Генерал Паттон был кошмаром для врага и головной болью для начальства

Джордж Смит Паттон был одним из лучших генералов за всю историю армии США. Он успешно водил своих солдат в бой в Северной Африке, на Сицилии, во Франции, в Германии. При этом он был фигурой весьма противоречивой, часто высказывался на грани фола и позволял себе вещи, немыслимые для американского военачальника XX века.

Джордж Паттон родился в 1885 году в Калифорнии, на отцовском ранчо. Тот был успешным юристом и мечтал, что сын выберет его профессию. Однако, учитывая происхождение семьи, шансов на это не было никаких.

Другая Америка

Дед Паттона, тоже Джордж, во время Гражданской войны в США сражался на стороне южан, командовал полком и пал смертью храбрых при Винчестере.

Брат деда – генерал Уоллер Паттон – погиб при Геттисберге. В родстве с ними состоял полковник Джон Мосби. Этот лихой кавалерист много раз ходил в рейды по тылам северян, умудряясь с десятком рейнджеров захватывать в плен генералов. После войны Мосби не нашел себе места в жизни и жил на ранчо Паттонов.

В доме только и разговоров было, что о погибшей Конфедерации и былых сражениях. Учителя жаловались отцу Паттона-младшего, что мальчишка не хочет ничего знать, кроме книг о Юлии Цезаре, Александре Македонском и Наполеоне.

В конце концов отец сдался и определил его в военный институт в Виргинии. Уже тогда Паттон отличался провокационными выходками. Как-то заявил начальнику курса, что не обязан быть патриотом США, так как любит другую Америку – Конфедерацию, – уничтоженную иммигрантами, неграми и янки.

Учился Паттон блестяще, так что ему ничто не помешало в 1909 году окончить военную академию в Вест-Пойнте. Правда, в армию он попал не сразу – не было вакансий. Паттон успел стать участником Олимпиады 1912 года, где занял пятое место в пятиборье, и даже позаниматься в юридической школе.

В 1913 году он смог добиться места лейтенанта в кавалерийском полку и начал службу. Паттону повезло попасть в адъютанты к генералу Джону Першингу – самому толковому военачальнику США того времени. К тому же Першинг исповедовал взгляды, привычные Джорджу с детства. В 1916 году Паттон принял боевое крещение, поучаствовав в Мексиканской экспедиции и отражении атак отрядов Панчо Вильи на Коламбус.

Вояка «с половиной зада»

Отправляясь на фронты Первой мировой, Першинг вспомнил о своем адъютанте и взял его с собой, заодно присвоив ему чин капитана. Молодой офицер считал американские войска не имеющими себе равных. Первые же дни в Новом Свете развеяли эти иллюзии. Европейские генералы были категоричны: прежде чем выпускать янки на поля сражений, их надо перевооружить и переучить.

Особенно поразили Паттона танки, которых у американцев не было. Французские «Рено FT-17» были переданы командованию США в 1917 году. Паттон упросил Першинга прикомандировать его к только что сформированному танковому корпусу. Увидев, как бронированные машины союзников действуют в сражении при Камбре, он навсегда отдал свое сердце именно этому роду войск.

За успехи в обучении ему присвоили звание майора, а затем и подполковника. Боевое крещение американские танкисты приняли в сентябре 1918 года у селения Сен-Мишель. В бою оказалось куда тяжелее, чем в учении. Большинство машин завязли в грязи и попали под огонь немецкой артиллерии. Кроме того, вражеская пехота отрезала танкистов от своих.

Паттон отправился за помощью, но тут немецкий снайпер точным выстрелом разнес ему ягодицу. За храбрость Паттон получил чин полковника и правительственные награды. Но больше всего ценил рану, полученную в том бою. До самой смерти на офицерской вечеринке подвыпивший Паттон мог приспустить брюки и, демонстрируя коллегам шрам, заорать: «Смотрите на генерала с половиной зада!» В трезвом виде он скромнее заявлял, что такая рана «не позволяет рассиживаться в штабах».

По возвращении Паттона ждал жестокий удар. Он ехал в штаб полковником, а приехал… капитаном. Першинг, как оказалось, перед отправкой в Европу упустил какую-то формальность, и все дальнейшие повышения Паттона оказались недействительны. Оставалось лишь легализовать самое первое. Хорошо хоть боевые награды были вручены как положено.

Снова гражданская?

