Благодаря высоким боевым качествам крупнокалиберный пулемет ДШК 38 использовался практически во всех родах войск до конца Второй мировой войны и некоторое время после нее. В конце 1944 г. в конструкцию пулемета были внесены отдельные изменения, благодаря чему он в дальнейшем получил название ДШКМ («Дегтярева–Шпагина крупнокалиберный модифицированный»). Модернизацию провели советские конструкторы К.И. Соколов и А.К. Коров. Новый пулемет отличался в первую очередь модифицированным механизмом питания — вместо барабанного устройства подачи ленты было сконструировано более компактное и надежное ползунковое. Изменена и конструкция пулеметной ленты — она стала рассыпчатой. В новом механизме боепитания была предусмотрена смена стороны подачи ленты, благодаря чему пулемет стало удобнее использовать в спаренных и счетверенных установках.
Кроме того, был незначительно изменен затворный узел, усовершенствовано крепление ствола к ствольной коробке, а также изменена конструкция ряда других деталей. Что весьма важно, в новой модели, наконец, ввели возможность замены ствола при перегреве. Проведенная модернизация позволила повысить живучесть некоторых деталей и улучшить надежность и безотказность действия автоматики пулемета.
Принято считать, что внешне оба пулемета отличаются конструкцией дульного тормоза: модель 1938 г. имеет конусообразный суживающийся к основанию пламегаситель, в то время как модернизированная модель оснащена дульным тормозом барабанной формы, позже замененным на прямоугольный. Однако существуют снимки военных лет, на которых пулеметы обр. 1938 г. оснащены дульным тормозом от более позднего ДШКМ. Очевидно, конструкция пламегасителя ДШКМ «обкатывалась» еще в ДШК до принятия на вооружение модифицированного образца. Поэтому самой характерной чертой отличия «новой» модели от «старой» является иное очертание приемника пулеметной ленты.
Первая партия пулеметов ДШКМ в количестве 250 единиц была выпущена в феврале 1945 г. В 1946 г. новая модель была принята на вооружение Советской армии под обозначением ДШК 38/46 (иногда приводится двойное обозначение — ДШК 38/46 (ДШКМ)) и до середины 1980 х гг. являлась основным крупнокалиберным пулеметом вооруженных сил Советского Союза, пока ее не вытеснил пулемет системы Никитина–Соколова–Волкова (НСВ 12,7 «Утес»). Кроме СССР, пулемет производился в Китае под обозначением «Type 54», Пакистане (под американский патрон калибра 12,7×99 мм) и некоторых других государствах и состоял на вооружении в армиях более чем 40 стран мира, в том числе Афганистана, Албании, ГДР, Венгрии, Вьетнама, Египта, Индонезии, Ирака, Ирана, Китая, Кореи (Северной), Кубы, Польши, Румынии, Сирии, СССР/России, Таиланда, ЧССР. До недавнего времени крупнокалиберные пулеметы конструкции Дегтярева наряду с пулеметами Браунинга 50-го калибра являлись самым распространенным по всему миру оружием в своем
классе.
В настоящее время производство пулеметов ДШКМ прекращено, и в армии это оружие заменено новым, более совершенным пулеметом НСВ «Утес», а также его аналогом пулеметом КОРД. Однако довольно значительное количество ДШКМ находится на вооружении Российской армии и в настоящее время.
Как и предыдущая модель, ДШКМ был приспособлен под установку на танки и БТР (модель ДШКМТ), в зенитные установки различной конфигурации (например, счетверенная зенитная установка М 53), а также на боевые корабли. Танковыми зенитными пулеметами ДШКМТ оснащались танки Т 54, Т 55, Т 62, Т 64, некоторое количество из этих устаревших образцов используются в армии и по сей день.
Во время войны в Афганистане пулемет ДШКМ использовался как весьма мощное средство защиты блокпостов. Для обороны от нападений боевиков на марше пулемет иногда крепили на крышах корпусов бронемашин. Несмотря на относительно большое рассеивание огня, крупнокалиберные пулеметы неплохо зарекомендовали себя в горных условиях. Особенно эффективным оказывалось сочетание огня крупнокалиберных пулеметов и автоматических гранатометов АГС.
Впрочем, опыт использования крупнокалиберных пулеметов ДШК у афганских моджахедов, по всей видимости, значительно более богатый. Партизаны в основном получали этот пулемет «по линии ленд-лиза» от вконец разругавшихся с Советским Союзом китайцев, некоторое количество также поставлял Пакистан, и еще меньше захватывалось в качестве трофеев у советских войск. Особенно эффективно зарекомендовали себя крупнокалиберные «Дегтяревы» в борьбе с советскими вертолетами. Статистика советских потерь доказывает, что устаревший крупнокалиберный «Дегтярев» на порядок эффективнее самых лучших на то время ПЗРК типа «Стрела» и «Stinger».
