Великая октябрьская провокация. Как большевики спасли Россию

Ленин еще в июне 1917 года, на I съезде Советов на заявление, что, мол, в России нет партии, готовой взять на себя власть, выкрикнул свое знаменитое: «Есть такая партия!», но… кто воспринимал это заявление всерьез? В результате все ограничивалось бесконечной говорильней. А время шло, и страна катилась в пропасть…

Большевистское руководство сгоряча тоже включилось в процесс. Ленин сидел в Финляндии и на происходящее реагировал с запозданием. Однако уже к середине сентября он призвал товарищей бросить всю эту политическую ерунду и заняться подготовкой вооруженного восстания. Товарищей трудно было шокировать, однако Ильичу это удалось. Дорогой вождь, ведь это вы не всерьез про власть, правда? Это же были только лозунги? Из всех соратников серьезно к его предложению отнесся один Сталин – маловато для решительных действий.

Сказали? Выполним!

Однако давить на соратников вождь умел, и за пару недель дискуссия о целесообразности восстания сменилась дискуссией о его сроках. 7 октября Ленин вернулся в Петроград и, отдохнув с дороги, принялся за дела. 10 октября ЦК РСДРП(б) принял решение о восстании. 16 октября принял его еше раз, несмотря на то что в большинстве районов массы восставать не хотели, а там, где хотели, пребывали в состоянии революционного бардака. Но Ленин и его ослепленные революционным порывом товарищи ничего не хотели видеть.

Странно. Ленин был очень трезвым политиком и отлично умел рассчитывать силы и возможности.

Тогда же произошло знаменитое «предательство» Зиновьева и Каменева. Результатом всей этой партийной деятельности стало то, что о подготовке большевистского восстания не только писали газеты и читали обыватели, но и знала каждая питерская ворона. Шум стоял страшный, а дело… а дела, то есть реальной подготовки восстания, и не было. Если, конечно, не считать делом поднятый шум.

А почему, собственно, не считать?

9 октября Временное правительство попыталось выпихнуть разложившиеся части Петроградского гарнизона на фронт. В тот же день приказ обсуждался в Петросовете. Результатом стало создание еще одного комитета: Военно-революционного комитета по обороне Петрограда. Да-да, того самого, который во всех учебниках – вот только задачей его было не власть скидывать, а разобраться с численностью гарнизона и поддерживать порядок в городе. Вошло туда всякой твари по паре: представители полков, профсоюзов, Советов, заводов. Формально ВРК являлся советским органом. Большинство в Советах принадлежало меньшевикам и эсерам, но как-то так вышло, что большинством организаций, пославших представителей в ВРК, рулили большевики, левые эсеры и анархисты.

И вот смотрите, как интересно. 9-го числа создается ВРК, а 10-го ЦК большевиков принимает решение о восстании. До тех пор, пока ВРК не был утвержден исполкомом Петросовета, большевики старательно не обращали на него внимания. Им было не до того – они бурно обсуждали подготовку собственного вооруженного восстания. Однако как только ВРК прошел процедуру утверждения, в тот же день, 16 октября, ЦК ВКП(б), при полной неготовности партийных организаций принял окончательное решение о вооруженном восстании.

И не только принял, но и избрал некий «Военно-революционный центр», который делегировали для работы в ВРК. 11ричем вошли туда не политические болтуны, известные всему Петрограду, а тихие и малозаметные товарищи. Поименно: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский. Все – сугубые практики революционной работы. Теорией из них баловался один Сталин, но и то как-то между делом.

Вот теперь можно и власть брать. Только зачем?

Мы только защищаемся!

Так ведь никто власть и не захватывал. ВРК не нападал, он всего лишь оборонялся, защищал революцию. Это была простая и изящная провокация. В ночь на 21 октября комитет назначил своих комиссаров во все части петроградского гарнизона и на склады оружия. Следующей ночью комиссары явились в штаб Петроградского военного округа. Оттуда их, само собой, послали – армейское руководство было абсолютно предсказуемо. Комиссары без слова протеста пошли, но не по указанному адресу, а в Смольный, где заседал Комитет.