Узнав об этом, Паттон пришел в бешенство. «Проклятые бюрократы лишили меня чина, как их предки лишили нас родины», – возмущался он, намекая на Гражданскую войну. Однако из армии не ушел, а с головой погрузился в организацию танковых войск. В этот период Паттон близко сошелся с Дуайтом Эйзенхауэром.

Оба хорошо видели недостатки американской армии и признавали ведущую роль бронетанковых соединений в будущих сражениях. Увы, их мнение мало кто разделял В США. Паттон без конца обивал пороги высоких кабинетов в Конгрессе, но его проекты оставались без ответа. В отчаянии он даже перевелся в кавалерию.

В середине 1930-х годов на генерал-майора, исповедующего взгляды конфедерата старой закалки, обратил внимание сенатор от штата Луизиана Хьюи Лонг. Это был популист с чудовищной мешаниной в голове. Он говорил то о переделе собственности в пользу бедных, то о прогрессивной шкале налогообложения, то собирался выделить для проживания негров два отдельных штата.

Хватало в речах Лонга рассуждений о восстановлении прав Юга, сотрудничестве с Германией и Японией, крестовом походе против либерализма и откровенного антисемитизма.
Многое из этого набора вполне устраивало Паттона.

К тому же Лонг пообещал в случае победы на президентских выборах 1936 года назначить его министром обороны и дать денег на реформу танковых войск. И шансы на победу были! По оценкам социологов, в случае выдвижения от демократов Лонг набирал 60%. На случай поражения тоже был план: вместе с южными штатами он был намерен развязать новую гражданскую войну.

Паттон целиком и полностью разделял замыслы Лонга, но, к счастью, до дела не дошло. В1935 году беспокойный сенатор был застрелен в собственном кабинете человеком, которого тут же убили охранники Хьюи Лонга.

«Наш обратный билет»

Вторая мировая для Паттона началась с высадки в Марокко. Тогда он в звании генерал-майора командовал западной группировкой американцев. Паттон действовал на вспомогательном направлении, но пользы принес больше, чем основные силы, разгромленные немецким корпусом «Африка».

Эйзенхауэр был рад встретить своего былого сослуживца и не преминул отметить его заслуги очередным званием. Генерал-лейтенант Паттон возглавил 2-й корпус армии США и развернул успешное контрнаступление. Он навел такой порядок в своих войсках, что даже англичане восхищались дисциплиной.

Суровая муштра помогала сохранять жизни солдат, но Паттон был непопулярен. Зато, когда дело доходило до боев, все просились именно в его части. Солдаты понимали, что уцелеть в мясорубке куда больше шансов под началом Паттона. Кое-кто прозвал его «Наша кровь и кишки», а некоторые называли «Наш обратный билет».

Правда, Паттон снова влип в неприятную историю, не к месту продемонстрировав свои националистические убеждения. После капитуляции фашистов он предложил сохранить в Северной Африке антисемитские законы и не освобождать евреев из лагерей. Скандал с трудом замяли.

Однако за успехи на поле боя Паттону доверили командование 7-й армией США во время вторжения на Сицилию. В критический момент, когда по вине британцев наступление захлебнулось, именно 7-я армия взяла инициативу на себя. Паттон умело взломал немецкую оборону и вышел на намеченные рубежи.

И тут снова дал о себе знать дурной характер генерала. Из-за нерегулярного подвоза боеприпасов наступление замедлилось, и немцы успели эвакуировать из Мессины всю технику. Паттон пришел в ярость, наорал в штабе на снабженцев, да еще и залепил пощечины двум бойцам из хозчасти. Пресса подняла шум, а Эйзенхауэр хотел отослать проштрафившегося вояку в Штаты.

Но снова перевесило желание сохранить под рукой человека с несомненными военными талантами. Паттона просто отстранили от командования. Однако и тут он умудрился принести пользу. Его постоянное мелькание в штабах и на передовой, частые отлучки в Палестину и Египет убедили немцев, что союзники что-то затевают в Восточном Средиземноморье.

«Город взял. Прикажете вернуть?»

Нацисты считали, что Паттон едва ли не единственный американский генерал, способный успешно наступать. И уж если он где-то крутится без дела, значит готовит секретную операцию. Разведка Германии даже развила теорию, что Паттон координирует будущую высадку на Балканах. Англичане и американцы охотно подхватили эту игру, в результате чего немцы проморгали высадку в Нормандии.

