Современная экономика, в общих чертах, кажется понятной. Одни производят товары и услуги, другие их продают, третьи покупают. Расплачиваясь за них деньгами Но бывают совсем нелогичные с нашей точки зрения экономические системы. Одной из них является потлач.
В примитивных обществах существует много непонятных для европейцев традиций. На островах Новой Гвинеи, например, туземцы постоянно перемещаются между атоллами и в знак дружбы совершают обмен красного церемониального ожерелья на белый браслет. А среди североамериканских индейцев до сих пор сохранился другой вид дарения – потлач.
Пир на весь мир
На русский язык индейское слово переводится как «делать церемониальный дар». Во многих индейских общинах для совершения потлачей вожди строили даже специальные длинные дома, вмещавшие большое количество гостей, и устраивали грандиозные праздники с выступлением танцоров, певцов и разыгрыванием каких-то сценок из местного фольклоpa, с пиршеством и вручением подарков.
Индейские потлачи были приурочены к каким-то важным событиям из жизни племени или родовой общины – рождению детей, свадьбе, удочерению (усыновлению), совершеннолетию, смерти вождя и тому подобное. Устраивались потлачи только состоятельными индейцами, причем на мероприятие не допускались рабы или бедняки. Это делалось не из-за соблюдения условностей, а просто потому, что все, кто получал подарки во время церемонии, должны были в будущем ответить такими же подарками. Бедняки или рабы по понятной причине сделать ответных даров не могли.
Традиция была широко распространена во всей Северной Америке, но особенно на северо-западе США и в Канаде у индейцев хейлцуков, нуксалков, хайдов, маков, тлинкитов, нуу-ча-нултов, цимшианов, квакиутлов, салишей, атабасков, а также субарктических народов. Главным мероприятием атабасского потлача считалось пиршество, подарки же были относительно скромны. Наиболее внушительно обставлялась погребальная тризна. Причем степень выражения всеобщего горя зависела от статуса покойника. Если умирал простой воин, для него пели песни и устраивали военные пляски. А когда умирал старейшина или вождь, в подготовку потлача включались и женщины, которые омывали и одевали умершего, и ближайшие родичи, которые организовывали и само погребение, и речи над могилой, и плакальщиц, и песни с плясками, и изобильную еду, и раздачу подарков всем приглашенным. По такому случаю гости приезжали даже издалека.
Нередко для заготовки мяса для погребального пиршества устраивалась большая охота, в которой принимали участие мужчины из нескольких ближних деревень, ведь накормить-то нужно было несколько сот человек. И не один раз, а в течение двух или трех дней, пока длится обряд. Атабаски по такому случаю охотились на лосей, иногда за время пиршества их съедали больше 20 штук, как в тушеном виде, так и в запеченном на вертелах.
Лосятину дополняли мясо бобра, дичь, рыба, яйца и ягоды. В качестве напитка с начала XIX века на потлачах стали использовать листовой чай. В некоторых индейских селениях обряд длился даже не три дня, а неделю и дольше. И каждый вечер после обильной еды гости приступали к пляскам и песням. Песни у атабасков – необходимый элемент траура. В них рассказывается и о легендарных персонажах, и о конкретных усопших. На это общественное мероприятие обязаны были явиться все члены семьи и соседи. Если кто-то не приходил, индейцы воспринимали такое нарушение традиции как оскорбление.
Завершающее мероприятие после потлача – распределение даров. Подарки лежали в центре помещения, где происходил пир. Раздавал их, сообразно с рангом гостя, организатор потлача, никто не должен был уйти обделенным, даже дети.
Уничтожение имущества
Если пиры и обрядовые пляски с песнями у белых переселенцев не вызывали ни малейшего удивления, поскольку на деревенских свадьбах и похоронах в Европе это было явлением обыденным, то ритуальное дарение сначала ошеломило, потом напугало, а в конце концов возмутило недавних европейцев. По индейской традиции, как выяснилось, организаторы потлача должны были вручить гостю не просто какой-то недорогой сувенир «на память», а как можно более дорогостоящий дар. Чем богаче хозяин, чем выше ранг гостя, тем дороже должен быть этот подарок. От значимости сделанных гостям даров зависело положение организатора потлача. Ибо в этом примитивном обществе действовал принцип соревновательности. Признаком хорошего потлача индейцы считали ситуацию, когда хозяин раздавал все свое имущество, иногда буквально до последней рубашки.
