Как в императорской России торговали крепостными

Санкт-Петербург всегда был не только культурным и военно-административным центром, но и рынком. Здесь можно было купить и продать все: промышленное сырье, заморские диковинные изделия, творческое вдохновение и рукописи… И даже людей. Рабы в императорской России назывались чуть иначе — крепостными, но участь их была примерно такой же, как и их чернокожих собратьев по несчастью в самой демократической стране мира — США. И торговали ими абсолютно также, как и вывезенными из Африки рабами.

КУХАРКА С СЫНОМ В ПОДАРОК

Редкий краевед Северной Пальмиры сможет указать адреса рынков, на которых почти 150 лет—с 1703 по 1861 год—торговали крепостными. А между тем… У Синего моста реки Мойки торг начинался почти ежедневно с 4 часов утра. «Товар» дрожал от утреннего холода и страха: больше всего люди боялись стать собственностью таких покупателей, как чиновники столичных канцелярий. Ходила устойчивая молва, что слуги государевы очень жестоки — часто избивают и почти не кормят людей.

Крепостных, выставленных на продажу, можно было регулярно видеть у Поцелуева моста. В конце XVIII века людьми торговали у Владимирской церкви, в начале XIX века — на Лиговском проспекте, в районе современного Московского вокзала. В 1822 году крепостных можно было купить на углу Малой Морской улицы и Невского.

Если же потенциальным покупателям-рабовладельцам было лень куда-то ехать, они выбирали себе крепостных по объявлениям в газетах, в первую очередь в «Санкт-Петербургских ведомостях». Так что революционеры были правы, говоря, что «при самодержавии русским народом торговали как скотом». Это Павел I запретил печатать объявления о продаже людей в газетах, а при матушке его Екатерине Великой в столичной печати самыми обыкновенными объявлениями были такие: «У Пантелеевских мясных рядов продается девка и молодая гнедая лошадь». Или такое: «В доме № 174 по Разъезжей улице продаются муж с женою и молодая кобыла». Как сказали бы сейчас — «продажа пакетом». Ведь церковь хоть и формально, но запрещала продажу супругов порознь. Соединенных Богом, венчанных супругов разлучать запрещали.

Но это ограничение не распространялось на детей. Посланник США в России, будущий 6-й президент США Джон Адамс описывал увиденную им картину. Накануне православного Рождества мать-помещица прислала сыну — офицеру лейб-гвардии подарок: крепостную кухарку с 10-летним сыном. А поручик накануне проигрался в карты. Кухарку он продал за бесценок одному чиновнику, но тому ребенок был не нужен. Мальчика по дешевке прикупила проезжавшая мимо барынька — крики навечно разлучаемых матери с сыном оглушили американского дипломата. Но ничуть не смутили продавца и покупателей.

ДВЕСТИ РУБЛЕЙ ШТУКА

Столичный рынок белых рабов чутко реагировал на политическую ситуацию. Например, в дни Отечественной войны 1812 года крепостной мужик стоил всего 200 рублей, а все потому, что нашествие армии Наполеона создало огромные риски для товара. Цена зависела от возраста, здоровья и профессиональной квалификации крепостного. В пушкинские времена мальчишки-невольники продавались по цене от 150 до 200 рублей, молодые девушки — от 150 до 250 рублей. Впрочем, девушку, не овладевшую никаким мастерством, можно было купить совсем недорого — за 47 рублей 50 копеек. Невольничий рынок имел колоссальные обороты. Только вдумайтесь! Когда Пушкин сочинял свои вольнодумные рифмы, население Петербурга насчитывало всего 450 тысяч человек. Из них 200 тысяч приходилось на подневольных рабов — крепостных.

А ЧТО ЖЕ ПУШКИН?

Но, может быть, хоть кто-то из просвещенных и передовых дворян-помещиков отпустил на волю своих рабов разом и даром? Истории известен лишь один. Шеф корпуса жандармов и глава Третьего отделения генерал Александр Христофорович Бенкендорф! А что же Александр Сергеевич Пушкин? Увы, поэт был весьма прижимистым крепостником: свою свадьбу с Натальей Гончаровой он оплатил за счет того, что заложил в Опекунский совет Дворянского банка 200 душ крепостных, выручив 34 000 рублей наличными. То есть совершил ту финансовую операцию, о которой мечтал гоголевский герой Чичиков. Правда, в отличие от него, пушкинские души были все же живыми. Даровать кому-либо из крестьян вольную? Нет, таких морально-финансовых подвигов за автором оды «Вольность» не числится. Скупыми крепостниками были поэт Державин, историк Карамзин, математик Лобачевский, адмирал Мордвинов, герой Кульмского сражения граф Остерман-Толстой.

Один из столпов русского масонства граф Дмитриев-Мамонов так истязал своих крепостных, что вмешалась лично Екатерина II. Еще один просветитель — издатель Новиков — своего крепостного секретаря, образованного человека, служившего ему много лет, по пьяной прихоти сдал в солдаты.

Баснописец Дмитриев — признанный конкурент «дедушки Крылова» — публично в кровь избил своего крепостного лакея на банкете за неосторожно разбитый стакан. Граф Шереметев имел в собственности 123 000 крепостных душ, но за всю жизнь даровал вольную лишь 22 счастливцам. Граф Чернышев будущего академика Александра Никитенко отпустил на волю лишь благодаря личному давлению супруги Александра I. Театральный деятель XIX века Шаховской имел в собственности 22 рабов — все они работали в Дирекции Императорских театров, а зарплату отдавали хозяину.

А декабристы? Уж эти дворяне-революционеры своих крепостных наверняка осчастливили? Еще как! Полковник Пестель перед казнью подписал завещание: 22 000 десятин земли и всех крепостных крестьян, на ней проживающих, завещал родному брату — директору Русско-американской торговой компании.

Декабристу Михаилу Лунину (любимцу романтиков XX века) перед каторгой тоже предложили написать завещание: всех своих крепостных, числом 60, он передал в собственность брату, не осчастливив свободой ни одного мужика.

Но больше всех отличился малоизвестный декабрист, офицер столичной гвардии Осип Горский. Он выиграл в карты сразу трех молодых крестьянок. Устроил на квартире маленький гарем. А помимо сексуального насилия истязал их и морил голодом. Несчастные сумели броситься в ноги к военному губернатору столицы генералу Милорадовичу… Старый рубака девушек приказал отправить в имение мучителя, а самого садиста и насильника на гауптвахту. Естественно, возмущенные декабристы вскоре застрелили «царского сатрапа».

Множество памятников и мемориальных досок украшают славный город Санкт-Петербург. Но нет ни одной таблички с надписью: «Здесь был невольничий рынок»…