Парфянская стрела — страна рабов и беглецов создала лучшую армию античного мира

О силе и могуществе Римской империи мы знаем если не все, то очень многое. А вот об ее непобедимом сопернике — Парфии — известно куда меньше. Стремительней, чем парфянская стрела, пролетела через века история этой загадочной страны и канула в вечность. Какими же они были, победители великого Рима?

За несколько веков до Рождества Христова Древний Рим казался незыблемым и непобедимым. Под железной поступью вышколенных легионов падали города и страны, рушились царства, склоняли венценосные головы сатрапы и деспоты. Громадная территория, завоеванная Александром Македонским и разделенная диадохами (наместниками) на несколько частей, покорилась римским властителям. И вот здесь, в дальней провинции империи Селевкидов (образованной одним из диадохов Македонского), внезапно появилось новое государство, в течение четырех веков сдерживавшее римскую экспансию на восток.

«Потомки» Искандера

Парфянское царство возникло около 250 года до нашей эры на развалинах нескольких государств, образованных после походов Александра Великого на восток. Основу его составили земли к югу и востоку от Каспийского моря. По одной из версий, основную силу нового царства поначалу составляли ираноязычные кочевники — парны, к которым позже присоединились ополчения захваченных парфянами городов. По другой версии, главной движущей силой новой империи были саки, или массагеты, — народы, когда-то населявшие Боспорское царство и родственные скифам.

В некотором роде история возникновения Парфянского царства чем-то напоминает процессы, проистекавшие на территории обессиленного СССР на рубеже 1990-1991 годов. Пока разваливающаяся глыба империи Селевкидов (читай — СССР) решала свои проблемы, где-то на дальней периферии крепло новое образование под правлением некого Аршака (римский историк Юстиан говорит о нем так: «Человек неизвестного происхождения, но большой доблести»). Удивительно, но процесс отделения «парфянской» части от «селевкидского» целого происходил под политическим лозунгом «Вернем Древнюю Персию — сбросим македонское иго!» (не правда ли, очень напоминает лозунги более близкого времени?).

Надо полагать, Аршак I, основавший династию Аршакидов (по некоторым данным, руководитель, возглавивший процесс политического и экономического «отделения», даже не был парфянином — он родился в соседней Бактрии), вовремя уловил момент: уже через несколько лет Парфия обрела политический суверенитет и начала яростную борьбу за господство над соседними странами. И первоначальный лозунг был заменен на более подходящий: «За великую Парфию!» — так звучал он теперь (и снова напрашиваются исторические параллели с нашим временем).

Надо сказать, парфяне с первого своего появления на исторической арене показали себя мужественными и искусными воинами. И на это есть свои причины. Историки свидетельствуют, что Парфия была переполнена беглыми рабами и разнообразными изгоями, на нашедшими себе применения ни в империи Селевкидов, ни в других странах. Можно сказать, что Парфянское царство — это страна «последнего шанса». Люди, собравшиеся под руководством Аршака и его преемников, решили или победить, или умереть. Все остальное — блестящая организация войска, дипломатические хитрости, государственная дерзость и бесконечное мужество — было только производными от мощного победительного духа.

Враги Рима

Этот неукротимый дух принес свои плоды: уже через 100 лет владения Аршакидов простирались от гор Гиндукуш до берегов Евфрата, включая (кроме Парфии и Гиркании) на востоке области, отвоеванные у Греко-Бактрии, а на западе — большинство областей Ирана и Месопотамии. Замечательная военная организация, основу которой составляли легко вооруженная конница, лучники и воины, вооруженные копьями, позволила вчерашним беглецам победить куда более сильных, даже могущественных противников. Помимо этого, парфяне, как всякие, кто жил под прессом недавнего гнета, умели договариваться с покоренными народами — так сказать, «национальный вопрос» решали легко. Плиний писал, что парфяне владеют «восемнадцатью царствами» (!), поэтому их называли «царями племен».

