Опыт эксплуатации средств ремонта и эвакуации БТТ в Афганистане

В первом в мировой истории случае боевого применения танков 15 сентября 1916 г. в сражении на реке Сомма со стороны английской армии было подготовлено 49 танков, 17 из которых не добрались до исходных позиций из-за поломок. Девять танков с начала атаки застряли на местности, а еще пять вышли из строя по техническим причинам во время боя. К концу сражения у англичан осталось в строю всего 17 танков (35% от первоначального количества), хотя боевые потери отсутствовали.

Таким образом, с самого начала боевого использования танков остро встала проблема наличия техники, способной эвакуировать с поля боя застрявшие и поврежденные боевые машины, в том числе и под огнем противника, а также оперативно устранять возникающие неисправности. Неудивительно, что с формированием танковых войск во всех армиях им пытались придать средства эвакуации и ремонта. Красная Армия не стала исключением. Однако в РККА приоритет был отдан наращиванию темпов производства собственно танков. В качестве средств эвакуации выступали обычные тракторы. Сначала тракторы типа «Сталинец-60», тягачи «Коминтерн» или «Ворошиловец» вполне подходили для работы с подразделениями, оснащенными танками Т-26 или Т-28, как по тяговым характеристикам, так и по подвижности.

Но перед самым началом Великой Отечественной войны на вооружение РККА стали поступать танки Т-34, КВ-1 и КВ-2. Отечественная промышленность только начинала производство принципиально новой боевой техники, машины были оснащены вновь разработанными системами, узлами и агрегатами, вследствие этого не удалось избежать «детских болезней» в виде частых поломок. Слабые навыки механиков-водителей Т-54 и KB зачастую приводили к застреванию этих машин и поломкам узлов трансмиссии.

Положение с вытаскиванием застрявших средних и тяжелых танков, а также с эвакуацией поврежденных машин с поля боя осложняло отсутствие защищенных машин, обладающих высокими тяговыми характеристиками и оснащенных специальным оборудованием в виде лебедю с комплектом полиспастов.

Т-54 и КВ-1 были в разы тяжелее основных в то время танков РККА Т-26 и БТ-7, поэтому тягачи, успешно справлявшиеся с буксировкой легких танков, были чрезвычайно слабы для новых боевых машин. Конечно, поврежденный средний или тяжелый танк мог буксировать другой средний или тяжелый танк, однако при этом исправный танк выходил из боя, что привадило к срыву поставленной боевой задачи. С вытаскиваем застрявших танков все еще сложнее.

С учетом приобретенного во время Великой Отечественной войны боевого опыта в последующий период ситуация со средствами эвакуации и полевого ремонта менялась в лучшую сторону: на базе средних танков Т-34 выпускались танковые тягачи и танковые краны; на базе тяжелых танков KB, ИС и самоходных артиллерийских установок ИСУ-122 были разработаны тягачи для буксировки тяжелых танков.

Однако создание средств эвакуации отставало от развития танков, да и насыщенность ими частей не соответствовала реальным потребностям. Средние танки неизменно «прибавляли в весе», и к концу 1960-х гг. появились основные танки Т-64А, боевая масса которых приближалась к 40 т. В то же время на оснащении войск в основном находились бронированные тягачи семейства БТС-4 на базе средних танков Т-44, T-54, Т-55 и истребителя танков ИТ-1.

Например, в Ташкентском высшем танковом командном училище на июнь 1985 г. находилось около сотни танков, в том числе пять Т-80БВ, один Т-80Б, более двух десятков Т-72А и двух десятков Т-64 модификаций А, Б и Б1. На весь этот парк приходилось несколько тягачей БТС-4 и не было ни одной бронированной ремонтно-эвакуационной машины БРЭМ-1.

Экипаж БТС-4 состоял из двух человек: механика-водителя и сцепщика-такелажника. Встроенного вооружения тягач не имел. Над люком сцепщика-такелажника устанавливалась труба-лаз, которая использовалась при преодолении водных преград (глубиной до 5 м) по дну.

В средней части БТС-4 располагалась лебедка с механическим приводом от двигателя танка. Отбор мощности на лебедку осуществлялся через «гитару». Длина троса лебедки составляла 200 м, тяговое усилие – 25 т. Тягач комплектовался двумя блоками полиспаста, при использовании которых тяговое усилие лебедки можно увеличить до 75 т.

