Советский разведчик Владимир Барковский мечтал стать военным летчиком, или изобретателем новейших самолетов. И к этому имелись все предпосылки: в возрасте 14 лет Барковский участвовал в изготовлении деталей для планеров. Потом окончил Рабфак, станкостроительный институт, лётную школу. Но судьба распорядилась иначе, и талантливый инженер стал одним из основоположников научно-технической разведки СССР. Которая сумела добыть для Москвы самые секретные научные разработки западных стран.
Учеба на летчика
Владимир Борисович Барковский родился 16 октября 1913 года в городе Белгороде Курской губернии. Его отец служил делопроизводителем в земской управе, что не уберегло его от призыва в армию во время Первой мировой войны. Барковский-старший погиб практически в первом бою, в котором ему довелось принять участие. А потом грянули революции и Гражданская война.
Кое-как Барковские, оставшиеся без главы семьи, все эти события пережили. Но матери будущего разведчика необходимо было как-то выводить детей в люди. С 12-летнего возраста Владимира начали приучать к труду, отдавая на время летних каникул к какому-либо мастеровому на выучку. Так он научился изготавливать немудреную мебель — табуретки, стулья, фанерные чемоданы, а порой и игрушки, на которые был большой спрос. В 14 лет Барковский стал учеником знаменитого в те годы планериста Бориса Шереметьева и буквально заболел небом.
Впрочем, Барковский довольно быстро разочаровался в идеях Шереметьева. Однако тот опыт, полученный в мастерских создателя планеров, всю жизнь вспоминал, как очень важный для всей своей жизни. После практики в мастерской Шереметьева Барковский некоторое время проработал на заводе слесарем. В 1934 году был направлен на учебу в Москву, в станкостроительный институт.
Кроме учебы в вузе Барковский серьезно занимался мотоциклами, участвовал в мотокроссах и даже был инструктором для начинающих «байкеров». Кроме этого учился еще и в лётной школе, занимался парашютным спортом. После обучения в лётной школе даже был зачислен пилотом запаса в истребительном полку противовоздушной обороны Москвы. На пятом курсе института барковский окончательно принял решение поступить в Академию авиации и стать летчиком. Но судьба распорядилась иначе.
Молодые кадры
В марте 1939 года, когда Барковский уже вовсю готовился к защите диплома, секретарь комсомольской организации института сообщил ему, что комсомольцу Барковскому необходимо явиться в определенный день и час на Старую площадь (там располагались органы ЦК ВКП(б)), где с ним намерены побеседовать «компетентные люди».
В приемной Центрального Комитета собралось около сотни выпускников московских вузов. Барковского и остальных довольно долго расспрашивали об их жизни, планах, увлечениях, спортивных навыках. Но суть этих разговоров осталась за кадром. Никому из приглашенных студентов выпускных курсов так ничего и не сказали. Только лишь сообщили, что они попали в особую группу и, когда они понадобятся стране, их вызовут.
В мае 1939 года Владимира вызвали на Лубянку. Ему объявили, что он уже является сотрудником органов государственной безопасности. Накануне защиты диплома, которая была назначена на 30 июня, Барковского и еще нескольких студентов вновь пригласили на Лубянку. Всех собравшихся посадили в крытые машины и доставили в ШОН (школа особого назначения), которая в то время размещалась в двухэтажном деревянном доме в подмосковной Балашихе. Прибыв на место, они узнали о своем зачислении на курсы разведчиков.
В разведшколе Барковский обучался в течение года. Помимо спецдисциплин слушатели осваивали дипломатический этикет, экономическую географию, политэкономию и ряд других предметов. Но главное — это иностранный язык, без которого не может работать разведчик. Английским Владимир занимался по шесть часов в день с преподавателем, а потом еще выполнял домашние задания.
Командировка в Англию
В 1940 году лейтенанта Барковского направили в центральный аппарат разведки. Он знакомился с материалами по Великобритании, готовил некоторые оперативные документы. Потом прошел непродолжительную стажировку в Наркомате иностранных дел. В НКИДе Барковский, согласно легенде, значился выпускником курсов Международной организации помощи рабочим. В конце года Владимира вызвал начальник внешней разведки Павел Фитин и в присутствии начальника английского отделения и секретаря партбюро объявил о решении руководства откомандировать его на работу на Британские острова в качестве оперативного сотрудника лондонской резидентуры. Молодому разведчику предстояло специализироваться в добывании информации по линии научно-технической разведки.
