Классиком детективного жанра английской литературы признан Артур Конан Доил. А кто был его российским «коллегой» в XIX веке? Можно называть разные фамилии, но лучше всего этот титул в русской литературе подходит поручику егерского полка Петру Ивановичу Степанову.
Однокашник Михаила Лермонтова
Потомственный дворянин Костромской губернии Петр Степанов появился на свет в подмосковном имении отца 1 марта 1812 года. Мальчика отдали учиться в благородный пансион при Московском университете, где среди учеников выделялся юноша с огромными печальными глазами – Михаил Лермонтов. Будущего классика родственники позже определили на учебу в столицу – в кавалерийское училище, а Петр Степанов благополучно окончил факультет правоведения Московского университета и устроился на службу чиновником по особым поручениям в очень своеобразном учреждении – при канцелярии московского военного губернатора генерал-адъютанта А.А. Закревского.
По сути это было отделение военной контрразведки Московского военного округа. В функции «особистов» входило не только выявление агентов иностранных спецслужб (наивно думать, что в эпоху царствования Николая I в Россию их не засылали), но и борьба с казнокрадством и коррупцией в армии. Видимо, военный чиновник Петр Степанов заметно отличился на этом поприще; настолько, что даже его патрон – генерал Закревский не смог или не захотел заступиться за своего подчиненного. 40-летнего чиновника Петра Степанова обвинили в краже крупной суммы казенных средств и арестовали.
Вскоре следствие выяснило, что жандармы III отделения перепутали его с однофамильцем – казначеем канцелярии губернатором Степановым, который действительно скрылся из Москвы с огромными деньгами. Вора не поймали и решили назначить «пойманным преступником» Петра Степанова. В то, что генерал Закревский «не смог» исправить ошибку в рапорте, поданном на имя Николая I, осужденный будущий литератор не верил. Видимо, более влиятельные враги не разрешили это сделать и военному генерал-губернатору Москвы М.А. Офросимову. Царь повелел лишить Петра Степанова чинов и дворянства и отправить служить рядовым в Днепровский егерский полк. Разжалованный сам мог выбрать род войск, и бывший «особист» выбрал егерей (легкая пехота). С ними он и принял участие в обороне Севастополя в 1854-1855 годах.
43-летний Степанов отличился в боях, был ранен, награжден солдатским Георгиевским крестом и по ходатайству одного из полководцев обороны – генерала С.А. Хрулева был назначен к нему адъютантом и произведен в чин прапорщика. Военачальник оценил довоенную службу Степанова и приказал ему возглавить атаку – нет, не на французскую пехоту, а на коррупционеров в эполетах. И тот воевал с ними настолько хорошо, что когда генерала Хрулева перевели на Кавказский театр боевых действий, он вызвал к себе и прапорщика-следователя.
Путевые записки
Добираясь до Карса, прапорщик Степанов проехал по всем местам, связанным с кавказским периодом службы его знаменитого однокашника. Петр Степанов, как и Михаил Лермонтов, описывал и красоты Кавказских гор, и… преступления, совершенные с учетом национального характера местных нарушителей закона.
Автор «Героя нашего времени», конечно, обессмертил и образы черноморских контрабандистов, но все же преступный мир его не интересовал. А вот его бывшего однокашника Петра Степанова – интересовал и даже очень. Его путевые записки были изданы в журнале «Русская старина» спустя четверть века после кончины самого автора. В 1905 году, в честь юбилея обороны Севастополя, мемуары адьютанта генерала Хрулева и георгиевского кавалера вышли отдельной книгой (до сих пор ни разу не переиздавалась). Между прочим, описывая личность генерала Хрулева, наш герой отметил, что тот буквально бредил «освободительным походом» в Индию и покорением Средней Азии. Он упорно отправлял свои проекты сначала Николаю I, потом Александру II. Ответа из Зимнего дворца он не получал. Единственное, что удалось сделать генералу Хрулеву, – это добиться возвращения потомственного дворянства своему помощнику и помочь с чином поручика уйти в отставку с пенсионом георгиевского кавалера. Но все это будет позже, а прибыв на Кавказ, Петр Степанов стал следователем и летописцем самых необычных преступлений.