Выпуск троса лебедки осуществлялся на корму. В кормовой части корпуса тягача крепился откидной сошник-упор, который служил как анкер при вытаскивании застрявшей или несправной техники с применением лебедки. В средней части машины на крыше корпуса монтировалась металлическая грузовая платформа с откидными бортами, которая позволяла размещать грузы массой до 4 т.

Тягач комплектовался разборной кран-стрелой с ручным приводом и грузоподъемностью 5 т, что позволяло поднимать такие грузы, как танковый двигатель (двигатель В-55 весил 920 кг), коробку передач среднего танка (560 кг), гусеницу, крышу моторно-трансмиссионного отделения среднего танка и другие узлы и агрегаты.

БТС-4 весил 31,4 т и имел характеристики подвижности и защищенности, как и средние танки, на базе которых он создавался.

Тягачи на базе средних танков Т-44 имели хорошо видимую отметину в виде заваренной смотровой щели с левой стороны верхнего лобового листа корпуса.

Серьезную проверку отечественные средства эвакуации бронетанковой и автомобильной техники прошли во время войны в Афганистане. Средние танки Т-62, составлявшие основу танкового парка советских войск в Республике Афганистан, в 1982-1983 гг. прошли модернизацию до уровня Т-62М. Они получили дополнительное бронирование лобовой части башни в виде двух модулей с разнесенным комбинированным бронированием, комбинированное бронирование верхнего лобового листа корпуса и противоминную защиту передней части корпуса днища. В результате боевая масса Т-62М выросла на 5 т и достигла 42,5 т, поэтому он фактически перешел в категорию тяжелых танков.

Кроме того, танки, используемые в так называемых «рейдовых» подразделениях, в большинстве оснащались колейными минными тралами КМТ-7 (масса комплекта КМТ-7 составляла 7 т) или навесным бульдозерным оборудованием БТУ-55.

С учетом возросшей массы боевой машины, сложных условий эксплуатации в горно-пустынной местности, использования навесного оборудования (катковые противоминные тралы и бульдозерное оборудование) возросли нагрузки на силовую установку, трансмиссию и ходовую часть танков. Свою лепту вносили и боевые повреждения.

Увеличение боевой массы танка не могло не сказаться на его проходимости, так как увеличилась удельная нагрузка на грунт. Из-за дополнительного противоминного бронирования днища существенно уменьшился клиренс – Т-62М застревал там, где стандартный Т-62 проходил без проблем. Осложнял проблемы с проходимостью и бульдозерный отвал, который, по моим данным, устанавливался примерно на 30% танков Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане (ОКСВА).

Использование бульдозерного отвала оказалось в Афганистане просто необходимым. Опыт ведения боевых действий показал, что в условиях горной местности и в «зеленых зонах» (межгорных долинах, изобилующих многочисленными кишлаками, дувалами, густыми рощами) штатных комплектов бульдозерного оборудования для танков (из расчета один комплект на танковую роту) недостаточно.

При движении колонн по горным дорогам была велика вероятность встретить завалы из горной породы, возникшие как по естественным причинам, так и устроенные душманами. В ходе ведения боевых действий в «зеленке» танки следовали впереди, прокладывая своими корпусами дорогу в дувалах и зеленых насаждениях более легкой технике (БМП, БТР и т.п.). Без бульдозерного отвала части строений, дувалов, стволы и ветки деревьев ломали подкрылки, срывали резиновые фальшборты, падая на корпус и башню танка, засыпали
приборы наблюдения.

Боевые действия в Афганистане зачастую велись тактическими группами, создаваемыми на основе мотострелковых, горно-стрелковых, разведывательных батальонов и рот. Эти группы действовали в отрыве от остальных сил, на местности, изобилующей естественными и искусственными препятствиями. Поэтому возникала необходимость в оснащении каждой» группы средствами разграждения.

Штатный для мотострелкового полка путепрокладчик БАТ-2 не имел никакого бронирования, не мог использоваться под огнем противника и был быстро заменен в частях ОКСВА на инженерную машину разграждения ИМР, выполненную на базе среднего танка Т-54 и имеющую аналогичную защищенность. Однако ИМР не имела собственного вооружения, и ее применение при непосредственном огневом воздействии противника было нежелательным. К тому же этих машин не хватало: например, в составе инженерно-технического взвода инженерно-саперной роты нашего 181-го мотострелкового полка имелась всего одна ИМР, а также одна БМР-1.