На следующий день Барковский с женой выехали в Лондон. Этот путь был довольно извилистым. В Европе бушевала Вторая мировая война и Барковские ехали в Великобританию через… Владивосток. Япония, затем Гавайи, потом Вашингтон и только после этого океанский лайнер в Ливерпуль. К месту службы Барковский прибыл в феврале 1941 года. И сразу оказался в гуще событий.
Чистки конца 30-х не обошли стороной и английскую резидентуру, выкошенную практически полностью. В Лондоне не осталось людей, которым необходимо было встречаться с агентами, в том числе и с «Кембриджской пятеркой», для получения от них информации. Через неделю после прибытия Барковского в Лондон его направляют на встречу с агентом. Всего на связь Дэну (оперативный псевдоним Барковского) было передано 20 агентов, встречаться с которыми иногда приходилось под немецкими бомбежками.
После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Центр направил в лондонскую резидентуру ряд директив о перестройке работы на военный лад. В первую очередь требовались данные по Третьему рейху и оккупированным им странам. Немалый интерес для Москвы представляли реальные планы британского правительства в отношении СССР — в частности, вопрос о том, насколько искренним является заявление Уинстона Черчилля о военном сотрудничестве.
Москва также желала быть в курсе отношений между Лондоном и Вашингтоном по основным международным проблемам и возможных разногласий в англо-американском альянсе. Одновременно Центр обязал резидентуру следить за развитием контактов британского руководства с эмигрантскими правительствами Польши, Чехословакии, Югославии и других стран, нашедших убежище на территории Соединенного королевства, а также освещать целый ряд других вопросов, связанных с ведением войны.
Проект «Энормоз»
С началом войны резко возросла потребность Красной Армии в различных технических новинках. Поскольку в немногочисленной лондонской резидентуре только Дэн имел инженерную подготовку, ему было поручено специализироваться непосредственно в области научно-технической разведки (НТР). С линией НТР была теперь связана вся профессиональная деятельность Барковского. Владимир приобрел ряд источников, от которых получал весьма ценную секретную информацию. В частности, в Центр были направлены важные материалы по радиолокации, реактивным двигателям и другим направлениям развития военной техники. Занимаясь этим направлением, Барковский достал сведения о разработке и создании атомного оружия.
В первых числах октября 1941 года лондонская резидентура сообщила в Москву о том, что идея разработки атомного оружия приобретает в Англии реальные очертания. От члена «Кембриджской пятерки» Джона Кернкросса поступили документальные данные о том, что британское правительство серьезно прорабатывает вопрос о создании бомбы большой разрушительной силы. Эти сведения содержались в докладе «Уранового комитета», подписанном 24 сентября 1941 года и предназначенном для информации кабинета министров Великобритании о ходе работы по атомной бомбе.
Согласно информации Кернкросса, научной работой британских физиков в области атомной энергии руководила специальная группа ученых во главе с известным физиком Джорджем Томсоном. В подборке документов, переданных Кернкроссом, содержались подробные сведения о деятельности «Уранового комитета», о технологии производства урана-235, о конструкции заряда атомной бомбы пушечного типа и т. п.
Поскольку в документах была масса технических терминов, мало понятных непосвященным, резидент советской разведки в Великобритании Горский поручил Барковскому, как инженеру по основной специальности, подготовить для Центра информационную телеграмму. Она до сих пор хранится в деле «Энормоз» (такое кодовое название получил в оперативной переписке советской разведки проект создания атомного оружия в США и Англии).
Это была одна из первых добытых советской внешней разведкой информации о разработке на Западе атомного оружия. О полученных сведениях доложили руководству страны. В дальнейшем такого рода данные передавались в Кремль регулярно.