Удав-убийца
Едва прибыв в ставку генерала Хрулева, Петр Иванович пресек «распил» военного бюджета, планируемый начальником штаба корпуса генералом М.М. Ольшевским с подрядчиком на сумму 150 000 тысяч рублей. Он выяснил, что смета по оплате поставок продовольствия в полки Кавказского корпуса завышена в пять раз. Но такие преступления Степанов привык считать достаточно обычными и даже скучными. Другое дело – местные преступники, оригинальные в своем роде. Артур Конан Дойл еще даже не продумывал сюжет с «пестрой лентой» гадюкой из болот Индии, когда орудием убийства, случившегося в окрестностях Карса в 1856 году и раскрытого Петром Степановым, стал тигровый питон. А дело было так.
Армянский юноша-христианин влюбился в четвертую жену турецкого вельможи и, с согласия самой девушки, похитил ее. Мусульманку! У законного мужа! Пара спряталась в лесной пещере, надеясь отсидеться здесь до окончания поисков. Вскоре похититель отправился раздобыть еды, а беглянка затаилась. Нашел ее раньше всех, перед самым приходом юноши, огромный тигровый питон. Он трижды обхватил своими тугими кольцами тело девушки, ломая ее кости… Она кричала и молила о помощи, а ее возлюбленный с саблей и кинжалом на поясе стоял, словно окаменев, рядом, не в силах и шевельнуться! На крики прибежали турецкие солдаты, но и они не спасли несчастную. А гигантская змея беспрепятственно уползла в лесную чащу, оставив бездыханное тело беглой жены на земле. «Кара Аллаха!» – сделал вывод оскорбленный муж и не стал преследовать похитителя.
Зато военные юристы решили привлечь юношу к уголовному наказанию за неоказание помощи терпящей бедствие, повлекшее смерть. Петр Степанов убедил генерала Хрулева не давать ход «делу», так как питон действовал по собственному разумению, а юноша находился в состоянии аффекта. И это был не единственный экзотический случай кавказского криминала.
Летописец криминала
Если Шерлок Холмс расследовал преступления, а летописцем его дел был Джон Ватсон, то Петр Степанов сам расследовал и сам же описывал ход следствия. Выйдя в отставку и поселившись в Петербурге, он вдруг понял, что раскрытие человеческих пороков и описание жестоких преступлений куда интереснее столичному читателю, чем прославление подвигов защитников Севастополя или героев Карса. В результате в свет вышли два тома «Записок следователя», изданные в 1869 году под общим названием «Правые и виноватые». В них Петр Иванович включил девять написанных им повестей и 12 рассказов, напечатанных ранее в различных журналах.
В 60-70-е годы XIX века, как мы знаем, еще не было ни кинематографа, ни тем более телевидения. Люди той эпохи не могли смотреть криминальные сериалы, обычные – для нашего времени. Но у наших предков был театр. Вот на петербургских и московских сценах театральные режиссеры и поставили пять пьес, сочиненных отставным егерем. Все пьесы были посвящены преступлениям и их расследованию. Экранизировать произведения того же Артура Конан Дойла непросто. А как поставить что-то подобное «Собаке Баскервилей» на сцене? Тем не менее русские режиссеры и актеры прекрасно справлялись с поставленной задачей.
К середине 1870-х Петр Степанов мог считаться если не «королем» русского уголовного романа, то, по крайней мере, был его «принцем». Известность нашего героя была настолько широка, что когда он скончался 1 марта 1876 года (ровно в день своего 64-летия), тело было погребено с воинскими почестями в храме лейб-гвардии Егерского полка. Егеря чествовали своего однополчанина и знаменитого писателя.
Самодержавие не критиковал
Однокашник Михаила Лермонтова, георгиевский кавалер-Севастополец, невинно пострадавший от царской бюрократии и лично от Николая I, известный писатель… Почему при всем этом Петр Степанов «выпал» из истории русской литературы того периода? Потомственный дворянин и офицер-монархист на дух не переносил коллег-разночинцев и критиков и писателей-демократов: Чернышевского, Белинского, Добролюбова… Он считал самодержавие единственно возможной формой русской государственности. А историю русской литературы писали те, кто ставил памятники его оппонентам. Разве могли они оставить его имя в памяти потомков?