Эффективным средством разграждения в тактической группе являлся танк с бульдозерным оборудованием. Конечно, БТУ-55 уступал по своим возможностям универсальному бульдозерному оборудованию ИМР, но вполне позволял прокладывать путь через несложные препятствия. К тому же танк, в отличие от ИМР, мог за себя постоять под непосредственным огневым воздействием противника.

Как правило, мотострелковой, горнострелковой, разведывательной роте придавалось от одного танка до танкового взвода, а для успешного ведения боевых действий в горах или в «зеленке» требовался хотя бы один танк, оснащенный бульдозерным оборудованием. Поэтому количество комплектов БТУ-55 в мотострелковом полку увеличили в 3 раза. Если в полку, дислоцированном в СССР, имелось три комплекта БТУ-55 (из расчета один комплект – на танковую роту), то в мотострелковом полку в Афганистане в среднем один танк с БТУ-55 приходился на танковый взвод.

Причем БТУ-55 устанавливались на модернизированные Т-62М-2 (танки этой модификации не имели дополнительного бронирования на верхнем лобовом листе корпуса) непосредственно на заводах, где производился их капитальный ремонт, а не находились по штату в инженерно-саперной роте, как в мотострелковых и танковых полках, дислоцированных на территории Советского Союза и в группах войск.

В первую очередь танками с бульдозерным оборудованием старались обеспечить так называемые «рейдовые» подразделения, т.е. танковые подразделения, принимавшие участие в различных войсковых операциях, рейдах, мероприятиях «по реализации разведданых», имевших, как правило, наступательный характер.

Например, 1-й танковый взвод 3-й (рейдовой) роты танкового батальона 181-го мотострелкового полка располагал двумя танками (50% от общего количества) с БТУ-55 (№831 и 832).

Обычно эти два танка использовались в отряде обеспечения движения полка, поэтому им сильно доставалось. Машины имели характерные следы подрывов на противотанковых минах в виде завернутых вверх надгусеничных полок.

Танковые подразделения, находившиеся на сторожевых заставах и выполнявшие задачи по охране участков дорог и других важных объектов, получали танки с бульдозерным оборудованием в гораздо меньших объемах – в среднем один танк на танковую роту.

Правда, хотя бульдозерный отвал оказался незаменимым в условиях Афганистана, при преодолении глубокой грязи он нагребал перед собой вал. упершись в который танк останавливался.

Летом 1986 г. командир нашего батальона майор В. Глек поставил мне задачу отбуксировать неисправный танк в расположение армейского ремонтного батальона. Казалось бы, ничего сложного. Как и 181-й мотострелковый полк, ремонтный батальон 40-й армии находился в районе Карахана (мы его называли «Теплый стан»). Расстояние от парка нашего полка до ремонтного батальона составляло несколько километров по асфальтированной дороге.

Для буксировки мне выделили Т-62М №831 с бульдозерным оборудованием. Прицепив тросами неисправный танк, мы быстро доставили его к месту назначения, однако сдать его в ремонтный батальон не получилось. Пришлось буксировать танк обратно.

Между забором рембата и асфальтированной дорогой была небольшая на вид лужа, длиной порядка 10 м и шириной метра три. Во время разворота мы поленились провести его в несколько приемов, не посчитав эту лужу за препятствие. В результате буксирующий танк левой гусеницей попал как раз в середину лужи, корпус сильно накренился на левый борт и бульдозерный отвал левой частью нагреб приличную кучу грязи. Если бы сзади не было буксируемого танка, то, возможно, боевая машина и преодолела бы лужу, а здесь, не обладая достаточной инерцией, она просто закопалась левой стороной в грязь.

Буксируемый танк отцепили, однако это уже не помогло – при дальнейших попытках выбраться Т-62М №831 все больше доворачивался в лужу, поскольку правая гусеница находилась на твердом грунте, а левая была неподвижна (как потом оказалась, при попытках выбраться левая гусеница сошла с направляющего колеса к корпусу танка и ее заклинило).

