Хронологически история тамплиеров короче, чем у других рыцарских орденов. Хотя вовсе не факт, что она завершилась. Ведь именно к рыцарям Храма возводят свою родословную самые разные тайные объедения – от масонских до откровенно шарлатанских. А слухи о сокровищах тамплиеров продолжают будоражить воображение.
Орден тамплиеров был основан в 1119 году. В роли отца-основателя выступил рыцарь из Шампани Гуго де Пейн (ок. 1070-1136), собравший вокруг себя отряд из семи сподвижников, сплошь французов – Годфри де Сент-Омера, Пайена де Мондидье, Аршамбо де Сент-Аньяна, Андре де Монбара, Джеффри Бизона, а также известных только по именам Россаля и Гондамера.
Великолепная восьмерка
Эта инициативная группа приняла обеты монашества и бедности, а формой служения Господу выбрала защиту направлявшихся в Святую землю христианских паломников.
Согласно преданию, рыцари были столь бедны, что на восьмерых у них имелось всего четыре лошади, так что ездить верхом приходилось парами. Изображение двух воинов на одном коне впоследствии стало эмблемой тамплиеров.
Тем не менее, под главную резиденцию рыцарям-беднякам выделили участок в очень престижном районе на Храмовой горе, где ранее стоял Храм Соломона, а затем Храм Ирода. В 70 году римляне этот храм уничтожили, зато на самой горе, на месте, где, согласно преданию, был распят и погребен Христос, при византийских императорах возвели храм Гроба Господня. Отвоевавшие в 1099 году город крестоносцы возвели рядом еще и дворец для монарха нового Иерусалимского королевства.
Именно из-за расположения их резиденции де Пейна и компанию стали называть рыцарями Храма, храмовниками, или тамплиерами.
Вероятно, в преданиях о «десятилетии бедности» содержится изрядная доля преувеличений. Гуго де Пейн с юности был близок к графу Гуго Шампанскому, в свите которого, собственно, и прибыл на Святую землю. А в 1125 году граф Гуго отрекся от титула и вступил в орден, явно придя в него не с пустыми руками.
Но настоящий взлет начался в 1128 году на соборе в Труа, когда папа Гонорий II приказал известному духовному авторитету Бернару Клервоскому подготовить устав ордена. Кроме устава тот написал еще и пропагандистскую «Похвалу новому рыцарству», и к тамплиерам косяком пошли добровольцы. Люди в Средние века были грешными, но религиозными, и многие влиятельные сеньоры либо вступали в орден, либо делали богатые вклады.
В 1139 году папа Иннокентий II издал буллу, освобождавшую рыцарей Храма от налогов и ставившую их в непосредственное подчинение самому святому понтифику.
Филиалы (комтурства) ордена открывались по Европе, причем самый влиятельный из них (разумеется, после Франции) возник в Англии, где магистр тамплиеров именовался первым бароном королевства.
Красное на белом
Среди других участников Крестовых походов тамплиеры выделялись не только плащами из белой ткани с красным крестом, но и унифицированным вооружением. Каждый воин должен был иметь длинный меч, а в конном походе – копье и палицу. Щиты – треугольные, обитые кожей.
Помимо боевого имелись еще два кинжала – для резки хлеба и колющий, используемый как шило. При переходах доспехи и копье складывались в два мешка. Отдельно упаковывалась палатка.
Отказавшись от имущества, рыцари все же держали по одному оруженосцу (плащи у них были с крестами, но из черной ткани), а также трех животных для верховой езды (трех коней, одного коня и двух ослов или двух коней и одного осла).
О храбрости тамплиеров можно судить по биографиям их магистров, которые никогда не прятались за спинами подчиненных.
Преемник де Пейна, Робер де Краон (1136-1149), сначала руководил европейскими филиалами, успешно разрешив конфликт вокруг арагонского наследства. Обосновавшись в Палестине, он отбил набег сельджуков на город Текоа, послал сильный флот оборонять Лиссабон от мавров и выхлопотал у римского папы множество новых привилегий.
Третий магистр, Эврар де Бар (1149-1152), храбро сражался во время Второго крестового похода, но так переживал из-за его неудачи, что предпочел сменить плащ с крестом на монашескую сутану.