В августе 1980 г. несколько боевых вертолетов Ми-24 во главе с машиной командира эскадрильи майора Козового, возвращаясь с боевого задания, попали под обстрел из ДШК. Был поврежден рулевой винт командирской машины, затем разрушилась и вся хвостовая балка. Неуправляемая машина рухнула, похоронив весь экипаж, включая Героя Советского Союза В. Гайнутдинова — товарища Козового по училищу.
12 июля 1982 г. пара Ми-24 В пилотов Волкова и Ланцева из 280-го полка погналась за двумя джипами «Toyota», подъезжавшими к душманской базе у Кандагара. Отчаянно маневрировавшие машины удалось подбить, но и сами вертолеты попали под огонь. Ведомый попал под обстрел сразу трех ДШК. На борту были перебиты трубопроводы гидравлики и электропроводка, повреждены система перекоса винта, лопасти, а также приборы в кабине. Чудом летчику удалось посадить машину.
В 1985 г. крупнокалиберные ДШК, а также установки ЗГУ, в состав которых входили 14,5 мм пулеметы Владимирова также советской конструкции (опять таки произведенные в основном в Китае), «обеспечили» соответственно 42% и 25% всех потерянных вертолетов Ми 24 советского контингента. За тот же год боевые потери транспортно-десантных вертолетов Ми 8 распределялись следующим образом: 27% пришлось на ручное стрелковое оружие, 40% — на огонь ДШК, 27% — ЗГУ и всего 6% — ПЗРК. Доставалось от огня ДШКМ и наземным войскам. Командир мотострелковой роты Владимир Николаевич Шабунин рассказывает: «Июнь 1985 г. 682-й мотострелковый полк в составе управления и двух неполных батальонов и следующий за ним КП 108-й дивизии, задыхаясь в копоти фугасов, огня пулеметов ДШК и снайперов, упорно продвигался вверх по ущелью Пандшер…
Моджахеды использовали очередной тактический ход. Мощным фугасом взорвали скальник, нависавший над дорогой, и мост через правый приток Пандшера — Аушабу, с целью остановить нас и огнем с окружающих хребтов уничтожить… Мнение было единым — срочно отходить под прикрытие скал, прикрываясь дымом, вызвав огонь своих минометов и САУ по выявленным целям. Иначе “духи” могут сообразить, что “шурави” в огневом мешке.
“Духи” успели сообразить раньше, вокруг все покрылось пылью, каким то туманом и непонятным чмокающим и визжащим гулом, сквозь который различались вскрики раненых. Вот вскрикнул Юра, я спросил:
— Что случилось, Юра?
— Кажется, камнем ударило!
— Прикройся рацией!
Юра медленно, как то неестественно медленно подтянул радиостанцию к плечу и снова затих. Даже такого шевеления на КП было достаточно для очередного шквала огня в нашем направлении. Ожил ДШК, который Юра Ольков обнаружил на скальнике напротив и выше нас метров 600–700. Сзади меня в стенку арыка ударила тугая струя крупнокалиберной очереди. Скатился ниже. Вдруг рядом со мной изогнулся и забился от боли замполит. Смотрю, в обеих ногах, на уровне коленей, две дырищи. Через брюки, как гудрон, медленно и выпукло поднимается кровь. Быстро накидываю жгут на одну ногу. Больше жгутов нет. Снимаю поясной ремень, кладу на вторую ногу, а затянуть не могу — кожа ремня не растягивается, зову ротного:
— Юра, помоги!
Молчание.
Сквозь ответный треск стрелкового оружия своих рот, хлопков мин санитара не дозваться. Нагибаюсь к Юре — глаза закрыты, хватаю за шею — пульса нет. Включаю радиостанцию — молчит…».
Собрав все силы в кулак, мотострелкам ценой больших потерь все же удалось вырваться из огненного мешка.
Статистика боевых действий в Афганистане 334-го отдельного отряда спецназначения свидетельствует: с 17 марта 1985 г. по 15 мая 1988 г. отряд совершил более 250 боевых выходов. Им были уничтожены 2851 мятежник, 29 пулеметов ДШК, 4 зенитные установки, 10 минометов, 8 автомобилей, 4 каравана, 15 ПТУРС, а также захвачено 127 мятежников, 17 пулеметов ДШК, 6 зенитных установок, 5 минометов, 1 автомобиль и другое вооружение, 4 каравана с оружием. Один из офицеров 334-го ООСпН старший лейтенант Андрей Згобин рассказывает один из эпизодов операции в мае 1987 г. под Суруби по захвату укрепленного базового района моджахедов: «Операция под Суруби, наверное, является наиболее характерной для действий 5-го отряда (под таким номером действовал в ДРА 334-й ООСпН). Характерна она и тем, что для ее осуществления привлекались крайне малые силы, и дерзостью действий, которые частично позволили осуществить замысел. Характерна она и потерями. Командир отряда Григорий Быков отличался суровым нравом и авантюрными наклонностями.