Прибывшие из расположения полка нам на помощь два других танка также ничего не смогли сделать. Пришлось обратиться в рембат. Из рембата подошел дежурный БТС-4Д, который встал перед застрявшим танком и опустил сошник. Перед тягачом поставили два танка; их сцепили тросами между собой и с тягачом, используя в качестве анкера, развернули полиспасты из комплекта тягача. В течение 20 мин танк извлекли из лужи. После нескольких попыток движения вперед – назад соскочившая гусеница с треском встала на место, и мы благополучно вернулись в свой полк.

Подобная ситуация произошла с этим же танком через три месяца. В конце июля – начале августа 1986 г. подразделения 181-го мотострелкового полка вели боевые действия в «Баграмской зеленке». Точнее, в операциях участвовали 3-й горнострелковый батальон и разведывательная рота, усиленные танками 3-й танковой роты танкового батальона (танки №831, 832, 834, 838, 841) и батареей 122-мм буксируемых гаубиц Д-30 (в качестве тягачей гаубиц использовались МТ-ЛБ и Уралы-43202), при поддержке дивизионной артиллерии (152-мм самоходные гаубицы 2СЗ и 122-мм реактивные системы залпового огня «Град» 1074-го артиллерийского полка 108-й мотострелковой дивизии), боевых вертолетов Ми-24 и штурмовиков Су-25 (базировавшихся на аэродроме «Баграм»).

Через несколько дней «путешествия» по зеленке наша группа в составе одной горнострелковой роты, разведывательной роты и трех танков подошла к кишлаку. Он представлял собой десятки глинобитных строений в виде крепостей (наверное, еще средневековых), каждая из которых по периметру была окружена стенами высотой 4-5 м и толщиной до метра. Предварительно кишлак обработали штурмовая авиация, артиллерия и боевые вертолеты. При подходе к кишлаку наши танки обстреляли прямой наводкой все строения кишлака, вызывающие подозрения. Сопротивления со стороны душманов в кишлаке мы не встретили, жителей в нем также не было.

В кишлак входили колонной, возглавлял которую уже упомянутый выше танк №831 с бульдозерным оборудованием; за ним следовали два других танка, несколько БМП-2 разведроты полка и БТР-70 горнострелкового батальона. Справа и слева от колонны в пешем порядке шли разведчики и горные стрелки – они осматривали каждое строение и каждый дувал кишлака на наличие душманов, искали кяризы и другие укрытия. Продвигались осторожно, так как в любом месте могли ждать мины.

Через кишлак проходила узкая улица, вдоль которой протекал небольшой арык. Головным танком руководил начальник штаба нашего батальона, гордо восседая на его башне. Проигнорировав предостережение командира взвода лейтенанта Николая Безусова о том, что при движении дальше по этой улице танк застрянет, начальник штаба приказал продолжать движение. Танк, проехав несколько метров, провалился правым бортом в арык и застрял. При этом левая гусеница, имея под собой твердый грунт, все больше поворачивала танк в грязь – в сторону неподвижной гусеницы. Осложняли положение и деревья, росшие вдоль арыка: когда танк, пытаясь выбраться, все больше сползал в арык, впереди и позади него оказались деревья, которые создали дополнительное сопротивление.

Два других танка, сцепленные цугом, вытащить «собрата», угодившего в арык, не смогли. Ревели на максимальных оборотах двигатели, рвались тросы, но застрявший танк не двигался. Если уж Т-62 или Т-62М не удавалось вытащить таким способом, то без мощной лебедки с полиспастами делать нечего, даже если будут тащить сцепленные друг за другом три и более танка. А ремонтно-эвакуационных средств в нашей группе не имелось. Пришлось несколько часов ожидать БТС-4 и высылать за ним сопровождение. Подошедший тягач при помощи лебедки и полиспастов прекрасно справился с задачей: он практически без особых усилий вытащил застрявший танк, который при движении назад вывернул с корнями несколько деревьев, оказавшихся на пути.

Правая гусеница сошла с направляющего колеса к корпусу танка и застряла, при этом был поврежден кривошип направляющего колеса. Пришлось разбивать гусеничную ленту: она была сильно натянута, и ослабить ее из-за неисправного кривошипа не получилось. Сначала пальцы «не хотели» покидать свои места, и появилась мысль даже обратиться к саперам за взрывчаткой, однако благодаря мощной кувалде и грубой физической силе удалось выбить один из пальцев и разбить гусеницу. Из нее убрали несколько траков, а затем пропустили через первый каток, минуя направляющее колесо.

