Он был летчиком-асом, Героем Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны ему ампутировали отмороженные ноги. Несмотря на инвалидность, пилот продолжал летать с протезами. За время сражений совершил 86 боевых вылетов. Сбил 10 самолетов врага: 3 до ранения и 7 после. Именно Алексей Маресьев стал прототипом героя произведения Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке».
«ЗНАТЬ НЕ ХОЧУ ДУРАКА»
С 12 до 17 лет Лешка Маресьев беспрестанно болел: то ангина, то грипп, то воспаление легких. А малярия не только едва не отправила паренька на тот свет, но и дала осложнение в виде ревматизма, из-за которого Маресьева не принимали в летное училище. Он все же поступил на заочный рабфак Московского авиационного института и одновременно работал токарем. Когда ему стукнуло 18 лет, райком комсомола решил направить Маресьева в Комсомольск-на-Амуре — строить авиазавод. Лешка возьми да и заартачься: «Без меня меня женили!» Ах так, возмутились в райкоме, тогда комсомольский билет на стол! Алексей и швырнул краснокожую книжицу, куда указали. Но мать дома заявила, что знать больше не хочет такого сына-дурака. Пристыженный Лешка пошел в райком, извинился и отправился проходить медкомиссию перед поездкой. А там женщина-врач ему сказала: «Ты, конечно, волен не ехать в такую даль. Только знай: одной ногой ступишь на ту землю, и все твои болячки как рукой снимет».
Так и случилось! На Дальнем Востоке все хвори Маресьева исчезли без следа. С тех пор, когда у Алексея Петровича спрашивали, верит ли он в судьбу, тот всегда отвечал, что больше климату доверяет, который и дал ему возможность подняться в небо — в аэроклубе Комсомольска-на-Амуре.
ДЕМЯНСКИЙ КОТЕЛ
В 1937 году Маресьева призвали в армию и отправили служить в 12-й авиапогранотряд на острове Сахалин, где он проявил себя так достойно, что был зачиcлен — без малейших претензий к состоянию здоровья (!) — в Читинскую школу военных пилотов. Через год школу перевели в Батайск и преобразовали в авиационное училище им. С. М. Кирова. Там младший лейтенант Маресьев и остался после учебы в качестве инструктора. В этой должности встретил войну. Написал несколько рапортов с просьбой отправить его на фронт. И в августе 1941-го был зачислен в 296-й истребительный авиаполк Юго-Западного фронта. Первый боевой вылет совершил 23 августа под Кривым Рогом.
На следующий год полк перебросили на Северо-Западный фронт. К тому моменту Маресьев уже сбил три немецких самолета. А 4 апреля 1942 года в районе так называемого Демянского котла во время операции по прикрытию бомбардировщиков его самого подбил немец. Тяжело раненный Алексей вынужден был сесть на территории, занятой врагом: 18 суток ползком, с покалеченными ногами он пробирался к линии фронта, питаясь корой деревьев, шишками и прошлогодними ягодами. Впрочем, об этом лучше прочитать в знаменитой «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого.
ЛУЧШАЯ РЕЦЕНЗИЯ
Как сам Маресьев относился к тому, что о нем было написано? О его трагедии и о его героизме, с которым он сражался за жизнь, а потом за свое место в ней? Алексей Петрович никак не ассоциировал себя с литературным героем. Он знал, что во время Великой Отечественной войны героизм был массовым явлением, чуть ли не нормой. Его, Маресьева, личный подвиг был многократно повторен. А потому его никогда не распирала гордость из-за того, что именно он удостоился столь неслыханной литературной чести и славы. И особенно ярко это его душевное благородство проявилось в 1948 году, когда повесть Полевого была перенесена на экран режиссером Александром Столпером. Роль Маресьева исполнил артист Кадочников, с которым я имел честь дружить долгие годы. Так вот он вспоминал: «Чего там скромничать, меня за кино в основном хвалят. Но такого замечательного комплимента, как Леша Маресьев, мне никто не отпускал. А он сказал, посмотрев фильм: «Петрович, ты не меня сыграл. Ну что во мне может быть такого примечательного. А сыграл ты думы и чаяния всех боевых летчиков той великой войны. Поэтому от всех них тебе великое спасибо». Не было у меня, поверь, лучшей рецензии на мою работу».
БУДЕМ СМАЗЫВАТЬ ШАРНИРЫ
Виктор, сын Маресьева, рассказывал: «Отец сам всегда ухаживал за протезами. Как встал на них еще в войну, так и пользовался только одной отечественной моделью. Четырнадцать пар за всю жизнь износил. Правда, периодически ездил на протезный завод, когда требовалась серьезная починка. Был у папы и знакомый протезный мастер. К нам иногда захаживал. Они сидели вдвоем и колдовали над механизмами. Но чаще всего отец командовал: «Витька, а ну-ка неси масло подсолнечное, блюдце и спички. Будем смазывать шарниры». У него и ключики имелись специальные — сам подтягивал все соединения. Папа был аккуратным… И знаешь, ходил на своих механических ногах бодренько так. Особенно в молодости. Кто его не знал, никогда бы не заподозрил, что человек на протезах. Единственное, что батю выдавало, — так это ступни. У нас они подвижные, а у него нет. Поэтому даже мне трудно понять, как он мастерски водил машину. Ему хотели сделать ручное управление — категорически отказался. Только потом, уже на его восьмом десятке, я наблюдал: если сядет в глубокое кресло, то с трудом потом, раскачиваясь, встает. Никогда не курил. Выпивал только по большим праздникам не более 200 граммов водки. Всегда делал физзарядку. Даже в 85 выглядел на 10 лет моложе. Но когда ему об этом говорили, сокрушался: «Мне, конечно, приятно слышать, что выгляжу хорошо. А печенка, селезенка, легкие, сердце? Им-то ведь тоже уже 85 лет».
