Хотя и с некоторым запозданием, но многие из близкого окружения Гитлера поняли опасность сложившейся ситуации. Воевать на несколько фронтов было невозможно, нужно было сосредоточиться на одном. Для этого требовался сепаратный мир с одной из воюющих сторон.
Еще «железный канцлер» Отто фон Бисмарк предостерегал будущих правителей Германии от войны на два фронта, подразумевая Россию на востоке и Великобританию с Францией на западе. Однако не прошло и полвека после мудрых заветов, как по воле Гитлера Германия оказалась втянутой в войну на нескольких фронтах.
Первая попытка
Для начала, пока еще не была развязана война против Советского Союза, немцы попытались заключить сепаратный мир на Западе с Англией (Франция к этому времени уже сдалась). Такая попытка вылилась в загадочный и нелепый полет нациста №2 Рудольфа Гесса в Англию. Опираясь на свои довоенные связи с прогермански настроенными кругами в английском руководстве, Гесс рассчитывал договориться о прекращении войны на Западе, чтобы развязать Гитлеру руки для похода на Восток.
Для реализации задуманного 10 мая 1941 года он на истребителе Ме-110, якобы даже не поставив в известность фюрера, в одиночку отправился в свой рискованный полет. Не сумев приземлиться, он покинул самолет на парашюте и со сломанной ногой оказался в английском плену. Здесь он благополучно пересидел войну, пока не был пересажен из лагеря на скамью подсудимых Нюрнбергского суда. Итог – пожизненное заключение, закончившееся в 1987 году самоубийством 93-летнего сидельца.
Но в мае 1941 года прежде, чем отправить Гесса в тюрьму, англичане все же провели с ним переговоры, результаты которых засекречены по сей день. Об этом знали в Москве и прекрасно понимали, к чему клонят нацисты, тем более, что переброска немецких войск с западного фронта на восток уже фактически началась.
Отчаянный вояж Гесса произвел сильное впечатление в Кремле. Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов вспоминал: в ходе обсуждения этого сенсационного события на Политбюро Сталин спросил, кто из его членов способен решиться на такое же. К этому времени, несмотря на подписанный почти два года назад пакт о ненападении, напряжение в отношениях с Германией нарастало, в воздухе запахло войной, к которой СССР пока был явно не готов. В качестве кандидата на полет к Гитлеру Молотов порекомендовал Маленкова, курирующего в ЦК авиацию. Сталин согласился, но до pea-лизации дело не дошло. А через 40 дней немецкие войска уже вторглись в советские пределы.
Инициативы рейхсминистра
Решение Гитлера о вторжении шло вразрез с политикой его рейхсминистра иностранных дел обергруппенфюрера СС Иоахима фон Риббентропа, который считал своей большой удачей заключение советско-германских договоренностей 1939 года. Визиты в Москву и встречи со Сталиным сделали его одним из активных сторонников сближения Германии с Советским Союзом. «Искать компромисса с Россией было моей сокровенной идеей», – подчеркивал Риббентроп в своих воспоминаниях, написанных, правда, уже в камере Нюрнбергской тюрьмы.
В начале 1942 года, после неудач германской армии под Москвой и явного провала блицкрига, рейхсминистр впервые решился заговорить с Гитлером о возможности заключения компромиссного мира с Россией. Однако фюрер заявил: «На Востоке речь может идти только о безусловном окончании войны в нашу пользу».
Вторую попытку в этом направлении Риббентроп предпринял в ноябре того же года. Он доложил о серьезной ситуации, сложившейся в Средиземноморье после высадки англо-американских войск в Северной Африке. Рейхсминистр выразил опасение, что итало-германские войска вряд ли смогут выбить союзников с этого континента (что в итоге и произошло) и это приведет к последующему выходу из войны Италии. Риббентроп предлагал для облегчения ведения дальнейших военных действий заключить сепаратный мир с Советским Союзом. Он попросил Гитлера предоставить ему полномочия для того, чтобы через советское посольство в нейтральной Швеции установить контакт с Москвой.
