Около 10 часов утра 4 сентября 1721 года Санкт-Петербург был охвачен волнением. По Неве шла царская яхта, с нее поминутно палили носовые пушки и слышались трубные звуки. На носу стоял радостный Петр I. «Почему царь так неожиданно возвратился из поездки и что все это значит?» — гадали горожане. Но скоро все разъяснилось: мир! Наконец-то победоносно окончена многолетняя Северная война!
МАСКАРАД НА РАДОСТЯХ
Народ, измученный и разоренный военным лихолетьем, радостно сбегался приветствовать своего государя. Съезжалась знать. А на Троицкой площади уже стояли кадки с пивом и вином, было устроено возвышенное место. На эту «трибуну» поднялся царь и обратился к толпам: «Здравствуйте и благодарите Бога, православные, что толикую долговременную войну, которая продолжалась 21 год, всесильный Бог прекратил и даровал нам со Швецией счастливый вечный мир». Сказав это, Петр взял ковш с вином и пил за здоровье народа под крики «Да здравствует государь Петр Алексеевич!». По всем улицам столицы до поздней ночи ездили 12 драгун и два трубача — объявляли о мире под звуки литавр и труб.
Празднества были организованы грандиозные! Подготовку к ним царь тайно поручил Меншикову еще до заключения Ништадтского договора. 10 сентября начался роскошный многодневный маскарад. Вот как рассказывает об этом камер-юнкер голштинского герцога Фридрих Вильгельм Берхгольц: «…все маски, в плащах, съехались на сборное место… Когда же их величества вышли из (Троицкой. — Авт.) церкви, сам царь, как было условлено наперед, ударил в барабан… все маски разом сбросили плащи, и площадь запестрела разнообразнейшими костюмами… Погуляв при стечении тысяч народа, все маски… отправились в здания Сената и Коллегий, где было множество приготовленных столов… Вечером все дома в городе были иллюминированы…» Сам царь со своей семьей участвовал в этом маскараде. Он был одет голландским матросом-барабанщиком, а Екатерина — голландской крестьянкой с корзиной в руке. Назавтра гулянье повторилось. А на третий день все участники маскарада отправились к князю Меншикову, который угощал их в своем саду. Царь был счастлив: забыв про возраст, весе-лился как ребенок, пел песни и плясал на столах.
По всей России приказано было праздновать заключение мира молебствиями. На радостях царь объявил амнистию всем, кроме рецидивистов.
НОВЫЙ СТАТУС И КАНОНАДА
Но апофеозом праздничных торжеств стало 22 октября, когда Петр I по просьбе Сената принял титулы Императора Всероссийского, Великого и Отца Отечества. Это знаменовало переход российского государства в новое качество — в статус империи. Хотя при жизни Петра титул императора за ним признали лишь пять европейских государств: Пруссия, Голландия, Дания, Швеция и Венецианская республика, — ни один серьезный вопрос в Европе отныне не мог быть решен без Российской империи.
Но в день ее рождения в столице мало кто помышлял о последствиях судьбоносного решения. И знать, и простые горожане шумно веселились, радуясь миру. Праздничный обед на тысячу персон был устроен в здании Сената. По окончании был бал, а затем ночное небо озарил великолепный фейерверк. Центром его стал храм Януса, который обошелся казне в кругленькую по тем временам сумму — в 570 рублей.
Ближе к полуночи сам Петр поджег специально изготовленную фигуру орла, полетевшую к храму Януса. От орла зажглась центральная декорация, и тогда зрители увидели освещенные голубым огнем открытые ворота храма, а внутри него — самого двуликого бога Януса с лавровым венком и оливковой ветвью. Затем показались две фигуры коронованных рыцарей, которые, сблизившись, подали друг другу руки. Это было символическим выражением заключенного мира между Россией и Швецией. Вслед за тем взлетели «шесть тысяч ракет и прочих фейерверочных фигур», раздались звуки труб, литавр и полковых барабанов, колокольный звон, грянули сотни орудийных выстрелов. Эта канонада длилась почти час и была так велика, «что все казалось объятым пламенем, и можно было подумать, что земля и небо готовы обрушиться».
После фейерверка царский пир продолжался до 3 часов ночи и закончился «обношением всех гостей преизрядным токайским». Для простого народа изжарили быка и устроили два фонтана с красным и белым вином, «которое… било довольно высоко, падая потом в один бассейн, а из него в другой, откуда всякий уже мог черпать сколько хотел». Как замечает все тот же дотошный Берхгольц, несмотря на приставленную стражу, которая наблюдала за порядком, «не обошлось без окровавленных лиц, потому что каждому хотелось быть первым».
МОСКОВСКИЕ ГУЛЯНЬЯ
18 декабря 1721 года император со всем двором и дипломатами прибыл в Москву, где продолжились торжества. Для встречи государя были возведены сразу трое роскошных триумфальных ворот, богато украшенных скульптурой и живописными панно, отображавшими в аллегорической форме события Ништадтского мира, а также многочисленные библейские и античные сюжеты. «Когда Его Императорское Величество приблизился с Гвардиею и прочими учрежденными полками ко Тверским триумфальным воротам, тогда великим трубным гласом, так же литаврным и барабанным боем и пушечною стрельбою со всенародною родостию принят. И по вошествии в Белый город с башен и болверков пушечною стрельбою, и всех церквей колокольным звоном приветствовали».
28 января 1722 года после праздничного обеда царь стал раздавать памятные медали в честь Ништадтского мира. В тот же день на Красном лугу был устроен грандиозный многочасовой фейерверк. И московский храм Януса был куда больше и изящней петербургского! Затем появились изображения движущихся по морю фрегата и галеры, подчеркнув роль русского флота в победе над шведами. Петр I, обожавший «огненные потехи», лично принимал участие в подготовке этого фейерверка, несколько раз побывав в ракетной мастерской.
В последние дни января 1722 года в Москве были устроены катания на санях, стилизованных под морские суда. Парад открывал «князь-папа», за ним следовал Нептун в карете в виде морской раковины, затем на роскошной галере генерал-адмирал Федор Апраксин. Как свидетельствовал современник, сани императора изображали линейный корабль «с тремя большими мачтами, надлежащим экипажем и поставленными между множеством фальшивых десятью настоящими пушками, из которых часто палили. Монарх приказывал делать на улицах все морские маневры, так что даже полагали, что 16 лошадей, которые везли его корабль, только при помощи парусов могли сдвигать его с места». Екатерина I «плыла» в золоченой застекленной гондоле, внутри которой находилась жарко натопленная печь. Придворные, вельможи и иностранные дипломаты следовали в костюмах диких африканцев, турок, черкесов, индейцев и китайцев…
ПАМЯТИ СВЯТОГО
В последующие годы Петр с большим вниманием относился к организации торжеств в честь заключения Ништадтского мира. В 1724 году он специально приурочил к этой дате перенесение в Северную столицу мощей святого князя Александра Невского. 30 августа император на галере прибыл к устью Ижоры, где Невский в 1240 году одержал победу над шведами. Перенеся ковчег с мощами на галеру, царь приказал вельможам сесть за весла, а сам встал у руля. Во время плавания до Александро-Невского монастыря раздавалась непрерывная пушечная пальба. 2 сентября 1724 года Петр Великий издал указ перенести день памяти святого Александра Невского с 23 ноября на 30 августа и отмечать его ежегодно одновременно с годовщиной Ништадтского мира.
