Петр I, как известно, прорубил окно в Европу, отобрав у Швеции ее территории в акватории реки Невы и Финского залива. Но что было в этих местах до прихода царских войск? Ведь земли эти отнюдь не пустовали…
Недавно стало известно, что в Санкт-Петербурге собираются строить второй небоскреб высотой 703 метра. Цифра символичная, 1703 год – дата основания города. Но можно ли так считать, учитывая, что на территории Петербурга почти за 100 лет до его возникновения уже существовал город?
Невская Ландскрона
Может возникнуть впечатление, что до Петра I болотистые земли вокруг реки Невы, на которых раскинулся Петербург, были совсем необитаемы. Многие со школы помнят в «Медном всаднике» Пушкина такие строки о царе: «На берегу пустынных волн / Стоял он дум великих полн…» Александр Сергеевич – великий мастер слова, но с исторической точки зрения он лукавит. Конечно, мегаполисов здесь не было, однако нельзя сказать, что местность была такая уж пустынная. Люди в этих местах жили. Начнем с того, что во время археологических раскопок обнаружились стоянки эпохи неолита. То есть кто-то там жил еще в те времена, когда и Невы-то не было (река между Ладожским озером и Балтийским морем образовалась примерно 4000 лет назад). Но об этом достоверных сведений мало.
Во время подготовки к строительству первого петербургского небоскреба «Лахта-центр», который первоначально должен был стоять в другом месте и назывался «Охта-центр», строители обнаружили в котловане некие древние артефакты. Археологи установили, что это части старой шведской крепости Ландскрона (в переводе со шведского «Венец земли»), построенной в месте впадения реки Охты в Неву. Дело в том, что данные территории издавна попадали в зону влияния Швеции. Там эти земли называли Ингерманландией. После того как новгородский князь Александр Невский дважды дал отпор захватчикам, они на время отложили свои планы, но не отказались от них совсем. Шведы собирали силы и делали набеги на территорию со-временной Финляндии и Карелии, основав в 1293 году свой важный форпост – город Выборг. А в мае 1300 года их флот дошел до устья Невы, где сразу было начато строительство укреплений. Шведы подошли к делу основательно – даже пригласили из Италии умелых фортификационных мастеров. С их помощью всего за лето была построена мощная крепость с восемью большими башнями на стенах и высоким донжоном (главная башня средневековых замков). На башнях размещались метательные машины и тяжелые арбалеты. Площадь всего сооружения составила 15 тысяч квадратных метров.
Новгородцы, конечно, возражали против такого соседства у себя под боком и даже пытались напасть на строителей, но князь Андрей Александрович (сын Александра Невского) с дружиной был в отъезде, а ополчение с задачей не справилось. Осенью шведский флот ушел на зимовку в Стокгольм, оставив в готовой крепости около 300 воинов, что было вполне достаточно для обороны. Вернувшись в Новгород, князь Андрей решил вместе с подготовленным ополчением и союзниками дать неприятелю решительный отпор до наступления следующего лета, когда из Швеции должен был вернуться неприятельский флот с подкреплением. В мае 1301 года русские войска подошли к Ландскроне и начался штурм крепости. Шведов быстро удалось вытеснить со стен. Они укрылись в донжоне, но вскоре сдались в обмен на гарантии жизни. После победы князь Андрей крепость повелел разрушить.
Надежно обосновались
Но шведы не ширились с потерей выгодного места, занимаясь до поры до времени обустройством финских и прибалтийских территорий. Во время подготовки к строительству «Охта-центра» были также обнаружены и фрагменты следующей по хронологии крепости – Ниеншанц, построенной на том же месте, что и Ландскрона. Ее основали шведы уже во времена Смутного времени, когда в начале XVII века они вновь захватили эти земли почти на 100 лет. Раскопки позволили получить бесценный материал для исследований, способствовавший увеличению знаний об этой местности.
Две крепости на одном месте – не случайное совпадение. Позиция эта удобная, поскольку, с одной стороны, позволяла контролировать все корабли, шедшие по Неве, а с другой – не затапливалась во время наводнений, которые в этих местах в прежние времена случались довольно часто. Для восстановления своего господства в землях, которые Швеция считала исконно своими, парламент страны (риксдаг) и король Карл IX приняли решение о возобновлении строительства крепости на месте бывшей Ландскроны. Сооружение было воздвигнуто в 1611 году. Название Ниеншанц в переводе означает «Невское укрепление». В русских летописях она известна как Канцы. Обстановка для «надменного соседа» была благоприятной – в 1617 году по Столбовскому миру вся территория устья Невы отошла Швеции. Укрепление было рассчитано на 500 человек, а вскоре возле него образовался городок Ниен, или Ниенштадт. Уже во второй половине XVII века численность поселения составила 2000 человек.
Впоследствии в Ниене были возведены важные городские сооружения: ратуша, две церкви (шведская и немецкая), больница. А там, где сейчас расположен Смольный собор, была и православная церковь. По церковным реестрам, в Ниене жили шведы, русские, немцы и финны. Указом генерал-губернатора Ингерманландии Юхана Шютте в 1632 году в городе была открыта школа «со всяческими языками, которые в той местности могут служить, а особенно латынью, шведским, немецким, финским и русским», преобразованная позднее в училище. В городе процветали ремесла, имелись хорошие лесопильни, строились и ремонтировались корабли. Там же велась активная торговля: из Северной Европы поступали металлы, шерстяные ткани и сукно, а с Востока шли шелка и холсты. Но большая часть жителей была связана с мореплаванием – здесь жили шкиперы, боцманы, матросы, лоцманы, корабельные мастера.
Споры патриотов
Прибывший на место будущей столицы империи Петр со своими вельможами неплохо обосновался в бывших шведских владениях. Так, например, царь выбрал для своей летней резиденции обжитую и выгодно расположенную мызу (усадьбу) в имении шведского майора Эриха Берндта фон Коноу – небольшой домик с хозяйственным двором и садом. На этом месте в Петербурге сейчас располагается Летний сад.
Незадолго до прихода русских войск все немецкое и шведское население было эвакуировано из Ниена. Позже Петр I повелел разобрать крепость, а предположительно в 1709 году приказал взорвать все, что осталось от шведских укреплений. И до сих пор о временах исторического региона Ингерманландия со шведскими поселениями на территории Санкт-Петербурга в городе предпочитают не вспоминать. Из-за этого порой возникает спор между патриотами города на Неве. Одни ратуют за его более древнее происхождение, ведя отсчет от шведского Ниена. Другие признают датой основания Северной столицы только момент закладки Петропавловской крепости Петром I в 1703 году. Последние, защищая свою позицию, часто ссылаются на географическую удаленность объектов друг от друга – Заячий остров располагается примерно в шести километрах от места, где когда-то был Ниеншанц, а район шведской крепости оказался в черте Петербурга только в первой половине XIX века. Получается, что это два разных поселения, не вытекающих одно из другого.
Сторонники более древнего происхождения города пеняют на то, что шведское имущество и инфраструктура стали частью Петербурга. А, например, кирпич для Петропавловской крепости производился на заводиках Ниена. Получается, что формально преемственность между городами есть.
Обычно европейские города намеренно пытаются «состарить», приписывая им какие-нибудь древнеримские или древнегреческие стоянки и поселения. Так можно посоревноваться за туристов и вообще получить лавры почетного старика. А в случае с Петербургом выходит наоборот – город, по заветам Петра, «омолаживают», учитывая только его российскую историю и отбрасывая все шведское. Победителей не судят, как говорится. Но будем справедливы: Петр I пришел вовсе не на пустынные берега.