Танк продолжил движение своим ходом, но на время проведения мероприятий по его вытаскиванию и ремонту операцию приостановили. Душманы получили несколько часов для того, чтобы оторваться от преследования, перегруппироваться и заминировать предполагаемые маршруты движения наших войск.

Несколько слов о тягачах типа БТС-4. Согласно организационно-штатной структуре мотострелкового полка 1980-х гг., танковые тягачи имелись только в составе ремонтной роты полка. Остальные подразделения полка, в том числе и танковый батальон, такими машинами не располагали. Кроме того, они имелись в составе отдельных ремонтно-восстановительных батальонов дивизий.

В ремонтной роте 181-го мотострелкового полка находились два БТС-4Д, один из которых круглосуточно выполнял функции дежурного тягача в полевом парке полка, а второй использовался в составе технического замыкания полка при совершении маршей и в составе ремонтно-эвакуационной группы полка – при ведении боевых действий. Как правило, в состав технического замыкания полка включались пара мастерских технического обслуживания на шасси ЗиЛ-131, один тягач колесной техники на базе Урал-4320, один БТС-4Д. За ними следовала пара танков Т-62М, осуществлявшая охрану технического замыкания.

С учетом опыта боевых действий в Афганистане БТС-4 усовершенствовали. С машины убрали трубу-лаз, так как необходимости в ее использовании в условиях горно-пустынной местности не было. Над люком сцепщика-такелажника установили турель с крупнокалиберным пулеметом ДШКМ – теперь тягач имел собственное оборонительное вооружение. Как и танки Т-62М, тягач получил противоминную защиту передней части корпуса и резиновые фальшборты. Кроме того, БТС-4Д оснащались гусеницами с резинометаллическим шарниром и усиленными грунтозацепами.

Необходимость в оснащении БТС-4 штатным крупнокалиберным пулеметом возникла в связи с тем, что в Афганистане отсутствовала разница между фронтом и тылом. Душманы, не рискуя получить отпор от боевых подразделений, предпочитали нападать на транспортные колонны и подразделения технического и тылового обеспечения. Серьезным минусом установки ДШКМ являлась невозможность вести огонь из пулемета, находясь внутри забронированного пространства корпуса тягача.

К сожалению, тяговооруженность БТС-4Д не увеличилась: мощности его двигателя было недостаточно для буксировки модернизированных Т-62М, особенно в горных условиях. Даже при небольших подъемах перед тягачом тросами прицепляли другой тягач или танк, который помогал ему – самостоятельно с этой задачей БТС не справлялся.

При буксировке на гибкой сцепке (на тросах) на спуске приходилось к буксируемому танку сзади прицеплять еще один танк или танковый тягач. При отсутствии возможности торможения двигателем на буксируемом танке фрикционные накладки тормозных лент превращались в дым и пыль после двух-трех нажатий на педаль горного тормоза, и машина, становясь не управляемой, стремилась обогнать или таранить буксир.

Так, при буксировке танка Т-62М №837 с неисправным двигателем в расположение отдельного ремонтно-восстановительного батальона 201-й мотострелковой дивизии, находившегося в районе города Кундуз, тягачу БТС-4Д постоянно, практически на каждом подъеме, помогал танк Т-62М №834, выделенный для охраны и сопровождения.

Буксировка осуществлялась в ночное время, когда температура воздуха снижалась (это был конец июня 1986 г.), но даже в этих условиях на крыше моторно-трансмиссионного отделения БТС-4Д установили емкость, из которой два солдата постоянно черпали кружками воду и лили ее на радиатор системы охлаждения, пытаясь не допустить перегрева двигателя тягача.

Несмотря на принятые меры по дополнительному охлаждению двигателя тягача и помощь сопровождающего танка в преодолении подъемов, после транспортировки танка с неисправным двигателем на расстояние примерно в 60-80 км буксировщик пришлось отправить в ремонт – его двигатель не выдержал такой нагрузки.

В результате, из семи танков 181-го мотострелкового полка, задействованных в операции армейского масштаба «Маневр», два (14%) практически не участвовали в боевых действиях: у одного вышел из строя двигатель, а второй выполнял задачи по его буксировке, сопровождению и охране.

Если на равнинной местности БТС-4 еще справлялись с буксировкой новых основных танков, таких как Т-64 и Т-72,то в горах дело обстояло намного сложнее даже с буксировкой средних Т-55 и Т-62. Легкую бронированную технику (типа БМП или МТ-ЛБ) БТС-4Д буксировал безо всякой нагрузки. Приведу пример.