Утром ВРК собрал представителей полков и объявил руководство гарнизона «орудием контрреволюционных сил». Отныне никакие распоряжения командования, не подписанные ВРК, действительны не были. Так комитет легко и элегантно перехватил управление гарнизоном.

В ночь на 24 октября Керенский распорядился вызвать верные части с фронта, а пока что арестовать членов Военно-революционного комитета и разгромить типографию, где печаталась большевистская газета «Рабочий путь». Арестовать членов ВРК, сидевших под охраной в Смольном, у него руки оказались коротки, а вот второе – получилось.

На рассвете 24 октября в типографию явился комиссар милиции 3-го Рождественского района вместе с юнкерами и предъявил ордер на закрытие типографии. Юнкера конфисковали отпечатанные газеты, разбили матрицы, опечатали двери и выставили караул. Больше ничего они не успели, поскольку к тому времени информация дошла до Смольного, оттуда прислали роту солдат Литовского полка, которая и вышибла захватчиков вон. Единственным реальным следствием инцидента стала небольшая задержка выхода газеты.

Однако этого комического налета вполне хватило, чтобы поднять крик о покушении на революцию. Тут же на места полетел приказ ВРК о приведении полков в полную боевую готовность. ЦК большевиков, и без того почти не покидавший Смольного, постановил больше не расходиться, чтобы не искать друг друга по Петрограду. Один Ленин еще оставался на конспиративной квартире. Фактически власть в городе принадлежала РСДРП(б), однако формально инициатором всего этого триумфа был Петросовет, это он припас подарочек съезду.

Фальстарт или хитрый план?

Дальше у большевиков было два способа действий. Первый – это, не предпринимая больше никаких шагов, дождаться открытия съезда и поставить перед ним вопрос о низложении Временного правительства. Еще днем 24 октября они явно склонялись к этому варианту. Выступая перед большевистской фракцией съезда, Троцкий говорил: все, что сделано ВРК – это исключительно ОБОРОНА революции от правительственных посягательств, чтобы создать почву для съезда Советов. Штурмовать Зимний дворец они не собираются.

И вдруг что-то произошло. В ночь на 25 октября восставшие начали захватывать важнейшие правительственные учреждения. В 9 часов вечера комиссар ВРК с отрядом матросов явился в Петроградское телеграфное агентство. Директор заявил, что подчиняется только Временному правительству, тогда комиссар преспокойно сел на его место и стал просматривать сообщения.

25 октября, в 10 часов утра, было опубликовано воззвание к гражданам России, начинавшееся словами: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе
петроградского пролетариата и гарнизона».

Что же произошло вечером 24 октября такого, что изменило ход событий? Только одно: в Смольном появился Ленин.

С самого его приезда ЦК строжайшим образом запрещал Ленину перемещаться по городу – несмотря на то что без своей знаменитой бородки и в парике он был абсолютно неузнаваем. Основания у такой суперконспирации имелись – но больше похоже на то, что ЦК старался держать Ильича, с его внезапными озарениями, неуемной энергией и резко холерическим темпераментом, подальше от штаба восстания. Кто знает, что еще придет ему в голову?!

Весь день 24 октября Ленин бомбардировал Смольный требованиями не ждать съезда, а брать власть сразу. Вечером, наплевав на решение товарищей, он с телохранителем отправился в Смольный – где пешком, где на трамвае. Прибыл – и тут-то все и завертелось.

Торжество управляемого хаоса

Следующий день напоминал ураган со стальной арматурой внутри. Важные дела делались по четкому плану (хотя и не такому, какой прописан в советских учебниках. А вокруг бушевала революция. Солдаты петроградского гарнизона не отличались дисциплиной, а кронштадтские матросы вообще находились под мощным влиянием анархистов.