Выслушав эти предложения, Гитлер поинтересовался ценой, которую Германия должна будет заплатить за этот мир. Риббентроп сказал, что поскольку события принимают такой оборот, то придется вернуть СССР большую часть захваченных советских земель. Едва собеседник заговорил о возвращении оккупированных территорий, как фюрер будто взбесился и в самой резкой форме предложил рейхсминистру не вмешиваться в военные вопросы.
Услужливые союзники фюрера
Решительным сторонником советско-германского сепаратного мира стала Италия, готовая стать посредниками в этом деле. После поражения итало-германской группировки в Северной Африке Муссолини серьезно опасался высадки англо-американских войск на своей территории. Призывая к сепаратному миру между Москвой и Берлином, он рассчитывал укрепить позиции своей страны за счет переброски соединений вермахта, снятых с Восточного фронта. Об этом свидетельствует его письмо к фюреру от 25 марта 1943 года. Но Гитлер уклонился от ответа. Солидарны в этом вопросе с Италией были и многие представители руководства и генералитета Японии.
В апреле 1943 года из Токио в Берлин сообщили, что «русские готовы сесть за стол переговоров о мире». Летом того же года министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу обратился к руководству рейха с официальным предложением оказать в этом посредническую помощь. Японский МИД подготовил специальный план, согласно которому главным вопросом переговоров должна была стать судьба оккупированных Германией территорий СССР Для того чтобы заинтересовать Москву, японские руководители готовы были сделать немалые уступки со своей стороны: Токио соглашался отдать Советскому Союзу Южный Сахалин и Курилы, а также признать «советской сферой влияния» Северный Китай и Маньчжурию.
Переговоры с японцами продолжались некоторое время в Москве, после чего Сталин предложил перенести обсуждение на конец августа 1943 года. Однако попытка Японии возобновить свою посредническую деятельность неожиданно провалилась. Последовало резкое заявление советской стороны, что вопрос о мире с Германией обсуждению не подлежит. Возможно, одной из причин срыва стало то, что о советско-японском диалоге стало известно в Лондоне и Вашингтоне. Как бы то ни было, в сентябре 1943 года СССР решительно отказался от контактов с японцами и проинформировал о них Соединенные Штаты.
Под крышами Стокгольма
Риббентроп не оставлял надежд убедить Гитлера в необходимости переговоров с Москвой. Так и не получив от него полномочий, он решил самостоятельно подготовить почву через посольство СССР в Швеции. Стокгольм был выбран не только в силу нейтралитета страны, ставшей с началом войны одним из центров секретных контактов представителей спецслужб воюющих держав. С 1930 года пост советского посла в этой стране занимала Александра Коллонтай, которую в дипломатических кругах Европы считали доверенным лицом Сталина в советском МИДе. Теперь Риббентроп рассчитывал через возглавляемое Коллонтай дипломатическое представительство наладить контакты с кремлевским руководством.
Что касается советской стороны, то неопределенность в отношениях Москвы с Лондоном и Вашингтоном создавала благоприятную почву для «просмотра» Кремлем альтернативных вариантов союзников. Поэтому перспектива советско-германского сближения, учитывая историю их тесных союзнических отношений перед и в первые годы Второй мировой войны, становилась весьма реальной.
Стокгольм стал местом регулярных встреч представителей Москвы и Берлина. Как следует из англо-американской дипломатической переписки, советско-германские контакты в Стокгольме начались в конце 1942 года. Этому имелись конкретные подтверждения. В декабре 1942 года к сотруднику германского МИДа Петеру Клейсту, находившемуся в Стокгольме, обратился местный коммерсант, некий выходец из Прибалтики Эдгар Клаус (по некоторым данным, завербованный агент советской разведки). Согласно воспоминаниям Клейста, опубликованным в конце 1940-х годов, Клаус сообщил ему: «Представители советского посольства просят передать ответственному сотруднику германского МИДа, что советская сторона готова искать компромисс с Германией, чтобы как можно скорее закончить кровопролитную войну». Клаус был готов стать посредником. Клейст принял это предложение к сведению и отбыл в Берлин.
Однако после победоносного завершения Курской битвы стратегическая инициатива перешла к Красной армии, в связи с чем заключение мира с Гитлером утратило для Сталина прежний интерес.