Мать последнего русского царя Николая II Мария Федоровна была не просто дамой гламурной, а еще и с неким «куражом». Она любила роскошь и умела произвести впечатление. Однако после ее смерти богатые драгоценности исчезли. Не бесследно…
Ярче всех, конечно, сверкали камни царицы. У нее всегда все было самое лучшее. Супруг Александр III Марию Федоровну обожал, дочь – царевна Ольга – опекала ее как сиделка. Парижский портной одевал с иголочки. Фаберже для нее творил ювелирные шедевры. Вот только, куда делись бриллианты царицы после ее смерти, блеск которых будоражил всю Европу?
Светская львица
О супруге императора были разные мнения. Один только ее «черный бал» чего стоит! Когда в 1899 году умер австрийский эрцгерцог, Мария Федоровна танцы не отменила, а велела всем явиться «в трауре». Прокурор Победоносцев шипел: «танцевание в черных платьях – кощунство»! Зато Европа от блеска бриллиантов на черном шелке русских красавиц аж рот разинула…
Датская принцесса Дагмара – в православии Мария Федоровна – умела нравиться всем в силу врожденного очарования и немалого здравого смысла. Легенда гласит, что якобы Ханс Кристиан Андерсен, знаменитый соотечественник девушки, знавший ее с детства, предрек ей долгую и счастливую, но под конец полную трагических потерь жизнь… Как бы там ни было, выйдя за наследника русского престола, она, словно волшебница, сумела династический брак превратить в любовный.
Императрица обожала балы, длившиеся, бывало, до четырех утра. Муж ее – богатырь в косоворотке, заправлявший по-солдатски брюки в сапоги, от изысков был далек. Кадрилями не увлекался, но жене не перечил. Зато на балах потихоньку отсылал оркестрантов – одного за другим – пока не оставался один барабанщик, и все расходились…
Эскизы нарядов царица рисовала сама и посылала их звезде портняжного дела Борту в Париж со словами: «Пришлите костюм цвета морской волны из лионского шелка» или «Жду платье помпадур, украшенное розой», Все сидело на ней идеально. Ведь и после шести детей талия царицы была 65 см! После смерти мужа цвета ее платьев померкли, а украшения легли на дно ларца. Но тут невестка – эта «гессенская муха» Алекс – завела разговор, мол, украшения вдовы царя должны перейти к ней – действующей государыне. Здравый смысл экс-царицы и тут ее выручил.
Да, когда-то сын то и дело говорил: «Надо бы maman спросить», но с годами Ники, без памяти влюбленный в свою «психически ненормальную» немку, стал слышать только ее. Чтобы не ссориться попусту, Мария Федоровна собралась в Киев (с ларцом, разумеется). А перед отъездом спросила сына об охране. Когда двухметровый Тимофей Ящик предстал пред ее очами, то она подумала, что вид тот имел прямо-таки разбойничий – в ухе серьга, голова обрита наголо, а на лице ни усов, ни бороды, обычных для казака. Мария Федоровна спросила Ящика: «А где же твоя борода, любезный?» «Растет, Ваше Величество!» – не моргнув глазом, гаркнул Тимофей, С той минуты они не расставались.
Царские роды на сеновале
После революции Мария Федоровна с дочерями, зятьями и внуками скрывались в Крыму. Когда в 1918 году по Брест-Литовскому договору полуостров отошел немцам, те сразу же заслали гонцов к экс-царице, но она их не приняла. Похоже, именно ее решение не вступаться ни за тех, ни за других (с белыми генералами она тоже отказалась встречаться) помогло ей уцелеть. Ведь Романовых уничтожали «по списку» – первым ее сына Михаила, в пользу которого Николай отрекся, потом самого Николая с семьей, следом других Романовых в Алапаевске и Петрограде. Те, конечно, пятая вода на киселе с точки зрения престола, а она-то – мать родная двоих царей – отрекшегося и принявшего корону, как ее не ликвидировать! Однако англичане, не пустив к себе Николая II с семьей, Марии Федоровне корабль подали. И все, кто был с ней, на нем уплыли и спаслись. Да и те, кто не уплыл, все равно спаслись. И опять лишь благодаря хватке мудрой и по-прежнему стильной дамы. Ей, кстати, уже было за 70…
Плыть в Англию отказалась ее младшенькая – царевна Ольга. Подумала, что советская власть вот-вот падет. Эта Ольга – безо всякого внешнего шика-блеска и к тому же в морганатическом браке – была «гадким утенком» в «лебединой стае». Но у нее был талант, и только она одна из Романовых, зарабатывала в изгнании своим трудом, продавая картины. Единственная из всей родни она говорила слугам «спасибо», а брата Николая II продолжала любить даже и в худшие для него времена.