Дорога от Пули-Хумри до Кундуза проходила вдоль реки Кундуз. Справа вдоль дороги были невысокие отроги северной части Гиндукуша. Местами река подходила близко к дороге. На одном из поворотов дороги механик-водитель МТ-ЛБ артиллерийского дивизиона не справился с управлением: тягач вместе с буксируемой им 122-мм гаубицей Д-30 рухнул в реку. К счастью, никто из личного состава не пострадал. МТ-ЛБ с гаубицей вытащили с помощью лебедки тягача БТС-4Д ремонтной роты полка. Поскольку в двигатель и агрегаты трансмиссии МТ-ЛБ попала вода, самостоятельно он двигаться не мог и продолжил путь на буксире за спасшим его тягачом.

По прибытии на место – полевой пункт сбора поврежденных машин, в двигателе (купание обошлось без гидроудара) и агрегатах МТ-ЛБ заменили масло, смазку в ступицах опорных катков, и тягач, как ни в чем ни бывало, продолжил движение своим ходом.

К середине 1980-х гг. усовершенствованные БТС-4Д составили основу парка танковых тягачей ОКСВА. Они находились на вооружении не только ремонтных подразделений мотострелковых полков и бригад, а также отдельных ремонтно-восстановительных батальонов мотострелковых дивизий, но и поступили на вооружение воздушно-десантных, десантно-штурмовых частей и соединений, отдельных батальонов специального назначения и пограничных войск.

В связи с недостатком (отсутствием) штатных тяжелобронированных боевых и специальных машин в десантно-штурмовых войсках, войсках специального назначения и пограничных войсках, БТС-4 зачастую использовались в качестве бронированных машин разминирования или бронированных машин огневой поддержки. В июне 1986 г. в колонне 56-й десантно-штурмовой бригады, следовавшей через перевал Саланг к месту проведения операции «Маневр», находился БТС-4Д с Катковым противоминным тралом КМТ-7М.

Тягач БТС-4Д с дополнительным бронированием передней части днища вполне годился на роль бронированной машины разминирования. К тому же отсутствие боекомплекта из тяжелых осколочно-фугасных снарядов, склонных к детонации, давало его экипажу больше шансов выжить при подрыве на противоднищевой мине или фугасе, чем у экипажа танка.

В июне 1986 г. под днищем БТС-4Д из состава 201-й мотострелковой дивизии, следовавшим по грунтовой дороге в колонне войск при проведении операции «Маневр», взорвался фугас. Под действием взрывной волны днище тягача прогнулось внутрь корпуса так, что поднявшийся вверх двигатель сорвал с креплений крышу моторно-трансмиссионного отделения. Внутри тягача находился только механик-водитель: он получил травмы, но остался в живых благодаря дополнительной защите днища (оно прогнулось, но не проломилось) и открытой крышке люка, через который его выбросило ударной волной из корпуса.

Два других солдата, находившиеся снаружи корпуса, также были сброшены взрывом на землю, получили травмы, но остались живы.

Для использования БТС-4Д в качестве бронированной машины огневой поддержки на грузовой платформе тягача иногда устанавливали спаренную 25-мм зенитную установку ЗУ-23 (ЗУ-23-2). Она обладала большой огневой мощью и благодаря «зенитному» происхождению могла поражать цели на любых высотах, однако серьезным недостатком такой установки являлось отсутствие защиты расчета от огня противника.

В мотострелковых частях (на примере 181-го и 180-го мотострелковых полков 108-й дивизии) БТС-4Д использовались только по прямому назначению – для эвакуации неисправной и застрявшей техники, так как там хватало штатных тяжелых бронированных машин для выполнения задач огневой поддержки, прокладки путей и разминирования (танки, бронированные машины разминирования, инженерные машины разграждения).

В целом, из опыта использования бронетанковой техники во время войны в Афганистане можно сделать следующие выводы:

1. В связи увеличением вероятности застревания боевых машин при ведении боевых действий в особых условиях (горная, лесистоболотистая местность, арктическая зона) возрастает и роль средств эвакуации.

2. Недостаточное количество средств эвакуации застрявших и поврежденных машин напрямую влияет на выполнение боевых задач.