К середине дня организационный ресурс ВРК окончательно иссяк. Ленин метался по тесной комнатке Смольного, как зверь в клетке, требуя немедленно брать Зимний, но штурм тонул в каких-то организационных неувязках. Сперва никак не могли согласовать ультиматум, который собирались предъявить правительству – в конце концов, им пренебрегли, но время было потеряно. Потом начались проблемы с подготовкой обстрела Зимнего дворца и последующего штурма. Шестидюймовки Петропавловки, из которых предполагалось обстреливать дворец, как выяснилось, не использовались уже много месяцев, так что было вообще непонятно, чем окончится стрельба. Стали подкатывать трехдюймовки – те оказались и вовсе неисправными. Все-таки нашли несколько пригодных орудий и решили рискнуть. Затем комиссар ВРК принялся искать красный фонарь, который должны были вывесить на флагштоке крепости в качестве сигнала к штурму. Фонаря в крепости не оказалось, а когда его раздобыли, пришел слух, что Зимний уже капитулировал, и представители ВРК отправились на лодке на другой берег – проверять.

А по Дворцовому мосту, в виду осажденного Зимнего дворца, ходили трамваи, в городе работали рестораны и кинематографы, в театрах шли спектакли. По Дворцовой площади и по набережным болтались толпы зевак в ожидании бесплатного представления – штурма Зимнего.

Но, возможно, и хаос был частью плана?

Зачем стреляла «Аврора»?

В 9 часов 40 минут вечера секретарь ВРК Антонов-Овсеенко приказал крейсеру «Аврора» дать холостой выстрел – холостой намного громче боевого – в качестве сигнала. Вот только сигнала к чему?

«Аврора» радостно бабахнула, вызвав восторг зрителей на набережных и перепугав обитателей дворца, в том числе и восставших, которые блуждали по дворцовым лабиринтам. Большая часть как революционеров, так и защитников дружно кинулась вон. Артиллеристы Петропавловки немного подождали, пока все, кто хочет, уберутся из дворца, и начали обстрел. Стреляя на ничтожном расстоянии, фактически с другой стороны Невы, артиллеристы ухитрились попасть всего один (!) раз, обрушив небольшую часть кладки. Остальные снаряды разрывались над Невой. Или вообще были холостыми. Обстрел начался около 11 часов вечера, когда, согласно официальной советской истории, дворец был уже взят, а согласно неофициальной, уже оставлен восставшими после выстрела «Авроры». Весь этот базар закончился в два часа ночи, когда Антонов-Овсеенко, наконец, повел свое войско на приступ и арестовал Временное правительство.

Да, но стрельба-то зачем? Ответ простой: она была громкой.

А в это время в Смольном начинал работу съезд Советов. К тому времени собралось 650 делегатов, из которых 390 поддерживали большевиков. Поддерживать-то они поддерживали, но анкеты, которые заполняли делегаты перед началом съезда, показали, что абсолютное большинство – 505 человек – стояли за лозунг «Вся власть Советам!», остальные – за разного рода коалиционные правительства. Передача власти большевикам не предполагалась, им предстояло работать в советском правительстве, то есть в коалиции с меньшевиками, эсерами и черт знает кем еще. Такая работа – большевики это знали точно – ни к чему не приведет. Им нужна была власть для себя, без коалиции, а там – сколько продержатся. Но как этого добиться, если делегаты стоят за коалиционное правительство?

Как? Да очень просто. Большевистское руководство отлично знало нравы российского политического бомонда.

Итак, в 9.40 стрельнула «Аврора». Сигнал подан: все готово, можно начинать съезд. Ровно через час он открылся. Избрали президиум. И тут заговорили пушки Петропавловской крепости. Представители блока умеренных социалистов занервничали, потребовали прекратить боевые действия, а потом в знак протеста ушли со съезда. Чего и требовалось добиться.