Ольга, будучи беременной, вознамерилась зачем-то встретиться с Деникиным, но не получилось. Дело разрулил казак Тимофей, под жестким контролем умной Марии Федоровны. По ее приказу верный охранник Ольгу с супругом – полковником Куликовским, коль бежать за границу не хотят, спрятал в своей родной станице Новоминской, а сам вернулся в Крым, чтобы плыть с экс-царицей, ее родней и ларцом в Лондон.
Ольга родила на Кубани своего первенца Гурия, а с Деникиным так и не встретилась. Ее maman со старшей дочерью Ксенией, внуками и казаком при ларце тогда уже были в Лондоне у родной сестры экс-царицы – английской королевы Александры. Они все молились о спасении Николая с детьми, а слухам о расстреле сына мать отказывалась верить…
Пропажа ларца
Погостив в Лондоне, Мария Федоровна отплыла в родной Копенгаген, а казака послала в Россию спасать Ольгу с младенцем и мужем. Тимофею это удалось, и семья воссоединилась в Дании. Мария Федоровна и там щеголяла в своих диадемах и колье, а датчане только рты разевали на такое роскошество. Братец же ее – король Кристиан X – верил, что рано иль поздно все ему достанется.
Дочь Ксения – сама мать семерых взрослых детей – не раз подбивала экс-царицу продать хоть одно яичко Фаберже из ларца, но та отвечала: «После моей смерти все ваше будет!» Ольга ухаживала за старой матерью и ни о чем не просила. Как и казак. Он лишь однажды пожаловался, что «игрушечные» ложки/вилки «тонут» в его огромной лапище. Ему сделали столовый «инструмент», больше похожий на садовый инвентарь (нынче хранится в музее Вооруженных сил Копенгагена).
Казак все годы спал, подстелив бурку, под дверью Марии Федоровны на вилле Видере, подаренной ей датской короной. Но после смерти хозяйки на 81 году жизни ларца на месте не оказалось… Кристиан X обвинил в пропаже Ольгу, но на самом деле, ларец тайно переправила в Лондон ее сестрица Ксения. На что Ольга лишь произнесла однажды: «Мне дали понять, что я не имею никаких прав, поскольку замужем за простолюдином». Ее муж работал конюхом – на более престижную работу полковника в Дании не брали. Ларец распечатали через полгода после смерти его хозяйки в Лондоне. Лента, которой была опечатана шкатулка, повреждений не имела. Завещание тоже было в порядке. Дочерям полагалось все в равных долях. Но Ольге досталась лишь малая толика.
Эмигранты – русские дворяне – видевшие когда-то жемчужные воротники и корсажи из бриллиантов на Марии Федоровне, узнавали их позже на женах английских банкиров и американских дельцов с Уолл-стрит; а наиболее ценные вещицы на дамах из Виндзорской династии. Например, овальный сапфир с бриллиантовой застежкой и подвеской из каплевидной жемчужины, который Марии Федоровне подарил еще ее свекор Александр II, и теперь можно увидеть на нынешней английской королеве Елизавете II. Их, скорее всего, продала через посредников все та же Ксения. Так что, все, как говорится, было по закону. Обижаться могла бы Ольга, но она лишь говорила: «Зачем обострять отношения?» Ксения же заявила, что сестрице надо было думать, когда выходила замуж, а не теперь, когда ее отринула вся семья.
Ольга после Второй мировой жила в Канаде. Они с мужем держали ферму, дети учились, соседи-землепашцы и скотоводы охотно покупали ее картины. Оба сына получили образование. Казак Тимофей на свою долю наследства открыл лавку в Копенгагене, успешно торговал. Женился на датчанке (первую супругу его Марфу расстреляли большевики). До самой смерти он помогал деньгами детям, жившим на Кубани.
У Ольги Александровны – первенец Тихон, второй сын – Гурий.
Очень трогательно.