Хлебный бунт

О Западно-Сибирском восстании крестьян, направленном против политики большевиков, сегодня вспоминают редко. Между тем тогда, 100 лет назад — в 1921 году, — полыхала едва ли не вся Сибирь. Грабительская продразверстка заставила мирных людей взяться за оружие и выступить против коммунистов.

ПО ЗАКОНАМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

После Октябрьской революции 1917 года легче жить народу не стало. Лозунг «Земля — крестьянам!» оказался наживкой, на которую клюнули сельские массы и поддержали большевиков, обеспечив их победой во время революции. Но началась Гражданская война, плодородные земли юга и Поволжья оказались под контролем белых. Запасы продовольствия на складах быстро таяли, стране угрожал голод. И тогда советские власти установили продовольственную диктатуру. Производителям запретили распоряжаться урожаем и продавать излишки. Вернулась государственная монополия на хлеб. Несогласных объявляли врагами народа и отправляли под суд с конфискацией имущества. По селам разъезжали продкомиссары, наделенные чрезвычайными полномочиями. Плюс к тому на местах создавались так называемые комбеды — комитеты бедноты, которые должны были разыскивать скрытые «кулаками» запасы продовольствия, оказывать содействие продотрядам и перераспределять конфискованное зерно, скот и орудия труда. Пользуясь поддержкой красногвардейцев, они буквально терроризировали крестьян. Комбеды обрекали людей на голодную смерть, выметая у них все запасы продовольствия подчистую. Особенно доставалось «кулакам» — у тех отбирали не только зерно, но и лошадей, скотину, обувь, одежду и даже подушки с одеялами. Вступиться за крестьян было некому. Власть закручивала гайки.

ИЗЪЯТИЕ ИЗЛИШКОВ

20 июля 1920 года, следуя духу политики военного коммунизма, В. И. Ленин подписал постановление Совнаркома «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Согласно декрету, до 1 марта 1921 года шесть губерний (Иркутская, Омская, Енисейская, Семипалатинская, Алтайская и Томская) должны были сдать государству 110 млн пудов хлеба. От Тюменской губернии требовалось 8,1 млн пудов (из них основная часть приходилась на Ишимский уезд), от Екатеринбургской — 10 млн, от Челябинской —17 млн.

План распространялся не только на хлеб, но и на мясо, овощи, масло, яйца, кур, картофель, табак, кожу, шерсть, рога, копыта, лен, коноплю, сено и даже валенки. Всего назначалось 37 продразверсток. На плечи сибирского крестьянина также ложилась обязанность расчищать от снега железнодорожные пути и
заготавливать лес.

Предчувствуя недовольство, власти сформировали и направили в Сибирь 11-тысячную армию. Они же рекомендовали карать противников продразверстки конфискацией имущества и заключением в концлагеря «как изменников делу рабоче-крестьянской революции».

Но свои коррективы в планы большевиков внесла погода, а вернее, непогода. Лето 1920 года в Сибири выдалось дождливым, что привело к неурожаю и страшной распутице.

«БУДЬТЕ ЖЕСТОКИ И БЕСПОЩАДНЫ»

Основной удар продразверстки пришелся на ноябрь — декабрь 1920 года. Комиссары требовали от подчиненных выполнения плана любой ценой. Так, тюменский губпродкомиссар Григорий Самойлович Инденбаум направил циркулярное письмо в район: «Дорогие товарищи! В необычайно тяжелый для Советской республики момент мне пришлось встать во главе продовольственного дела в Тюменской губернии… Ни одной минуты колебания по выполнению разверстки в деревне. Через вас должна осуществляться твердая рука рабоче-крестьянской власти… К тем работникам, которые вздумают нарушить те или иные приказания, я буду тверд и беспощаден». Параллельно с разверсткой государственной Инденбаум ввел разверстку внутреннюю, согласно которой излишки полагалось отбирать не только у кулаков, но и у середняков и бедняков. Инденбаум также придумал наложить продразверстку не на конкретный двор, хозяйство или человека, а на всю деревню или село сразу. Свои намерения комиссар постоянно подкреплял телеграммами: «Будьте жестоки и беспощадны… Уничтожайте железной рукой все тормозы…» Это было не что иное, как настоящее разорение крестьянского хозяйства властью, именовавшей
себя рабоче-крестьянской.

Между тем Инденбауму поступали депеши с мест, одна тревожнее другой. Из села Абатского начальник милиции писал: «…Уполномоченные продорганов приказали вывезти весь хлеб — как семенной 1921 года, так и продовольственный. Граждан страшно волнуют таковые приказы ввиду голода. Настроение района очень резкое… Граждане взволнованы. Последствия будут очень печальные, предвещая возможные восстания». Инденбаум, подобно другим комиссарам, отмахивался от этих сигналов, как от назойливой мухи, и телеграфировал в Москву лично Ленину об успешном выполнении продразверстки. План в Тюменской губернии был выполнен на 102%, но какой ценой! Отбирая у людей последний кусок хлеба, продотрядовцы избивали женщин и стариков прикладами и плетками, запирали полуодетых в холодные амбары и подвалы, расстреливали без суда и следствия.

ЛУЧШЕ ПУЛЯ

В начале февраля 1921 года неизвестные остановили Инденбаума на Тобольском тракте во время его инспекционной поездки по губернии. Кучера застрелили, комиссара стащили с подводы, раздели догола и стали живьем срезать кожу со спины. Затем разрезали живот и набили зерном. А под конец расщепили березу надвое, растянули половинки, всунули полумертвого Инденбаума в расщеп и отпустили растяжки.

Никакого расследования преступления не проводилось. Властям Ишимского уезда было не до суда: земля горела под ногами. Доведенные до отчаяния, крестьяне поднялись на восстание. Пожар стремительно распространялся по всей Западной Сибири. Один уезд за другим присоединялся к бунтарям со словами: «Лучше умереть от пули, чем от голодной смерти».

Мятежники свергали в деревнях советскую власть и брали бразды правления в свои руки. Причиной всех бед считали коммунистов. На них открыли настоящую охоту. Как и Инденбауму, животы им набивали зерном, а на грудь вешали таблички: «Продразверстка выполнена полностью». Расправлялись и с членами их семей. Не щадили никого, даже беременных женщин: их подвешивали и вспарывали им животы, чтобы «вывести коммунистическое семя под корень». Под лозунгом «За Советы без коммунистов!» мятежники боролись за свободу слова, собраний и союзов. Но, главное, они требовали ликвидации хлебной монополии и возвращения права крестьянам самим распоряжаться плодами своего труда.

Восстание приобрело огромный размах. На пике в нем участвовали 100 тыс. (!) человек. Повстанцы захватили крупные сибирские города: Тобольск, Кокчетав, Петропавловск, Сургут, Каркаралинск. Только Ишим в результате упорных боев несколько раз переходил из рук в руки. Бунтари занимали вокзалы, деревни и села, подрывали мосты, разбирали железнодорожное полотно, захватывали оружейные склады. Они даже создали свой штаб. Но им явно не хватало сплоченности и боевого опыта. Поэтому, когда против них направили две стрелковые дивизии, пару кавалерийских полков, два пулеметных батальона, четыре бронепоезда и милицию, их участь была предрешена.

Основные силы повстанцев были разбиты к началу 1922 года, но отдельные партизанские отряды долго еще прятались по лесам: их последовательно вылавливали и уничтожали. Расправившись с восставшими, власти не стали наступать на те же грабли: отказались от продразверстки и заменили ее продналогом, что знаменовало собой начало НЭПа — новой экономической политики.