Благодаря своей гибкости, лояльности и силе Парфия отразила нашествие Селевкидов, которые несколько раз пытались вернуть их обратно, победили кочевников-тохаров, завоевавших всю Центральную Азию, сумели договориться с Греко-Бактрийским царством.

В этом череде бесконечных войн особняком стоит история отношений Парфии и Рима. Римляне неоднократно снаряжали войска в парфянские земли и всякий раз возвращались с позором. Иногда даже кажется, что вся историческая миссия Парфии в том и состояла, чтобы утереть нос римским «задавакам»!

В 53 году до нашей эры друг Юлия Цезаря полководец Красе (победитель Спартака) привел в Парфию 40-тысячное войско. Незадолго до этого он вступил в должность консула новой римской провинции Сирия и решил проучить дерзких соседей. Однако парфяне не испугались. Весной 53 года до нашей эры они прислали к Крассу посольство, которое буквально заявило следующее: «Если войско послано римским народом, то война будет жестокой и непримиримой, если же, как слышно, Красе поднял на парфян оружие и захватил их земли не по воле отечества, а ради собственной выгоды, то царь воздерживается от войны и, снисходя к годам Красса, отпускает римлянам их солдат, которые находятся скорее под стражей, чем на сторожевой службе» (оцените, как тонко и язвительно глумятся парфяне!). Неудивительно, что, услыхав столь дерзновенные речи, Красе заявил послу, что даст свой ответ в Селевкии, то есть в столице Парфии. И тогда посол выдал очередную тираду: «Раньше моя ладонь обрастет волосами, чем ты увидишь Селевкию, Красс!»

Разгневанный консул приказал войскам немедленно перейти границу Парфии. Однако опытные противники перехитрили старого воина — они подослали к Крассу некого Абгара, который, как оказалось, «работал» на Парфию. Тот сообщил полководцу, что парфяне бегут со всех ног. Красе, уже превзошедший в своих мечтах и Цезаря, и Помпея, ринулся за ними в погоню.

Но оказалось, что под городом Карры враг заготовил им ловушку. Встретившись лицом к лицу с неприятелем, Красс решил, что вражеское войско немногочисленно, да и вооружение у него не ахти какое, и приказал легионерам идти в атаку. И тут парфяне забили в барабаны, скинули плащи… Дальше дадим слово Плутарху: «Устрашив римлян этими звуками, парфяне вдруг сбросили с доспехов покровы и предстали перед неприятелем пламени подобные — сами в шлемах и латах из маргианской, ослепительно сверкавшей стали, кони же их в латах медных и железных. Явился и сам Сурена (военачальник. — Прим. авт.), огромный ростом и самый красивый из всех…»

Войска Красса потерпели сокрушительное поражение — это напоминало избиение младенцев. 20 тысяч римлян погибли на месте! Особый вред причиняли стрелы парфян — у них были большие, очень тугие луки, так что стрела пролетала большое расстояние, сохраняя убойную силу. Вскоре незадачливый Красс и его сын были убиты. По некоторым данным, полководец с горсткой офицеров направился на переговоры с парфянами и был ими вероломно убит.

Под грузом распрей

В 36 году до нашей эры в столкновении с парфянами горечь поражения узнал и выдающийся римский военачальник Марк Антоний. Он тоже пытался «приструнить» дерзкий народ и был жестоко им бит. В отличие от Красса, Антоний уцелел, сбежав на территорию Сирии. Этим он спас и себя, и остатки своих войск. Раздосадованный поражением, Антоний оставил свое войско и укатил в Египет к Клеопатре — зализывать раны в объятиях любовницы. Если бы его армия не была разбита, то, вполне вероятно, он бы победил в гражданской войне и стал бы первым императором Римской империи, а Клеопатра, естественно, первой императрицей.

После этого поражения римляне на несколько веков оставили парфян в покое — почти 200 лет могущественная империя соблюдала нейтралитет, не вступая с ними в конфликты.