У Александра Михайловича Горчакова в истории сложилась репутация выдающегося, даже великого дипломата. Одного из ярчайших — и в XIX веке, и в истории России. Между тем ему не пришлось действовать «на высшем уровне» в пору, когда решения Санкт-Петербурга доминировали в Европе. А завершилась его карьера роковой ошибкой… И все-таки Россия чтит его как «железного канцлера» и самого удачливого лицеиста первого, пушкинского класса.
ЦАРСКОЕ СЕЛО
Итак, все начиналось в Царскосельском лицее. Александр I задумал его как идеальное учебное заведение для будущих государственных мужей, которые преобразуют империю. На лицей уходила немалая доля придворного бюджета, и его питомцы с юных лет оказывались близки ко двору. Кроме того — лучшие профессора, продуманная программа… Правда, надежды императора в полной мере оправдал, пожалуй, только Горчаков, действительно ставший крупным политическим деятелем. У других первых лицеистов судьба сложилась в карьерном смысле менее триумфально.
Горчаков и в лицее выделялся знатностью рода. Потомственный князь, сын генерала, по материнской линии — саксонский барон.
Александр Пушкин по успеваемости всегда пребывал в нижней части списка, Горчаков — ближе к вершине. Первого друзья прозвали Французом, второго — Франтом. Ничто не мешало им приятельствовать. Их объединяло остроумие, оба любили и понимали шутки, в том числе литературные. «Питомец мод, большого света друг. Обычаев блестящий наблюдатель» — такое определение позже даст своему приятелю поэт. Другой лицеист — Модест Корф, не жаловавший Горчакова, — вспоминал, что будущий канцлер даже юношей задирал нос, важничал и бравировал своим титулом, завидуя таланту Пушкина. Скорее всего, это необъективная оценка. Но карьерное честолюбие Горчаков проявлял всегда — об этом прекрасно знали все его товарищи.
РЯДОМ С «ПРОКЛЯТЫМ КАРЛИКОМ»
Окончив Лицей первым учеником, он сразу получил титулярного советника, а через год — и придворное звание камер-юнкера. Но это — только начало. Лавры полководца его не прельщали — и он стал дипломатом. Смолоду состоял при министре иностранных дел Карле Нессельродc. Участвовал во многих международных конгрессах, получив бесценный опыт. Позже их станут противопоставлять.
Нессельродc считали предателем русских интересов, «проклятым карликом», а Горчакова — образцом дипломата-патриота. Во многом это связано с тем, что просвещенная Россия хотела видеть во главе имперской дипломатии человека отечественного происхождения и воспитания. Горчаков отменно говорил по-русски, чем выделялся из обширной плеяды российских дипломатов немецкого происхождения. Нессельродс доверял ему самые важные европейские посольства.
И все-таки при Николае I его карьера развивалась медленно. Почему? Дело в том, что сразу после смерти Александра I лицейский товарищ Иван Пущин предложил Горчакову вступить в тайное общество и принять участие в декабрьском восстании. Горчаков испугался, предложение отверг — и тут же укатил в Лондон, на место своей посольской службы. Но император Николай Павлович до конца своих дней косился на Горчакова за то, что тот знал о заговоре и не донес.
После смерти Николая I новый император Александр II почти сразу предложил Горчакову министерский портфель. Влиятельный вельможа граф Адлерберг тогда даже позволил себе оспорить решение своего государя: «Как можно делать министром человека, знавшего о заговоре 1825 года?»
РОССИЯ СОСРЕДОТАЧИВАЕТСЯ
Но у молодого Александра II выбор был небогат. После проигранной Крымской войны, когда России запретили даже иметь Черноморский флот, ходили разговоры о том, что нам вообще не нужно Министерство иностранных дел. Горчаков начал службу на этом посту в труднейшее время. Кроме унижения на Черном море, Россия претерпевала от Европы из-за подавления очередного польского восстания. Многим казалось, что империя вот-вот рухнет, что держава Петра Великого переживает последние дни.
И Горчаков начал проводить «тихую» политику, почти не вмешиваясь в европейские дела. Свое кредо в то время он определял так: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается».
БЕРЛИНСКИЙ СОЮЗНИК
Неуклонное сосредоточение должно было привести к отмене тяжких последствий Крымской войны. Почти 15 лет русские дипломаты во главе с министром иностранных дел Александром Горчаковым отдали на то, чтобы без кровопролития «сбросить оковы» Парижского мирного договора и восстановить суверенные права нашей страны в том регионе. И счастливой для Горчакова оказалась ставка на усиление берлинского союзника. Оказалось, что последовательная и осторожная политика без рывков может привести к успеху… В 1860-х политическая карта Европы менялась: на ней появились новые крупные государства — Италия и Пруссия, резво сплотившая вокруг Берлина многие германские монархии. Сложилась удобная обстановка для того, чтобы аннулировать самые невыгодные для России положения трактата 1856 года.