Маресьев был до щепетильности скромным и невероятно совестливым человеком. Никакого особого отношения к себе не терпел искренне, наоборот, всячески подчеркивал, что он такой же, как все. Спал всегда на твердой тахте. Сын и жена много раз предлагали ему приобрести хорошую кровать — ни в какую: «Витька, запомни, что мужик всегда должен отдыхать на жестком ложе и презирать любые собственные слабости».
ЛИЧНЫЕ ТРАГЕДИИ
Алеша, второй сын Маресьевых, родился здоровым ребенком. Но когда ему было 3 года, он запихнул себе щепку в нос, и она там обломилась. Началось нагноение, инфекция попала в мозг, воспалились оболочки головного мозга. Закончилось все тяжелой формой эпилепсии. Как только Алексей Петрович понял, что Алеша останется инвалидом, так и начал класть в сберкассу часть своей получки и пенсии. Планировал накопить такой вклад, чтобы проценты в месяц составляли ровно 100 рублей. Плюс 32 рубля Алешкиных по инвалидности — и это равнялось бы республиканской пенсии: «Чтобы, когда я умру, ему было на что сносно жить».
Однако в 1991 году грянула одиозная «павловская реформа», и все накопления Героя Советского Союза превратились в пшик. Он очень досадовал по этому поводу. Но чтобы пойти в инстанции и покачать права насчет сына-инвалида, даже слушать не желал…
Так называемую перестройку, а затем и развал СССР Маресьев принял почти что в штыки. На сей счет у меня есть вполне определенное, хотя и косвенное доказательство. В феврале 1989 года было принято решение о прекращении войны в Афганистане и выводе советских войск. Работал я тогда в ТАСС, и наш заведующий Военно-политической редакцией, сильно полевевший на перестроечной волне, распорядился взять у Маресьева комментарий для зарубежных СМИ по поводу этого «исторического события». Его предупредили: Маресьев этого делать не станет. Тогда заведующий сам позвонил Алексею Петровичу и получил сокрушительный отлуп. Потом удивлялся: такой вроде бы покладистый мужик, а тут чуть ли не матом его послал… «Беловежский сговор» Алексей Петрович вообще воспринял как личную трагедию.
ПЕРЕОЦЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО
Обычно все, кто писал о Маресьеве, довольствовались рассказом о его подвиге, совершенном во время войны. А вот о том, чем герой занимался в мирное время, упоминали вскользь, скороговоркой. Между тем всю свою послевоенную жизнь Маресьев трудился ответственным секретарем Советского (затем Российского) комитета ветеранов войны. И на этом посту совершил второй — на сей раз гражданский — подвиг.
Начать с того, что он не просто стоял у истоков самой мощной советской ветеранской организации: он лично создавал ее с нуля! Собственноручно составлял все уставные документы: устав, положения о президиуме, о секциях, о редакционном совете; согласовывал документы с юристами и властными структурами; добивался помещения, транспорта; разрабатывал и утверждал штатное расписание в центре и на местах; пробивал финансирование и так далее и тому подобное. Какая это была муторная и тягомотная работа, невозможно передать словами! Господи, сколько же порогов оббил Маресьев на своих протезах, сколько нервов потратил, сражаясь с бездушными бюрократами…
Или вот такая, во все времена болезненная проблема. В первые годы после войны льготы получали только Герои Советского Союза и инвалиды. Масштабное расширение объема льгот и круга лиц, которым они предоставлялись, началось лишь с приходом к власти Л. И. Брежнева. И здесь личный вклад Маресьева переоценить невозможно. Алексей Петрович был в великолепных отношениях с Леонидом Ильичом. Их человеческая дружба существенно сказалась на материальном положении участников минувшей войны. Именно в те годы для ветеранов были установлены отдельные очереди на получение жилья, автомобилей, некоторых продуктов и дефицитных товаров. Для государства такая забота была не слишком обременительна, зато на самоощущение ветеранов она влияла весьма позитивно.
ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ
…Накануне Дня Победы 1967 года проходила церемония открытия мемориала Вечного огня у Могилы Неизвестного Солдата. Зажженный от огня на Марсовом поле, факел был доставлен в столицу. У Александровского сада огонь принял Алексей Маресьев и в сопровождении двух знаменных строевым шагом направился к Генеральному секретарю Брежневу. Тот и зажег Вечный огонь. Когда в перестроечные годы Алексея Петровича некоторые «либералы» пытались уязвить этим якобы подобострастным поступком, он спокойно отвечал: «Факел я вручал не генсеку, а такому же, как сам, фронтовику, который всегда очень душевно и заботливо относился к тем, кто воевал в минувшей войне. А вот Горбачев и Ельцин ни разу у меня не поинтересовались, как живут, вернее, как доживают свою жизнь ветераны».
Почти 45 лет Алексей Петрович Маресьев исполнял сложные и многотрудные обязанности секретаря ветеранской организации страны. За это время председателями СКВВ побывали: маршалы А. М. Василевский, К. А. Мерецков, С. К. Тимошенко, маршалы авиации А. П. Силантьев, Н. М. Скоморохов, генералы армии П. И. Батов, В. Л. Говоров, генерал-полковник А. С. Желтов. Все они с поразительным единодушием отмечали выдающиеся деловые и человеческие качества своего коллеги, великого Героя России.