Его преемник, Бернар де Трамле, находился на своем посту менее года. При штурме Аскалона он с 40 рыцарями, не дождавшись подкрепления, бросился в город через пролом в стене и погиб в неравной схватке. Его голова и головы других христианских воинов были отправлены египетскому султану, а обезглавленные тела выставлены на крепостных стенах.
Новым магистром стал последний еще живой на то время отец-основатель ордена Андре де Монбар, но, по причине преклонного возраста, через три года тоже принял монашескую схиму.
Бертран де Бланшфор (1156-1169) приобрел репутацию не столько отважного воина, сколько тонкого политика, что, видимо, объяснялось полученным им в самом начале правления суровым уроком. Вскоре после вступления в должность находившийся под его командованием от-ряд из 87 храмовников и еще 300 других рыцарей угодил в засаду и был разгромлен при переправе через Иордан. Протомившись в плену три года, Бланшфор обрел свободу благодаря дипломатическим усилиям византийского императора Мануила I Комнина. Именно при Бланшфоре храмовники увлеклись финансовой деятельностью.
Однако воинственная репутация тамплиеров была подтверждена магистром Одо де Сент-Аманом (1171-1179). Вместе с Бланшфором он побывал в плену, а после освобождения участвовал в нескольких экспедициях, включая операцию против Саладина 1177 года.
Весьма деятельным магистром стал и Робер де Сабле (1191-1193), считавшийся ставленником английского короля Ричарда Львиное Сердце. Он установил хорошие отношения с конкурентами-госпитальерами, а также был посредником в конфликтах между вождями Третьего крестового похода – Ричардом Английским, Филиппом Французским, Конрадом Монферратским и Ги де Лузиньяном.
Воины-дипломаты
Хорошим дипломатом был и предок кардинала Ришелье, Арман де Перигор (1232-1244), активно игравший на противоречиях между различными мусульманскими правителями. Правда, закончилось для него все плохо. Выступив на помощь союзнику – эмиру Дамаска, он потерпел поражение в битве при Форбии и пропал без вести. Не повезло и его преемникам Ришару де Бюру (1245-1247) и Гийому де Соннаку (1247-1250), погибшим в битвах с египтянами.
Завершает список павших в боях магистров Гильом де Боже (1273-1291), героически защищавший последний оплот крестоносцев в Святой земле – крепость Акру. Когда, смертельно раненного, его вытаскивали из гущи уличной схватки, он кричал подчиненным: «Смотрите – я не бегу, я умираю!»
Одним из тех, кто сумел пережить блокаду Акры, был Жак де Моле, ставший последним магистром ордена рыцарей Храма. В 1301 году войско под его командованием захватило остров Арвад, который рассчитывало использовать как плацдарм для вторжения в Сирию.
Потерпев неудачу. Моле обосновался в парижской резиденции ордена Тампль и всячески лоббировал идею нового крестового похода. Но папа Климент V предложил для начала храмовникам объединиться с госпитальерами, причем под началом госпитальеров (как бы в силу их большей древности).
Моле, разумеется, ответил отказом, после чего с отмашки понтифика король Франции Филипп IV Красивый нанес ордену удар, ставший смертельным.
Но что двигало папой и королем?
Уничтожение ордена давало возможность устранить ставшую слишком могучей военно-политическую корпорацию и воспользоваться ее богатствами. Ведь именно храмовники подмяли под себя финансовый рынок Европы. А добиться этого им удалось благодаря развитой системе банковских услуг и ростовщичеству.
Хозяева средневековой Европы
Под банковскими услугами, разумеется, не подразумеваются банковские чеки и карты в современном понимании этих терминов. Речь о другом. Путешествия по расколотым на феодальные владения Европе и Ближнему Востоку были сопряжены с огромным риском, особенно для людей, имеющих при себе значительную наличность. Между тем у тамплиеров во многих городах имелись свои филиалы. Явившись, например, в парижское отделение, купец мог вручить рыцарям определенную сумму денег, получив на свое имя расписку, заверенную орденской печатью с двумя всадниками на лошади. По прибытии, допустим, в Венецию, расписка предъявлялась в тамошнем филиале и обналичивалась полностью, либо частично. При частичном обналичивании соответствующая запись вносилась в документ, который снова вручался коммерсанту. Так что, в конце путешествия оставшуюся сумму он мог получить, например, в Иерусалиме.
