Все мы слышали о значении и роли личности в истории. Но личности бывают разные, как бывают разными и мотивы их поступков. Нередко мелкие обиды государственных мужей приводили к катастрофическим последствиям для многих людей и к невосполнимым потерям для всего государства.
ПРИЗЕМЛЕНИЕ
Следствием такой обиды стало и «Авиационное дело», развернувшееся сразу после окончания Великой Отечественной войны. Лежавшая в разрухе страна только приходила в себя, а эйфория от победы над страшным врагом уже прошла. Недавние союзники опять становились врагами. Фултонская речь Черчилля еще не прозвучала, но уже ощущались первые порывы будущих ледяных ветров холодной войны. В такой напряженной ситуации Сталин решил, что пришла пора подкрутить гайки, спустить героев с небес на грешную землю. Выступая 9 февраля 1946 года и подводя итоги закончившейся войны, Сталин заявил: «Говорят, победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей».
Его слова стали командой для запуска нового витка репрессий, обрушившихся на многих граждан Союза: политиков, руководителей промышленности, медицины, культуры, армии. Тут же последовали «Ленинградское дело», «Дело кремлевских врачей», «Авиационное дело» и многие другие, в которых политика и государственные интересы сплелись с личными обидами и амбициями.
СЫН ВОЖДЯ
24-летний Василий Сталин считался неплохим летчиком, не раз лично участвовал в воздушных боях, имел на своем счету сбитые вражеские машины и закончил войну полковником, командиром 286-й истребительной авиационной дивизии. Но за 2 года до этого, в майские дни 1943-го, произошли события, шепотом обсуждавшиеся в кругу военных летчиков: командующий Военно-воздушными силами СССР, дважды Герой Советского Союза А. А. Новиков представил Верховному главнокомандующему докладную, где говорилось о «пьянках и разгуле» младшего сына вождя — 22-летнего Василия, в то время бывшего командиром истребительного авиаполка. Главком предлагал снять его с этого поста, что Сталин и сделал. Василий попытался пробиться на разговор к отцу, но тот отказывал ему во встречах, и до конца войны они не виделись.
По-видимому, Василий все же обладал необходимыми для командира качествами, сумев даже в таких условиях дорасти до комдива.
Контакт с отцом ему удалось наладить в июле 1945 года. Это произошло во время Потсдамской конференции, в которой принимали участие главы государств антигитлеровской коалиции Сталин, Черчилль и Рузвельт: штаб авиадивизии квартировал неподалеку.
Не забыв нанесенной ему обиды и желая отомстить маршалу А. А. Новикову, а также пытаясь восстановить расположение отца и продемонстрировать ему свою бдительность и политическую зрелость, Василий сумел передать Сталину письмо, в котором сообщал Верховному главнокомандующему, что в авиационных частях «бьется много летчиков» из-за того, что командование ВВС принимает от авиапромышленности некачественные самолеты. На последовавшей вскоре личной встрече с отцом Василий рассказал также, что главком ВВС А. А. Новиков скрывает отставание СССР от Запада в развитии реактивной авиации. Это не было новостью для Сталина. Всегда уделявший много внимания вопросам авиации, он прекрасно знал об этом и без сыновьих наветов. И все же уже достаточно развившаяся на тот момент маниакальная подозрительность вождя послужила хорошо подготовленной почвой для зерен сомнения, подброшенных ему сыном. Вопрос был передан в ведомство Лаврентия Берии. Куратором затеваемого процесса стал начальник контрразведки Смерш Виктор Абакумов.
АТАКА С ФЛАНГОВ
Василий Сталин решил привлечь в союзники и А. Яковлева, известного авиаконструктора, занимавшего в годы войны должность заместителя наркома авиапромышленности. Подстрекаемый Василием, тот направил Сталину-старшему докладную, в которой выразил «глубокую тревогу по поводу отставания СССР в развитии реактивной авиации». Всю вину за это он возлагал на своего патрона — наркома Шахурина. И это удивительно, поскольку Яковлев годом ранее был автором статьи, опубликованной в «Правде» — главной газете страны, в которой утверждал, что создание немцами реактивной авиации — это всего лишь «бессмысленная авантюра нацистов, начисто проигравших соревнование с советским авиапромом».
Тучи над головой наркома авиационной промышленности сгущались, удары наносились с разных сторон. Оргбюро ЦК партии приняло постановление «О недостойном поведении Шахурина», в котором его уличали в присвоении нескольких трофейных автомобилей. Упомянули и его супругу, ставшую обладательницей коллекции элитного фарфора неизвестного происхождения. Поговаривали, что Сталин лично позвонил наркому: «Слишком широко живешь, Шахурин, нехорошо живешь».
7 апреля 1946 года Шахурина арестовали. Следом за ним за решеткой оказались кураторы авиапрома в ЦК Будников и Григорян, главный инженер НИИ ВВС Репин, начальник одного из главков ВВС Селезнев, член военного совета Шиманов. В обвинении говорилось: «Вступив в преступный сговор, в течение 3 лет оснащали ВВС бракованной техникой, что привело к срыву 45 000 боевых вылетов, 756 авариям и 305 катастрофам».
23 апреля арестовали и маршала А. А. Новикова, всего полгода назад второй раз удостоенного звания Героя Советского Союза.
ГЕРОИ-ВРЕДИТЕЛИ
Следствие было недолгим, и 10 мая 1946 года Военная коллегия Верховного суда СССР, возглавляемая генерал-полковником юстиции В. В. Ульрихом, начала рассмотрение дела. Проводилось оно в закрытом порядке, без участия защиты и вызова свидетелей. На вынесение приговора понадобилось всего три дня.
Еще в ходе следствия Сталин спросил у Абакумова, какое наказание для Шахурина и Новикова он предполагает. Тот не выразил ни капли сомнения: «Конечно, расстрел». — «Расстрелять просто, сложнее заставить их работать», — неожиданно проявил гуманность «отец народов». В итоге Шахурин получил 7 лет лишения свободы, Репин — 6 лет, Новиков — 5 лет, остальные обвиняемые — от 2 до 4 лет заключения.
РЕАБИЛИТАЦИЯ
Много позже Н. С. Хрущев вспоминал, что в 1949-1950-х годах Сталин не раз возвращался мыслями к «Авиационному делу»: «Смотрит, бывало, на Берию и Маленкова, говорит: «Ну что, сидят они еще? Может быть, освободить уже стоит?» Как бы размышляет вслух. Все помалкивают, так все на том и кончается. Проходит какое-то время, опять тот же вопрос: «Подумайте, может, освободить? Что они там сидят? Работать ведь еще могут». Но прямых указаний освободить так и не последовало».
Шахурин, отсидев 7 лет, вышел из тюрьмы после тяжелого инфаркта. О годах заключения вспоминать не любил. И даже после смерти вождя не бросил в его адрес ни слова упрека. Новиков освободился в феврале 1952 года, пробыв в заключении лишний год. Ему, как и Шахурину, вернули все звания и награды. Документы на их реабилитацию в мае — июне 1953-го были подготовлены и подписаны лично Л. Берией, тем самым, который 7 лет назад отправил победителей за колючую проволоку.
Автор плохо знает историю СССР, навешивая на Берию ответственность за отправку в лагерь Новикова, Шахурина и др. Делалось это по указанию Сталина, а непосредственным исполнителем был нарком НКГБ (МГБ) Абакумов. Берия в этот период по решению Политбюро переключился целиком на создание атомного оружия, став руководителем Спецкомитета при Совнаркоме СССР в 1945 г.