3. В связи с увеличением роли и самостоятельности в современном бою тактических групп, создаваемых на основе батальонов и рот, необходимо их оснащение достаточных количеством бронированных ремонтно-эвакуационных машин. Даже один застрявший танк может существенно ослабить ударную мощь тактической группы, отвлечь от выполнения боевой задачи дополнительные силы и средства для обеспечения его охраны и эвакуации.

4. Несоответствие тяговых характеристик БТС-4 возросшей массе танка Т-62М, наглядно проявившееся в частях 40-й армии в ходе Афганской войны, лишний раз показало, что развитие средств эвакуации должно идти параллельном развитию бронетанковой техники, т.е. с увеличением массы боевых машин должна увеличиваться тяговооруженность средств эвакуации. Буксировка танка в горах превращалась в настоящее испытание. Офицеры, проходившие службу в начальный период войны в Афганистане, рассказывали, что танки, у которых в ходе ведения боевых действий выходили из строя двигатель или трансмиссия, просто подрывались и списывались на боевые потери, так как эвакуировать их было очень сложно. Правда, мне не пришлось быть свидетелем таких случаев. В 1985-1986 гг. поврежденные танки старались вытаскивать, а потом везли в Хайратон (город на берегу Амударьи, рядом с мостом «Дружбы») на сборный пункт поврежденных машин. Я лично два раза ездил в Хайратон сдавать танки, подорвавшиеся на фугасах. Правда, именно эти машины в капитальный ремонт не приняли в связи с тем, что у них днище было сильно вогнуто внутрь. Так что старались мы по их эвакуации зря.

5. Сказывалась недостаточная практическая подготовка офицеров и солдат, вновь прибывающих в Афганистан, в вопросах вождения боевых машин в горной местности, эвакуации и полевого ремонта. Два командира танковых взводов нашей роты, я и Николай Безусое, были направлены в Афганистан сразу по окончании военного училища и практического опыта набирались уже в афганских горах и «зеленках». Начальник штаба нашего батальона прибыл из Харьковского танкового училища, где командовал подразделениями курсантов и вообще не имел практического опыта обращения с боевой техникой и службы в войсковых подразделениях.

Единственным подразделением танкового батальона, осуществлявшим техническую поддержку, являлось отделение технического обслуживания, в котором были только сержанты и солдаты срочной службы, а также мастерская технического обслуживания МТО-70 на шасси ЗиЛ-131. К сожалению, квалификация личного состава данного отделения оставляла желать лучшего. Навыками проведения сварочных работ никто в отделении не владел. Кран-стрела на МТО-70 была сломана (при попытке демонтажа коробки передач танка, у которой, как оказалось, не были откручены пара болтов крепления к корпусу). Поэтому при необходимости монтажа или демонтажа тяжелых узлов и агрегатов танков приходилось обращаться за помощью в ремроту или к мотострелкам.

В заключении хотелось бы сказать несколько слов о современном положении дел с эвакуационными средствами уже в Российской Армии. В 2018 г. на вооружение соединений, дислоцированных в районах Крайнего Севера и Дальнего Востока, начали поступать модернизированные танки Т-80БВМ, получившие прозвище «арктических».

Опыт многолетней эксплуатации газотурбинных танков Т-80 различных модификаций в суровых северных условиях показал их большую приспособленность по сравнению с дизельными машинами. Однако северные районы нашей страны не имеют развитой сети дорог с твердым покрытием, местность зачастую болотистая, в зимнее время покрыта глубоким снежным покровом. Естественно, в таких условиях возрастает роль средств эвакуации, в первую очередь мощных бронированных ремонтно-эвакуационных машин.

Идеальным вариантом здесь представляется бронированная ремонтно-эвакуационная машина БРЭМ-80У.Она создана на базе танка Т-80У, имеет такую же подвижность и может сопровождать танки как на марше, так и при ведении боевых действий, оперативно оказывая им помощь. Впечатляют тяговые характеристики этой бронированной машины: при проведении Армейских международных игр Рембат-2018 в городе Омске БРЭМ-80У осуществила буксировку шести сцепленных друг за другом танков Т-80У. В 2019 г. этот рекорд был побит – БРЭМ-80У буксировала уже семь танков Т-80У! БРЭМ-1 при этом смогла буксировать только три танка.

Эти тяговые характеристики БРЭМ-80У как нельзя кстати подойдут в условиях северного бездорожья.