Понятно, что за свои услуги тамплиеры брали определенный процент, вполне, впрочем, божеский (до десятой части от суммы).
Кредитование также осуществлялось обычно под 10%, что выглядело сказкой по сравнению с 40%, запрашиваемыми евреями-ростовщиками. Промышляли таким бизнесом и купцы из Ломбардии, но поскольку христианская церковь ростовщичество осуждала, им зачастую приходилось прибегать к двойному кредитованию, давая деньги не напрямую единоверцам, а все тем же евреям. Тамплиеры же могли позволить себе низкие проценты, поскольку риски по взиманию долгов оказались сведены к минимуму.
Например, набрав денег в долг у евреев и отправившись в крестовый поход, рыцарь от этих долгов освобождался. А вот если кредиторами были рыцари Храма, в лучшем случае можно было рассчитывать на рассрочку. И вообще, покушение на имущество тамплиеров рассматривалось как святотатство.
При этом, предоставив ордену массу льгот, римские папы увлеклись настолько, что сильно испортили жизнь церковным иерархам рангом пониже, которые тоже занимались кредитованием под залог имущества. Имущество должника, конечно, оценивалось по заниженной стоимости, а в качестве оправдания указывалось, что деньги предоставлялись на богоугодное дело – например, паломничество.
По мнению английского историка Десмонда Сьюарда, «самым длительным занятием тамплиеров, их вкладом в разрушение монополии Церкви на ростовщичество, было занятие экономикой. Ни одно средневековое учреждение не сделало большего для развития капитализма».
И за этот вклад в развитие капитализма тамплиеры расплатились сполна.
Суд короля и суд Бога
Согласно преданию, однажды на прием к Филиппу IV Красивому прорвался некий человек, рассказавший, что, сидя в тюрьме, узнал от своего сокамерника-тамплиера страшную тайну. С помощью долгов и взяток орден опутал своей сетью всю Европу и теперь руководство храмовников готовится к последнему шагу – установить некое подобие если не всемирной, то общеевропейской монархии во главе с магистром. При этом сами храмовники давно отошли от христианства и заставляют новых членов плевать на крест при вступлении в орден.
Король вроде бы наградил доносителя полным кошелем монет, а его показания вскоре были подтверждены протоколами допросов двух обвиненных в смуте бывших членов ордена Скина де Флориана и Ноффо Деи.
Все находившиеся на территории Франции тамплиеры, включая высшее руководство во главе с магистром Жаком де Моле, были арестованы в пятницу 13 октября 1307 года.
На следствии их обвиняли не в организации заговора, а в таких грехах, как богохульство, отречение от Христа и поклонение дьяволу, распутство, мужеложство и скотоложство.
Не исключено, что некоторые из этих грехов действительно имели место. Половые преступления и извращения характерны для закрытых мужских сообществ, а в плане религиозном много ездившие по миру храмовники могли набраться всякой религиозной дури. Другое дело, что вряд ли предъявленные обвинения можно было распространить на орден в целом. Сам магистр Моле, именно сославшись на пытки, отказался от подтверждавших обвинения показаний, за что вместе с двумя сподвижниками был приговорен к сожжению.
По преданию, на костре Жак де Моле прокричал, что не пройдет и года, как он призовет на суд Божий французского канцлера Гийома де Ногаре, Филиппа IV и Климента V. По мнению верующих, если тамплиеров осудили безвинно, проклятие должно было сработать и в течение года названным лицам предстояло отправиться на встречу с Всевышним. Правда, с организатором арестов, канцлером Ногаре, получилась какая-то нестыковка: он умер за год до казни. Но и король, и папа действительно скончались в течение года. Так что вызов на Божий суд сработал.
А вот вопрос о том, все ли сокровища тамплиеров удалось найти, – остается открытым. И появившиеся уже в Новое время масоны часто позиционировали себя как наследники рыцарей Храма. Даже Великую французскую революцию они вроде бы затеяли, чтобы рассчитаться с французской монархией. Хотя месть в таком случае уж слишком затянулась.
