Государства Латинской Америки остались в стороне от мировых войн, объявляя о своем участии в них по большей части номинально. Это и неудивительно, ведь у этих стран хватало своих проблем: кровавые военные хунты и не менее кровавые акции противостоящих им партизан – герильерос.
Страна упущенных возможностей
На рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий знойная Аргентина была передовым государством, входившим в десятку крупнейших экономик мира и развивавшимся колоссальными темпами.
А потом всё полетело псу под хвост. Сначала государство не смогло после Первой мировой войны быстро приспособиться к изменившимся реалиям мировой торговли, а в конце двадцатых годов испытало на себе всю тяжесть Великой депрессии.
Несколько стабилизировалась ситуация усилиями Хуана Перона. Перон – человек неоднозначный, с интересной судьбой. Военный, пришедший в политику в ходе военного переворота 1943 года, арестованный, но освобождённый под давлением рабочих, заинтересованных в его реформах, он выиграл вполне демократические президентские выборы 1946 года и на посту главы государства развернул широкую реформаторскую деятельность. Он стал автором большого числа социальных программ и модернизационных изменений, впечатливших даже советское правительство, зачислявшее аргентинского лидера в число «прогрессивных».
Перон и его первая жена Эвита совместно разработали идеологию перонизма. Она декларировала борьбу за «политически суверенную, экономически независимую и социально справедливую родину», предусматривала широкое государственное регулирование экономики, патерналистскую систему социального обеспечения и отказ от присоединения в равной степени к «капиталистическому» и «социалистическому» лагерю. Люди получили бесплатный доступ к фундаментальным государственным услугам, уровень жизни вырос за счёт перераспределения доходов, расширился внутренний рынок для растущей аргентинской промышленности. Неудивительно, что Перон получил поддержку профсоюзов, ставших одним из ключевых столпов созданной им Хустисиалистской политической партии. И ожидаемо, что после его свержения в 1955 году наиболее радикально настроенные сторонники экспрезидента совместно с коммунистами решили развязать подпольную борьбу против узурпаторов власти
Противостояние разгорается На тактику возникших подпольных движений сильно повлияла Кубинская революция и концепция фокизма, выдвинутая Эрнесто Че Геварой – между прочим, аргентинцем по происхождению. Суть её состояла в отказе от попыток прямого фронтального столкновения с правительственными силами в пользу создания «партизанских очагов» (foco по-испански как раз означает «очаг»). Они должны были подтолкнуть народное движение для того, чтобы начать движение на столицу с окраин. В теории, небольшая группа повстанцев могла «раскачать» всю страну и добиться успеха – и победа революции на Кубе, казалось, подтверждала это.
Первой из аргентинских организаций, с помощью фокизма старавшихся поднять восстание, стала Uturuncos, официально носившая куда более длинное название – «Национально-освободительная армия – перонистское освободительное движение». В Рождество 1959 года её активисты совершили нападение на полицейский участок, захватили всё хранившееся там оружие, после чего скрылись в провинции Тукуман. Однако поднять восстание там так и не удалось, а споры между другими сторонниками Перона о том, насколько оправданы подобные действия, привели в итоге к роспуску Uturuncos. В 1963 году попытку создания партизанских очагов повторила EGP («Партизанская армия народа»), действовавшая в сельских районах провинции Сальта. Её конец был ещё более драматичным: войска правительства достаточно быстро убили либо арестовали всех герильерос.
Окончательно отказаться от стратегии фокизма аргентинцев вынудила гибель её главного идеолога. В 1966 году Че Гевара развернул партизанскую войну против правительства Боливии, намереваясь свергнуть того проверенными на Кубе методами. Однако всё пошло не по плану. Местная армия смогла разгромить отряды революционеров. Сам команданте был схвачен в плен и расстрелян. Эта трагическая концовка вкупе с предыдущими неудачами поколебала веру аргентинской оппозиции в перспективность партизанской борьбы в отдаленных провинциях. Вместо этого они решили попробовать новое средство – городскую герилью.
К этому моменту обстановка в стране накалилась до предела. Легальное крыло перонистов было отстранено от политики.
С 1955 по 1963 год сменилось пять президентов, лишь один из которых был относительно демократически выбран, но всё равно в итоге свергнут военными. Наконец, в 1966 году произошел очередной военный переворот, в результате которого новая хунта установила диктатуру, ликвидировав все институты представительной демократии. Пришедший к власти президент сосредоточил в своих руках исполнительную и законодательную власть, начались чистки нетолько среди чиновников, но и в преподавательской и студенческой среде.
Ответом на это стало объединение радикально настроенной аргентинской молодежи вокруг двух организаций – марксистской «Революционной партии рабочих» (PRT) и перонистской партии «Монтонерос» (так называли в XIX веке бунтовавших крестьян). Несмотря на разницу во взглядах, их методы были схожими. Они похищали представителей власти для выкупа, который составлял основу финансирования организаций. К датам, связанным с различными вехами в жизни Хуана Перона или Че Гевары, то одна, то другая партия устраивали взрывы в пустующих зданиях или сносы памятников. То и дело закладывались бомбы в элитных загородных клубах и домах руководителей иностранных предприятий. За пределами Буэнос-Айреса партизаны порой и вовсе на время захватывали небольшие города. Примечательно, что вооруженная оппозиция старалась не убивать людей в ходе своих операций, рассчитывая привлечь к себе как можно больше сторонников. Но те, кто предавал дело этих партий, долго потом не жили.