К этому моменту командование посчитало, что скандал с Паттоном забылся. Но по настоянию щепетильных британцев при высадке в Нормандии ему отвели роль командующего самым западным районом десантирования, вспомогательным. Тем не менее Паттон добился успеха большего, чем его соседи.

Используя против немцев их же тактику блицкрига, Паттон прорвал фронт и не позволил противнику организовать оборону. Остановили его наступление лишь у сильнейшей крепости Мец осенью 1944 года, да и то во многом по вине самих американцев.

Начальство не выделило Паттону горючего и автотранспорта, а атаковать медленно он отказывался. Когда войска США завязывали с немцами позиционные бои, они несли огромные потери, так как немцы превосходили их в выучке. В отличие от командования, Паттон это осознавал и не стеснялся об этом говорить, что и спасло союзников после контрудара вермахта в Арденнах.

Пока другие генералы пытались цепляться за свои позиции, Паттон оторвался от противника, перегруппировал танки и ударил навстречу. Он справедливо полагал, что при полном превосходстве в воздухе, танках и живой силе залог успеха – мобильность. 29 января 1945 года части 3-й армии Паттона прорвали германскую оборону по реке Саар и устремились в решающее наступление.

Имея под командованием не более 300 тысяч человек, Паттон к маю 1945 года прошел всю Германию. За это время его войска вывели из строя 1800 тысяч гитлеровцев. Но, несмотря на столь очевидные успехи, Паттон оставался для начальства головной болью. Он мог нахамить вышестоящим, наговорить невесть чего журналистам. Его прорывы на восток называли авантюрой.

Чем популярнее Паттон становился в войсках, тем больше раздавалось возгласов из Вашингтона «остановить этого сумасшедшего». 3-я армия слишком быстро продвигалась на восток, часто опережая приказы командования. Например, Паттону было приказано не штурмовать, а обойти город Трир, так как, по мнению штаба, его надо было брать четырьмя дивизиями. Генерал получил приказ, когда его командный пункт был уже в Трире. «Взял город двумя взводами. Прикажете вернуть?» – саркастически спросил Паттон.

Несостоявшийся президент

В мае 1945 года он был уже в Западной Чехии и собирался штурмовать Прагу, до которой оставалось 50 километров. Но чешская столица по условиям Ялтинских соглашений входила в советскую зону оккупации. Из штаба приказали отвести войска. Паттон ответил: «И не подумаю».

Когда ему объяснили, что наступление на Прагу может вызвать обострение отношений с СССР, генерал заявил, что в таком случае готов взять и Москву. В сердцах он даже бросил: «Политики совершили большую ошибку, взяв в союзники сталинский СССР, а не Германию».

Наверное, этот конфликт и решил судьбу Паттона. Отношения с Эйзенхауэром были окончательно испорчены, и генерала отослали в США «в отпуск». На него донесли, будто он нелегально вывез из Германии сборник нацистских «Нюрнбергских законов», а спецпредставитель президента доложил, что по приказу Паттона «арестованных нацистов содержат лучше, чем узников бывших концлагерей».

На родине он договорился до того, что долг каждого настоящего патриота Америки – «закончить дело сенатора Лонга». Ходили слухи, что Паттон даже собирается баллотироваться в президенты. Он был особенно популярен на юге США, где его называли «последним солдатом Конфедерации».

Вместо японского фронта Паттона отправили обратно в Германию военным комендантом Баварии. Там скандалы продолжились: в администрации Паттона то и дело обнаруживали бывших нацистов, которых генерал называл «профессионалами в управлении». И терпение начальства лопнуло: в декабре 1945 года его было решено отправить домой окончательно.

Однако в Америку Паттон не попал. За день до отъезда, 9 декабря, он отправился поохотиться в поместье одного баварского промышленника. По дороге его штабной кадиллак был протаранен армейским грузовиком. Паттон получил травму головы. По дороге в госпиталь в его машину врезался еще один грузовик. На этот раз последствия были еще более тяжелыми – был поврежден позвоночник.

Придя в себя, Паттон смог связаться с женой и вызвать ее в Германию. В бреду он якобы повторял: «Меня хотят убить». Официально Паттон скончался 21 декабря в результате закупорки сосудов. Вскрытие не проводилось, а тело генерала запретили доставлять на родину. Кто-то до сих пор уверен: начальство тормозило расследование. Другие считают, что власти не хотели устраивать пышных похорон националисту.

Этот трагический инцидент избавил американское общество от необходимости давать оценку убеждениям Паттона. Он остался просто одним из лучших генералов в истории США.