Уже год, как закончилась Великая Отечественная война, а на востоке страны взрывались корабли, в морских портах бушевали пожары, унося жизни и калеча судьбы сотен и сотен людей. Что это было — диверсии или халатность? А началось все с Находки, где у причала на мысе Астафьева в воздух взлетело судно «Дальстрой».
«ДАЛЬСТРОЙ»
Порт Находка был главной перевалочной базой для снабжения всего Дальневосточного региона. В июле навигация в самом разгаре. За летние месяцы надо успеть вывезти с Колымы все добытое там за год и доставить туда продовольствие и металл, технику и промтовары, взрывчатку и оборудование, специалистов и заключенных. От этого в прямом смысле слова зависела жизнь огромного края на весь следующий год.
«Дальстрой» был организован в 1931 году, а в 1938-м трест передали в ведение НКВД СССР. Постепенно под его управление вошли Магаданская область, часть Якутии, Хабаровского края и Камчатской области. Здесь добывались уголь и олово, вольфрам и кобальт, велась геологоразведка, шло строительство дорог и инфраструктуры. «Дальстрой» ведал рудниками и лесозаготовками, промышленностью и пароходствами, на которых в 1946 году использовался труд 73 000 заключенных. Но главным для страны было золото, а для его добычи требовалось огромное количество взрывчатки.
В марте 1935 года «Дальстрой» закупил в Голландии пароход «Алмело». На своей новой родине судно получило название «Генрих Ягода», но после разоблачения и расстрела бывшего «выдающегося наркома» НКВД пароходу дали идеологически безопасное имя «Дальстрой».
Утром 24 июля 1946 года судно встало под погрузку у причала на мысе Астафьева в порту Находка. К вечеру на его борту уже находились 113 тонн сахара, разных промтоваров — 125 тонн, зерна — 600 тонн, металла — 392 тонны. Но главным грузом была взрывчатка — аммонал и тротил, общим весом 917 тонн, предназначенные для золотых приисков Магадана.
РУССКИЙ АВОСЬ
О технике безопасности не особо заботились, да и контроль был не на высоте, ящики с аммоналом — взрывчатым веществом — валялись где попало вдоль дорог, а на пирсе он и вовсе лежал внавалку. Первый звоночек про-звучал накануне, когда куча загорелась. К счастью, пожар удалось быстро затушить, однако местами продолжало дымить. Погрузка проводилась в основном силами заключенных, которых тоже мало волновали меры предосторожности. Грузили по принципу «Бери побольше, кидай подальше». Аммонал, внешне напоминающий рис, грузили в трюм навалом.
П. П. Куянцев, служивший в то время старшим помощником капитана парохода «Дальстрой», вспоминал, что задал вопрос капитану судна В. М. Банкевичу: «Почему первый трюм загружается аммоналом насыпью? Это же полное нарушение правил перевозок взрывоопасного груза». Ответ был странным: «Я протестовал, но ничего не вышло. Пришел приказ из Магадана от самого высокого начальства». Вскоре раздался тревожный крик: «Пожар в первом трюме!» Капитан отдал приказ к тушению и распорядился открыть кингстоны, чтобы заполнить трюм забортной водой.
Участвовавшие в погрузке схватили стволы четырех пожарных рукавов, специально подготовленных на случай пожара, и направили струи воды в трюм. На помощь подскочили и матросы с огнетушителями, но огонь сбить не удавалось. Огромный клуб черного дыма вырвался из чрева судна, палуба заходила ходуном. Пламя с ревом взметнулось ввысь. Когда огонь перекинулся на второй трюм, в котором находилось 400 тонн тротила, капитан приказал всем покинуть погибающее судно. Сам он сошел с трапа последним.
ТРАГЕДИЯ
В порту завыла пожарная сирена. Зэки, принимавшие участие в погрузочных работах, бросились к воротам порта, но охрана не позволила им покинуть территорию. Обвинять ее в бессердечии нет смысла, солдаты действовали строго по уставу. Пожар, конечно, штука неприятная, но, если контингент разбежится, плохо будет всем, включая местное население.
На тревожный гудок на улицу выскочили горожане. Поглазеть на пожар собрались и моряки 7-го дивизиона торпедных катеров, чьи эллинги располагались неподалеку.
И тут произошел взрыв.
Последствия были ужасны — причалы и склады взлетели в воздух. Ударная волна превратила заключенных, столпившихся у ворот порта, в кровавое месиво. В городе выбило оконные стекла, на мысе Астафьева снесло крыши с домов, барачный поселок «Дальстроя» был почти разрушен. Следом на берег обрушилась огромная морская волна, а с небес черным дождем упали 1 800 тонн мазута — топливо взорвавшегося судна. Залив и все прилегающее побережье покрылись маслянистой пленкой. Была уничтожена вся береговая инфраструктура в радиусе километра. Близлежащие сопки стали белыми из-за осевших на них сахара и муки из взорванных складов. Люди ходили собирать эту смесь прямо с земли — время-то было голодное…
Из доклада правительственной комиссии, прибывшей для расследования трагедии: «Во время взрыва парохода «Дальстрой» убито и умерло от ран 105 человек, в том числе военнослужащих 22, гражданского населения 34, заключенных 49; ранено и находится в лечебных заведениях 196 человек, в том числе военнослужащих 55, гражданского населения 78 и заключенных 63».
Руководство порта обвинили в нарушении правил безопасности и в халатности. Впоследствии все получили длительные сроки заключения.
ХАЛАТНОСТЬ ИЛИ ДИВЕРСИИ?
Несмотря на работу комиссии и усиление режима, пожары и взрывы продолжились. На следующий день сгорели баржа и вагон, груженные аммоналом. Еще через две недели, 4 августа, в районе Ободной Пади, неподалеку от Находки, в результате пожара взорвались склады, в которых скопилось более 6 000 тонн взрывчатки. К счастью, люди были предупреждены и никто не пострадал.
Но этим дело не кончилось. 19 декабря 1947 года в бухте Нагаева в Магадане взорвались пароходы «Генерал Ватутин» и «Выборг», также груженные взрывчаткой. Экипаж «Ватутина» в количестве 50 человек погиб полностью. Погибли и 12 моряков «Выборга». Жертвами взрывов стали портовые рабочие, охранники и заключенные, но последних уже никто не считал. Весь Нагаевский порт оказался до основания разрушенным.
Органы власти всеми силами стремились избежать широкой огласки, однако по всей стране поползли слухи о диверсиях, устроенных власовцами или же незаслуженно попавшими в застенки солдатами Победы. Поговаривали, что это был их своеобразный подарок ко Дню чекиста — 20 декабря.
Старпом П. П. Куянцев впоследствии рассказывал, что видел кусок фанеры, вырезанный из уборной управления «Дальстроя». На нем было написано: «Скоро «Дальстрой» должен провалиться».