Как рассказывали офицеры отряда, каждая “война” в отряде воспринималась исполнителями воли командира не как рутинные действия, а как последний бой. К нему и готовились соответственно. Замысел операции зачастую был на грани здравого смысла. Так, наверное, нужно воевать по защите своего Отечества…
Решили отходить. Под прикрытием огня товарищей, парами, резким броском отошли к зеленке и рванули вдоль нее. Справа шел гребень, в сторону которого уходили небольшие ущелья. Проскочив пару из них и оставив на путях своего отхода несколько мин ОЗМ 72, мы резко повернули вправо, назад и вверх. Решение оказалось верным. Оторвались. Отдышались. Через некоторое время послышался сначала один, затем второй разрыв. Сработали мины. В темноте духи открыли беспорядочный огонь, увлеклись погоней и проскочили дальше. Вышли к группе Кистеня. Ротный связался с комбатом и доложил обстановку. Григорий похвалил и приказал всем выходить на тот хребет, где находился склад.
В животе ощутился противный холодок, но, чтобы не деморализовывать своих подчиненных, я бодрым голосом сообщил, что теперь пришло время “надрать задницу духам”.
Возражений не было, тем более что нас теперь было вдвое больше. Скрытно вышли на хребет к позиции ДШК (душманской стационарной огневой точке. — Авт.), до которой прошлой ночью не дошли пятьдесят метров. На позиции два духа. Короткий свист, и повернувшийся пулеметчик с напарником получили меж глаз по пуле из АПСБ (“Автоматический пистолет Стечкина бесшумный”). Позиция оказалась оборудована по первому классу.
Вырубленная в скале, она была усилена бетоном. В принципе, даже точечное попадание для расчета было нестрашным. Далее уходила тропинка, которая и вела на склад. Группа с Кистенем во главе осталась наверху обеспечивать работу подгруппы уничтожения. Тропа вела в расщелину, которая выходила на площадку под горой. На площадке стоял дом, рядом с ним была волейбольная площадка.
Самое замечательное в этом было то, что все это с воздуха не просматривалось — расщелина заворачивалась улиткой. Далее шла сквозная пещера — основной разведпризнак нужного нам склада.
На складе хранились тротил, мины, средства взрывания и боеприпасы. Взяв для образца пару мин, мы заминировали склад, который, спустя несколько минут, взлетел на воздух.
А внизу у Григория война шла полным ходом. Несмотря на ночь, он снова вызвал вертолеты. Освоив трофейный ДШК, я попросил целеуказаний, чтобы поддержать комбата огнем. Война продолжалась еще часа три. Видимо, поняв, что склад уничтожен, духи нас оставили в покое. У комбата война тоже пошла на спад. По радио договорились, где встретиться. Еще горячий ДШК сняли с треноги, а треногу уходя подорвали. Когда отряд вернулся в расположение десантников, их удивлению не было предела. Они не могли поверить, что сорок человек вернулись оттуда, где две армейские операции получили по полной программе. В отряде не было даже раненых».
В следующий раз русским солдатам довелось «встретиться» с крупнокалиберными пулеметами Дегтярева во время 1-й чеченской кампании. Среди зенитных средств дудаевской армии преобладали мобильные автоматические 23 мм установки ЗУ-23 на шасси автомобиля КамАЗ, а также пулеметы ДШК на джипах «Cherokee», «Toyota» и УАЗ 469.
К началу боевых действий в 1994 г. пушечных установок насчитывалось около 40, пулеметных — более 80. Кроме того, зенитное прикрытие немногих чеченских авиабаз осуществляли 8–10 ЗСУ «Шилка», установки ЗУ-23 и пулеметы ДШК, приспособленные для стрельбы по воздушным целям. Укрепленные позиции дудаевцев, как правило, были насыщены средствами ПВО, в результате чего уже 12 декабря в основном от стрелкового оружия получили боевые повреждения 4 вертолета Ми-24.
Первый российский экипаж погиб 14 декабря. В районе Нового Шатоя транспортный вертолет Ми-8, летевший с грузом продуктов и медикаментов, был подбит пулеметным огнем. Пилоту удалось приземлить поврежденную машину на контролируемой боевиками территории. Сразу после посадки чеченцы убили командира экипажа подполковника Н.А. Лескова и правого пилота капитана О.Ю. Шаплыгина. Тяжело раненый борттехник старший лейтенант В.А. Девятков вскоре умер в плену. 30 апреля 1995 г. в районе села Гиляны на юго-востоке Чечни боевики подбили огнем из зенитного пулемета вертолет Ми-24. Пилот сумел на поврежденной машине совершить посадку на территории Дагестана. Вертолет был списан, экипаж не пострадал. Всего в Чечне по состоянию на конец июля 1995 г. было сбито или списано как не подлежащие ремонту 12 вертолетов: 7 Ми-24 и 5 Ми-8, еще 30 машин получили повреждения.
При этом погибло 20 членов экипажей. Таким образом, в основном от действия ручного оружия и крупнокалиберных пулеметов федеральными войсками был потерян каждый десятый и поврежден каждый четвертый вертолет, принимавший участие в первом чеченском конфликте.