Поначалу-то белые люди, столкнувшись с индейскими племенами, были приятно удивлены, что ремесленные изделия немалой стоимости эти дикари охотно обменивали на ничего не значащие побрякушки. За какие-то дешевые бусы можно было выменять хорошо выделанную шкуру, или костяной нож с тончайшей резьбой, или даже приличный кусок земли. Но познакомившись с особенностями индейского мировоззрения, они с ужасом поняли, что в ответ должны преподнести дары не меньшей ценности. Иначе «краснокожие» их просто не будут уважать и не захотят иметь с ними никаких дел. А могут взять свой «потлач» сами и в том количестве, который посчитают справедливым.
К тому же белые люди видели, как работает правило потлача в обществе самих индейцев. Организаторы бросали вызов богатым гостям, которые должны были в будущем «перебить» стоимость даров. Если они этого сделать не могли, их статус резко понижался. Вождь, не делавший хорошего потлача, считался жадным, его не уважали. Хороший вождь, говорили индейцы, должен умереть в нищете. Европейцы наблюдали плоды хорошего потлача в виде страшного обнищания аборигенов. И сделали вывод: обряд как пережиток прошлого мешает индейцам стать полноценными гражданами. Но самое неприятное, что им вдруг открылось, – это то, что нередко дары европейцев тут же уничтожаются. Индейцы соревновались друг с другом не только в том, кто больше вещей раздаст, но и в том, кто больше их разобьет, разорвет, сожжет или утопит, показывая, что совсем не ценит предметов материального мира. Пожалуй, именно уничтожение гуманитарной помощи и заставило канадцев принять закон о полном запрете потлача.
Запрет не прошел
В 1884 году к Закону об индейцах была принята поправка и потлач был официально запрещен. Индейцы восприняли этот запрет с негодованием. Вождь квакиутлов так говорил о потлаче: «Это строгий закон, который предписывает нам распределять нашу собственность среди наших друзей и соседей. Это хороший закон. Пусть белые соблюдают свои законы; а мы будем соблюдать свои. Если вы пришли запретить нам потлач, вам не рады, идите прочь; если нет – тогда вам рады».
Инициаторами запрета потлача выступили миссионеры и правительственные чиновники, в обязанность которым вменялось следить за благосостоянием индейцев. Дабы пресечь вредный обычай, закон запрещал устроение потлача, участие в ритуальных плясках «таманавас». Более того, и сами индейцы, участвующие в потлачах или их устраивающие, и белые люди, поощрявшие индейцев к проведению обряда, могли подвернуться тюремному заключению на срок от 2 месяцев до 6 лет.
Каждый канадский индеец мечтал собрать достаточно имущества, чтобы потом устроить грандиозный праздник и все раздать. В этом любой индейский мужчина видел смысл жизни. И хотя закон запрещал проведение потлача, индейцы нашли способ, как победить закон. Согласно запрету, обрядовые мероприятия, получение и ответное дарение должны были происходить одновременно. Индейцы стали просто разносить обрядовые действия во времени. Летом, например, устраивали пляски и песнопения. Зимой дарили подарки. А еще через год получали подарки в ответ. Чиновники понимали, что их дурят, но ничего поделать не могли: по закону это не считалось потлачем. Некоторым избежать наказания не удалось, но и то лишь потому, что их дары были вызывающе нескромными.
В 1921 году состоялся суд над Дэном Кранмером, который устроил пятидневное пиршество с раздачей всего своего имущества. Гости получили в дар 24 каноэ, 4 катера, мебель, одежду, посуду, швейные машинки, ювелирные украшения, музыкальные инструменты, золотые монеты, даже мешки с мукой! Кранмер и два десятка его гостей были осуждены. После этого индейцы стали проводить свои обряды подальше от цивилизации. Или же несколько трансформировали обычай и придавали ему современную окраску. Чиновники и сами уже понимали, что бороться с потлачем так же глупо, как бороться с ветром. И в 1951 году закон отменили.