Аргентинское общество раскололось в своем отношении к подобного рода акциям. Половина населения приветствовала их, но другая выступала решительно против, одобряя решительные действия правительства против герильерос. Хунта, надо сказать, не церемонилась, ужесточая репрессии и наращивая численность полиции и армии. Когда в 1970 году американское Центральное разведывательное управление начало операцию «Кондор» по борьбе с влиянием коммунистов в Латинской Америке, аргентинское правительство быстро пошло на контакт с США и стало брать у них деньги на борьбу с оппозицией, готовить своих людей в американских учебных центрах военных и т. д.
Раскол хустисиалистов
Тем не менее подавить городскую герилью так и не удалось. А когда в начале 1970-х годов разразился очередной мировой экономический кризис, хунта стала быстро терять поддержку и среди своих сторонников. Стремительно росли численность и авторитет «Монтонерос». Теперь они начали захватывать заводы и фабрики, угонять машины с продуктами и лекарствами, которые раздавали бедным – эдакие современные Робин Гуды. Захватам подвергались больницы и поликлиники, школы и детские сады, где власть захватывало «революционное руководство». В результате военные посчитали меньшим из зол назначить в 1973 году конкурентные выборы, на которых победил Хустисиалистский фронт освобождения. Из-за границы после 18 лет эмиграции вернулся Хуан Перон, снова возглавивший страну.
И всё бы ничего, но в 1974 году Перон скоропостижно скончался. Хотя президентское кресло заняла Исабель, его вторая жена, реальные рычаги правления оказались у Хосе Лопеса Реги, который представлял праворадикальное крыло перонистов.
Лопес Рега ещё в 1955 году, после свержения Перона, участвовал в работе ультраправого националистического движения «Такуара», ориентировавшегося на испанский фалангизм. В 1973 году он формирует «Аргентинский антикоммунистический альянс» (AAA), военизированную ультраправую организацию, по своей структуре и внешнему виду напоминавшую итальянских «чернорубашечников» времён Муссолини. «Боевым крещением» для неё стала бойня в Эсейсе, во время которой схлестнулись правое и левое крылья перонистов. Погибло тринадцать человек, почти четыре сотни получили ранения разной степени тяжести.
То, что такой человек стоял за спиной Исабель, окончательно раскололо Хустисиалистскую партию и привело к новой волне насилия. «Монтонерос» вновь начали свои акции против всех, кого считали врагами. Организация окончательно перешла к тактике индивидуального террора, теперь уже не останавливаясь перед убийствами политических оппонентов. AAA отвечала им с не меньшей жестокостью, занимаясь запугиванием, избиением и убийством всех, кто считался врагом режима.
Не остались в стороне и марксисты. «Народно-революционная партия» подняла восстание в провинции Тукуман, вновь вспомнив о стратегии фокизма. Ответом на это стала объявленная в 1975 году правительством Исабель Перон «Операция Независимость». На подавление мятежа бросили пять тысяч человек, поддержанных авиацией и бронетехникой. Им фактически были развязаны руки: для выявления и поимки герильерос и им сочувствовавших применялись пытки, похищения людей и содержание их в тайных тюрьмах, внесудебные расправы. В Аргентине началась так называемая Грязная война.
«Грязная война»
Хотя тукуманские повстанцы были разбиты, вести о методах, к которым прибегало правительство, разлетелись по стране и вызвали массовое недовольство. «Народно-революционная партия» и «Монтонерос» активизировали партизанские акции в столице. В ряды вооруженной оппозиции стали вливаться тысячи человек, ещё большее число проводило мирные акции протеста против творящегося беззакония. Чем дальше, тем более громкими становились силовые акции герильерос. Теперь они нападали на армейские гарнизоны, уничтожали военные самолёты с солдатами на борту, забрасывали «коктейлями Молотова» полицейские участки.
В 1976 году в результате ещё одного военного переворота Исабель отстранили от власти. Пришедшая к власти хунта считала её слишком слабым политиком, не способным на решительные действия – и быстро продемонстрировала, что под ними имелось в виду. В стране было создано порядка 340 концентрационных лагерей, куда бросали людей просто по подозрению в сопротивлении правительству. Десятки тысяч аргентинцев буквально исчезли без следа, места их тайных захоронений по сей день остаются неизвестными. Руководство вооруженной оппозиции вынуждено было бежать из страны, но сопротивление не прекратилось. Систематический государственный террор и городская герилья продолжались до 1982 года, пока в происходящее не вмешался внешний фактор.
В какой-то момент военному правительству страны пришла в голову довольно простая и заманчивая мысль: поднять свой шатающийся авторитет успехами на внешнеполитической арене. А именно: официальный Буэнос-Айрес решил силой вернуть Фолклендские острова, спор за которые с Великобританией длился с первой половины девятнадцатого столетия. Посчитав, что после распада империи англичане слишком ослабели, чтобы отстоять удалённые и малозаселённые территории, аргентинские военные провели вторжение на архипелаг, быстро захватив его под свой контроль.
Но британцев они явно недооценили. В кратчайшее время собрав флот и перебросив сухопутные войска, Великобритания провела стремительную и блестящую военную операцию, показав, что у бывшей империи ещё есть порох в пороховницах. Такой исход стал смертельной раной для чувства национальной гордости аргентинцев. Несмотря на все сложности, они всё ещё считали, что живут в современном, передовом государства – и тут с их глаз словно спала пелена. От военных отвернулись все их сторонники, под влиянием массовых протестов они вынуждены были сложить с себя полномочия. В то же время были подорваны и позиции перонистов. В стране прошли первые за долгое время свободные выборы, произошла либерализация политического режима, проведены экономические реформы. И хотя сегодня страна так и не вернулась в список мировыхлидеров, но, по крайней мере, кровавое аргентинское танго наконец завершилось.