Рубежной в этой дипломатической борьбе стала осень 1870 года. Франция только что потерпела сокрушительное поражение от Пруссии, а последняя была заинтересована в нейтралитете России при заключении мира с французами. К тому же Петербург, в свою очередь, приложил усилия, чтобы не допустить вмешательства Австро-Венгрии в прусско-французский конфликт на стороне Парижа. В то время не было в мире большего доброжелателя России, чем Бисмарк.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЕРЖАВЫ
Русский канцлер не проспал эту возможность. 19 октября 1870 года Горчаков разослал циркулярную депешу российским посланникам, состоявшим при дворах тех держав, которые подписали злосчастный для нашей страны трактат. Депеша полетела в Лондон, Париж, Стамбул, Вену, Берлин, Рим. Министр от имени императора Александра II уведомлял эти державы, что Россия больше не намерена выполнять положение Парижского договора о нейтрализации Черного моря. Британская империя попыталась сколотить коалицию против этого демарша Петербурга, но у нее ничего не вышло. Горчаков все просчитал точно. Россия выиграла этот раунд политического противостояния. В 1871 году на конференции в Лондоне, несмотря на противодействие англичан, крупнейшие европейские страны подписали конвенцию, подтвердившую восстановление суверенных прав Российской империи на Черном море. Севастополь снова стал оплотом русской военно-морской мощи, а наша страна, избавившись от унизительных ограничений, вернула себе высокий статус в мире.
Император высоко оценил старания Горчакова в этом деле. К княжескому титулу, который Александр Михайлович имел по праву рождения, добавили почетный «титул светлости». Влияние Горчакова на русскую политику в то время вознеслось до небес. Это была настоящая виктория, причем бескровная.
Но у победы нашлась и оборотная сторона: германский канцлер Бисмарк отныне болезненно относился к любым разногласиям с Россией, а Горчаков был убежден, что Санкт-Петербург и так немало сделал для объединения Германии, и плыть в фарватере союзника не собирался. Он даже попытался наладить отношения с новым французским правительством. Это вызвало неудовольствие Берлина. Между Россией и Германией пробежал холодок.
ЧЕРНАЯ СТРАНИЦА
Русско-турецкая война 1877-1878 годов открыла путь к освобождению православных народов Восточной Европы от османского ига. Когда русские войска остановились в двух шагах от Константинополя, турки запросили мира. И в Сан-Стефано был подписан договор, выгодный и для русских, и для болгар, и — правда, в гораздо меньшей степени — для сербов и румын…
Но европейские державы не готовы были аплодировать этому договору. Россия, оставшись в одиночестве, вынуждена была согласиться на международный конгресс, который уточнил бы политическую карту мира после неудачной для Турции войны. Конференцию открыли в Берлине, в июне 1878 года.
Споры — и открытые, и подковерные — шли ровно три месяца. Разумеется, русскую делегацию возглавлял Горчаков. Но чувствовал он себя в то лето прескверно. Немцы прозвали его сонным львом… За его спиной старался отличиться Петр Шувалов — русский посланник в Лондоне.
На результаты конгресса ключевое влияние оказала оплошность старика Горчакова. Он по ошибке показал тогдашнему британскому премьеру лорду Биконсфилду карту возможных территориальных уступок России по Балканам. После этого «торговаться» стало невозможно: британцы схватились за этот шанс намертво. Горчаков надеялся на поддержку Бисмарка, но немец придерживался лукавого «нейтралитета».
В итоге на Берлинском конгрессе Россия потеряла почти все достижения Сан-Стефанского мира. Присоединить к империи удалось только небольшую часть Бессарабии, а на Кавказе — Ардаган, Каре и Батуми. От Великой Болгарии Британия отказалась наотрез. Да, это был болезненный удар, и всегда выдержанный Горчаков чуть не плакал. Недруги упрекали его даже в предательстве.
«Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере», — писал Горчаков императору. Александр II, столько сил потративший на войну с турками, имел все основания уволить старого канцлера, но он не пожелал «менять коней на переправе».
После этого Горчаков, сохраняя высокое положение, фактически отошел от дел и, как считали многие, впал в старческую меланхолию. Что может быть грустнее? Венцом карьеры выдающегося дипломата стала грандиозная ошибка, дорого стоившая России.
ПОСЛЕДНИЙ ЛИЦЕИСТ
Он прожил 84 года и ушел из жизни последним из лицеистов первого выпуска. Ушлый политик, он знал победы и поражения, но столько регалий в XIX веке не заслужил, пожалуй, никто… Канцлер Российской империи, кавалер всех высших степеней отечественных орденов, кроме воинского Святого Георгия, зато включая алмазные знаки к высшей награде империи — ордену Святого Андрея Первозванного. Он собрал ценнейшую коллекцию живописи, которую в наше время можно увидеть в экспозиции Эрмитажа. В его бумагах, кроме прочего, нашли неизвестную до того времени лицейскую поэму Пушкина «Монах», о которой Горчаков любил рассказывать. Правда, дипломат утверждал, что сжег эту «скабрезную» вещицу, которая, по его словам, «недостойна имени Пушкина». Так он говорил, но втайне получал наслаждение от дерзких шалостей их общей юности. Дипломат остался дипломатом до конца: унес правду в могилу, оставив современникам только догадки. А сколько других тайн умерло вместе с седовласым канцлером!
