Австралия долгие годы была для Британии тем же, чем Сибирь для России, – туда ссылали уголовников и бунтарей. Но на этом сходство с Сибирью кончается. Английские каторжники, отбыв срок, оседали на Зеленом континенте и становились полноправными и полноценными членами нового общества. Они обрабатывали землю, сеяли хлеб, торговали, женились, рожали детей, а если и бунтовали, то только в индивидуальном порядке. Самое знаменитое массовое восстание австралийцев – Эврикское – произошло в 1854 году. Тогда в стране случилась золотая лихорадка, золота на всех не хватало, и недовольные заявили протест против сборов денег за лицензии на работу в горном промысле. Это было одно из первых выражений гражданского неповиновения, когда граждане страны заявили о желании выйти из подчинения Великобритании.
Но бунт быстро подавили, и все снова пошло своим чередом. Страна на тот момент была разделена на шесть колоний, каждая из которых имела собственное правительство.
Так что во время обучения в университете Бартон если и слышал разговоры об отделении, то не обращал на них большого внимания.
Между тем в стране назревали большие события. И виной тому был опять же национальный спорт №1 – крикет!
Люди «второго сорта»
Нельзя сказать, чтобы деление на колонии и подчинение британской короне причиняли австралийцам сложности. Англичане в процесс управления колониями не вмешивались, и все спорные вопросы между обособленными территориями решались на ежегодных межколониальных конференциях. Ведь, создав самостоятельные и независимые политические системы, колонии по-прежнему сохраняли общность интересов. Многие вещи было невозможно разделить: почтовая служба, маяки, иммиграционная служба, карантины, железные дороги, речной транспорт, оборона, тарифы – все было общим. Каждая из колоний в одиночку бы это не потянула.
И тем не менее в стране происходили, на первый взгляд, не очень значительные, но в конечном итоге весьма существенные события. В 1871 году в Мельбурне создали «Ассоциацию рожденных в Австралии» (ANA) – очень популярное движение родившихся в Австралии белых мужчин. ANA, а потом и созданная позднее Лига Австралоазиатской Федерации, пропагандировали и развивали идею единой Австралии.
А в 1877 году случилось и событие общеисторического значения – объединенная команда Нового Южного Уэльса и Виктории по крикету победила Англию в первом контрольном матче, игравшемся в Австралии. Австралийцы, разгромившие команду Англии, задумались – а почему это мы, владеющие битой лучше, чем жители континента, в политическом плане являемся «вторым сортом»?
Не удивительно, что Бартону, который в крикете собаку съел, это событие перевернуло душу. К этому моменту он был опытным юристом – являлся барристером (адвокатом высокого ранга), был женат на Джейн Мейсон Росс, с которой он познакомился в 1870 году во время поездки в Ньюкасл (туда он тоже ездил поиграть в крикет). Кроме того, Бартон уже имел политический опыт, правда, с отрицательным уклоном – его дважды прокатили на выборах в законодательное собрание Южного Уэльса. Но в 1879 году он все же попал в парламент провинции, а в 1882 году стал его спикером.
Здесь на него обратил внимание патриарх австралийской политики Генри Парке. Этот чудаковатый и фанатичный человек, бывший цирковой артист, продавец и фермер, был одним из главных инициаторов объединения Австралии и отделения ее от Британии. В разное время Парке занимал видные должности – был на посту премьер-министра одной из колоний, возглавлял газету, даже получил титул рыцаря. Но выйдя в начале 1890-х в отставку, он впал в нищету и умер. Можете ли вы представить себе спикера законодательного собрания самой захудалой нашей области, который умер бы в нищете? А вот Парке умудрился. Одним словом, чудак-человек!
Но в тот момент Парке еще пользовался влиянием и авторитетом. Благодаря его поддержке, Бартон быстро пошел по карьерной лестнице и вскоре возглавил движение за создание Австралийской федерации. В одном из своих выступлений он заявил, что в федеративной Австралии «торговля и сношения… должны быть абсолютно свободными». И хотя его политические успехи были призрачными – Бартона постоянно прокатывали на выборах, – его моральный вес и авторитет росли как на дрожжах.
Знамя в сильных руках
Впрочем, рос не только его нравственный, но и физический вес. Будучи по природе крупным и высоким, Бартон по мере вхождения во власть увеличивался и в объемах. Политики прошлого были не чета нынешним, которые, вырастая в должности, избавляются от лишнего веса. В те благословенные времена они были хорошо упитанными, солидными и респектабельными мужчинами. Так что Бартон был настоящим политиком.
В 1896 году Генри Парке приказал долго жить. Бартон тут же подхватил знамя борьбы за федерализацию. Он стал лидером оппозиции и был таковым до самой победы.
29 июня 1899 года проект Конституции одобрили 170 420 голосами из необходимых 82 741. В феврале 1900 года Бартон оставил парламент, чтобы отправиться в Лондон вместе с Альфредом Дикином и Чарльзом Кингстоном: он намеревался разъяснить суть федеративного законопроекта британскому правительству.
И английский парламент с некоторыми оговорками согласился с решением народа Австралии.
1 января 1901 года в Сентениэл Парк в Сиднее на торжественной церемонии шесть австралийских колоний британской короны объединились в одно «нерушимое федеральное Содружество». Это было начало Австралии как самостоятельного государства.
Эдмунд Бартон стал первым премьер-министром этого государства. Жизнь удалась, и теперь бывший оппозиционер, крикетист и депутат наслаждался своим положением. Политик с хорошим чувством юмора, он не столько руководил правительством, сколько участвовал в разнообразных застольях, демонстрируя остроту ума и завидный аппетит. За прекрасный аппетит и любовь к хорошим винам избиратели прозвали его «пьяницей Тоби» (слово «Тоби» тогда использовалось для обозначения пивной кружки в виде толстяка в костюме).
В 1902 году Бартон получил титул рыцаря, а в 1903 году подал в отставку и стал одним из членов-основателей Высокого суда. На судебном поприще его ждал большой успех. Он прослужил там 16 лет, и около трех на посту премьер-министра. Тем не менее его помнят в основном за его политическую карьеру.
Эдмунд Бартон скончался в 1920 году, оставив после себя неутешную вдову и шестерых детей. Все они стали уважаемыми людьми и пополнили список выдающихся австралийцев.
