В жизни выдающегося историка и лингвиста Юрия Кнорозова было много трудностей. Но он всегда понимал, что путь ученого в чем-то подобен пути подвижника. Лишения и жертвы ради науки оказались не напрасны: Кнорозов сделал то, над чем до него многие годы бились лучшие умы человечества, — расшифровал письмена майя.
КАБИНЕТНЫЙ УЧЕНЫЙ
Долгие годы Юрий Кнорозов ютился в крохотной служебной комнатушке с высоким окном при Кунсткамере. Там же, через стенку, обитал Лев Гумилев, такой же «бездомный» в родном городе. Оба любили обсудить научные вопросы. Но сферы их интересов не казались советской власти сколько-нибудь значимыми. Кнорозов был одержим идеей разгадать тайну языка майя и считал, что для этого ему необязательно скакать по пирамидам. Он называл себя «кабинетным ученым» и часто повторял: «То, что создано одним человеческим умом, не может быть не разгадано другим человеческим умом». И действительно, свое гениальное открытие Юрий Валентинович сделал, не выходя из кабинета. Это случилось 70 лет назад, в 1951 году, когда ученому было всего 29 лет…
СИНУХЕТ
Родители Кнорозова еще до брака решили, что будущих детей станут воспитывать «по Бехтереву», а потому держали отпрысков в большой строгости и стремились выявить их способности в раннем возрасте. Юрий, родившийся 19 ноября 1922 года, был самым младшим из пяти детей. Но педагогического пыла отца с матерью хватило и на него. Он, как и братья с сестрой, с младых ногтей был при деле: играл на скрипке, рисовал, много читал и даже писал стихи. После семилетки железнодорожного поселка Южный (ныне город Пивденное) он закончил рабфак и отправился в Харьковский университет. Мечтал о психиатрии, но вузы тогда готовили преимущественно военных врачей: поступлению предшествовала медкомиссия, которую Кнорозов не прошел. И тогда ему предложили учиться на истфаке. Там он увлекся древними языками и шаманскими практиками. Окончил второй курс, и тут грянула война…
Как негодного к строевой службе Юрия отправили под Чернигов строить оборонительные сооружения. Враг быстро наступал, Кнорозов оказался в котле, но выжил и пробрался к матери и сестре, остававшимся в Южном. Там молодой человек узнал, что девушка, в которую он был влюблен, убита, а отчий дом занят оккупантами. Семья Кнорозовых жила в сарае и перебивалась чем придется. Молодой человек пытался перейти линию фронта, но безуспешно.
Во время Харьковской операции вслед за отступавшими советскими войсками Кнорозовы бежали под Воронеж. А уже оттуда глава семейства — Валентин Дмитриевич — смог забрать близких в Москву, где тогда работал. В столице Юрия приняли на истфак МГУ, правда снова на второй курс. И юноша с головой погрузился в египтологию, за что сокурсники дали ему прозвище Синухет. Однако в марте 1944 года ему вновь пришлось оставить учебу: кто-то написал донос, что Кнорозовы находились на оккупированных территориях, а за это тогда по головке не гладили. Последствия могли быть страшными… Благодаря связям отца-железнодорожника Юрия взяли в небоевую часть, а затем перевели в артиллерийский резерв под Москвой. Там он служил телефонистом и в конце войны получил медаль «За победу над Германией».
А осенью 1945-го вновь вернулся в МГУ — на третий курс. Стипендию тратил на книги, а когда купить их было не на что, занимал деньги у сокурсников. Питался водой и хлебом и круглый год носил гимнастерку и шинель.
ЭВРИКА
В 1946 году профессор С. А. Токарев, возглавлявший этнографические практики, предложил студенту Кнорозову ознакомиться со статьей немецкого ученого Пауля Шельхаса «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема?». Эта работа перевернула сознание Юрия: он задумал разгадать язык майя, чего бы ему это ни стоило. Большинство зарубежных ученых, а среди них и крупнейший майянист Эрик Томпсон, считали тогда, будто в языке майя закодированы не буквы алфавита, а слова. И потому полагали, что расшифровать его в принципе невозможно. Но Кнорозов с такой трактовкой не согласился.
В 1948 году он защитил диплом. Казалось, перед перспективным ученым должны были распахнуться все двери, ан нет. Он не смог поступить в аспирантуру: помешало пребывание на оккупированной территории. Даже заступничество профессоров МГУ не помогло. А без аспирантуры как заниматься наукой? Все, что могли сделать научные руководители, — добиться зачисления Кнорозова в восстанавливаемый после войны Музей этнографии народов СССР в Ленинграде. Так Юрий оказался в городе на Неве.
Вчерашний студент получал зарплату 790 рублей в месяц, носил те же гимнастерку и шинель, питался чем попало и ютился в комнате-«пенале». По легенде, все стены ее были изрисованы иероглифами майя и забиты книжками от пола до потолка.
Сама Академия наук в 1950 году хлопотала о зачислении Кнорозова в аспирантуру. В рекомендательном письме говорилось, что исследования Юрия Валентиновича чрезвычайно важны для советской науки, что они непременно составят ее славу и подтвердят превосходство над наукой зарубежной. Снова отказ.
Между тем Кнорозову повезло отыскать редкую книгу испанского епископа Диего де Ланда «Сообщение о делах в Юкатане». В историю тот вошел как противоречивая фигура: он учредил на Юкатане инквизицию, сжигал рукописи майя, но он же и оставил ценные сведения об их жизни. А среди прочего привел в своей книге некоторые майяские символы и указал их значение, что стало для Кнорозова ключом к разгадке языка майя. Благодаря «подсказке» де Ланда он понял, что иероглифы обозначают все-таки буквы, а не слова.
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО
20 апреля 1951 года Кнорозов написал профессору Токареву: «Ваше задание выполнено — письменность майя расшифрована». Покровители ученого предприняли очередную попытку дать Юрию Валентиновичу возможность закончить аспирантуру, но снова получили отказ. Это был такой удар, что Кнорозов стал прикладываться к бутылке. Пагубная привычка преследовала его всю жизнь.
Оставалась единственная лазейка — принять Юрия в аспирантуру в качестве соискателя. Защита была назначена на 29 марта 1955 года. По воспоминаниям Юрия Валентиновича, он шел на нее, «не зная, чем она закончится, вполне возможно, что арестом». К счастью, этого не случилось. Защита длилась всего три минуты, за которые Кнорозов продемонстрировал столь блестящие результаты, что ему сразу присудили докторскую степень, минуя кандидатскую.
За рубежом публикация работы Кнорозова имела эффект разорвавшейся бомбы. Эрик Томпсон не принял открытия советского ученого. Но расшифровка языка майя стала свершившимся фактом.
Кнорозов хоть и был кабинетным ученым, но мечтал выехать в Мексику, чтобы своими глазами увидеть остатки древней цивилизации. «Сердцем я мексиканец», — говорил он. Но двери на Запад были перед ним закрыты. Лишь чудом Юрий Валентинович сумел попасть в 1956 году на конгресс американистов в Дании. Следующей поездки пришлось ждать целых 34 года.
В 1990 году, когда Кнорозову было почти 70 лет, он отправился в Гватемалу, где получил Большую Золотую медаль президента страны. А еще спустя 5 лет посол Мексики в Москве вручил ему серебряный орден Ацтекского орла. Скончался ученый 30 марта 1999 года в коридоре одной из ленинградских больниц. В Санкт-Петербурге, городе, где он работал, до сих пор нет даже мемориальной доски в его честь…
так и не понял кем были родители Юрия. Каково их социальное положение, образование, из какого сословия царской России