Из послания резидента НКВД СССР в Англии от 4 октября 1941 года:«.. .Сообщаю очень кратко содержание представленного 24 сентября 1941 года военному кабинету особо секретного доклада правительственного комитета по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ.
…Даже с учетом веса баллистического механизма урановой бомбы практическая сила ее взрыва будет превышать в 1000 раз силу взрыва обычной бомбы того же веса.
…Следует отметить, что урановая бомба будет иметь двойное действие. Кроме разрушительной взрывной волны огромной силы образуется наподобие газового облака огромное пространство, насыщенное радиоактивными частицами. Все живое, что попало в сферу действий этих частиц хотя бы на несколько минут, неизбежно погибнет».
Так состоялось первое соприкосновение молодого разведчика Барковского с вопросами разработки ядерного оружия. Более глубокое знание этой проблемы пришло к Дэну после того, как ему был передан на связь источник Н, принимавший непосредственное участие в британском атомном проекте. На первой же встрече агент с энтузиазмом стал разъяснять разведчику значение точного знания вероятности захвата нейтронов атомами урана-235 для успешного протекания реакции деления и прочие премудрости. Поняв, что эти проблемы — темный лес для куратора, он поинтересовался у Дэна, как тот предполагает строить их дальнейшую совместную работу.
Барковский честно признался, что намеревался передавать ученому вопросы советских ученых, а затем забирать у него готовые ответы. Источник сразу же отверг этот план, подчеркнув, что предпочитает иметь дело с компетентным человеком, с которым хотел бы разговаривать на одном языке и который сможет осмысленно участвовать в обсуждении передаваемой информации, а не служить в качестве «почтового ящика». Он предложил Дэну приобрести для начала американский учебник «Прикладная ядерная физика» и внимательно его изучить. Пришлось разведчику снова превратиться в студента. Штудирование доселе незнакомого предмета стоило ему многих бессонных ночей, однако он и агент были довольны, когда убедились, что разговаривают на одном языке по сложным ядерным проблемам.
К концу своей командировки Дэну удалось значительно расширить агентурную сеть резидентуры по линии НТР. Входившие в нее источники передавали информацию по различным научно-техническим направлениям. Помимо ядерной тематики Дэн успешно добывал сведения по новой в то время проблеме радиолокации, реактивной авиации, специальному химическому машиностроению, имевшим большое оборонное значение.
Возвращение и опять отъезд
В Москву Владимир Барковский возвратился в 1946 году. Работал на руководящих должностях в центральном аппарате научно-технической разведки. Именно при Барковском направление НТР стало весьма значимым управлением в КГБ. В 1954 году он возглавил американский отдел внешней разведки, выезжал в служебные командировки в США и страны Западной Европы. В 1956—1960 годах являлся резидентом Первого главного управления (ПГУ) КГБ в США. Там в 1960 году ему пришлось обеспечивать визит Никиты Хрущева на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, в ходе которой генсек стучал ботинком по трибуне международного форума.
Именно Барковский организовывал выезд многих разведчиков-нелегалов и агентов советской разведки из США во время знаменитой «охоты на ведьм». После предательства Рейно Хейханена и ареста Вильяма Фишера (Рудольф Абель) в июне 1957 года советским разведчикам в США стало слишком жарко. Так что многим из советских агентов пришлось срочно уезжать из страны. В 1962 году отозвали и Барковского.
За годы работы за рубежом Владимир Барковский прошел путь от рядового разведчика до главы резидентуры. После выхода из оперативного состава ПГУ посвятил себя преподавательской деятельности. Преподавал в институте КГБ (ныне — Академия внешней разведки). Защитил кандидатскую диссертацию по истории разведки.
В 1984 году Барковский вышел в отставку по возрасту. Однако до конца своих дней он поддерживал активные контакты со Службой, оказывая ей неоценимую помощь в воспитании молодых сотрудников.
За годы службы в разведке был награжден орденом Красного Знамени, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, «Знак Почета» и многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке». В 1996 году был удостоен звания Герой России. Владимир Барковский скончался в 2003 году, похоронен на Троекуровском кладбище в Москве. В 2005 году в его родном Белгороде был установлен бюст Героя в Парке Победы.