В истории франко-немецких конфликтов битва при Росбахе занимает особое место. Против считавшейся лучшей в Европе прусской армии французы сражались плечом к плечу с немецкой армией, представлявшей всю Священную Римскую империю германской нации. И, несмотря на почти двукратное превосходство в силах, сражение закончилось для союзников полным разгромом.
Семилетнюю войну Фридрих Великий начал в 1756 году успешным захватом Саксонии. Выступая против коалиции держав в составе Австрии, Франции, России и Швеции, королю оставалось надеяться на быстроту своих действий и выучку армии. Список его союзников ограничивался тремя не самыми важными немецкими князьями (ландграфом Гессен-Кассельским, герцогами Брауншвейгским и Готанским), а также королем Англии, который, впрочем, участвовал в немецких делах не как король Англии, а как курфюрст Ганноверский.
Черные дни «разбойника Фрица»
Австрийские Габсбурги, со своей стороны, собрали представителей всех государств Священной Римской империи на сейм, по итогам которого Фридриха объявили нарушителем мира. Чтобы призвать его к порядку, решили создать имперскую армию, в которую свои контингенты должны были прислать все участники сейма.
Король Пруссии и его союзники по очевидным причинам решение сейма не признали. Но остальным немецким государствам пришлось к формированию этого воинства подключиться.
Австрийцы были главным «мотором» проекта, но имели свои (и уже активно действующие против пруссаков) вооруженные силы, так что смогли выделить лишь два полка гусар и два полка кирасир. Этот контингент оказался в имперском войске самым многочисленным.
Представителей прочих контингентов русский историк Федор Кони описывал следующим образом: «За исключением солдат, поставленных Баварией, Палатинатом, Вюртембергом и еще несколькими немецкими владениями, все остальное войско походило на армию Петра Пустынника. Это была ватага оборванных, полуодетых нищих и калек, с сумками и мешками, кое-как и кое-чем вооруженных. Все они стали в ряды из одной надежды на стяжание, но без всякого нравственного побуждения. Большая часть из них никогда не брались за оружие и не имела никакого понятия о военном деле. Но вся эта сволочь была разделена на отряды и корпуса. Некоторые округа Швабии и Франконии выставили только по одному солдату; те, которые обязаны были дать офицера без солдат, брали его прямо от сохи. Свинари были обращены в флейтщики, а старые упрямые лошади поступали под драгун. Прелаты империи, желая также принять участие в общем деле народной свободы и религии, посылали своих служек и монастырских сторожей, перепоясав их парусинники каким-нибудь заржавелым палашом или обломком старой сабли».
Командующий французскими союзниками Шарль де Роган, принц де Субиз охарактеризовал имперские полки следующим образом: хороших – шесть, посредственных – пять, бесполезных – восемь.
Общая численность имперского войска вместо запланированных в идеале ста с лишним тысяч составила вдесятеро меньшую цифру. Командование вручили австрийскому фельдмаршалу и представителю одного из немецких владетельных домов принцу Иосифу Фридриху Саксен-Гильдбурггаузенскому. К своим 55 годам он имел внушительный боевой опыт, впервые отличившись в 1735 году в битве при Парме. В 1736-1739 годах воевал с турками. Даже лицо у него было черным от пороха. Имперский сейм присвоил Иосифу Фридриху титул генералиссимуса, не обратив внимания на тот факт, что каждый раз, когда принц выступал в качестве самостоятельного командующего, он терпел неудачи.
Впрочем, никаких особо важных задач на имперскую армию не возлагалось. Ей лишь следовало продемонстрировать, что все немцы сплотились для отпора «разбойнику Фрицу». Устраивать Фрицу настоящую «порку» предстояло более грозным армиям.
Из Прибалтики двигались 55 тысяч русских фельдмаршала Степана Апраксина. Для прикрытия Померании Фридрих II оставил 25-тысячный корпус фельдмаршала Иоганна фон Левальдта. 30 августа 1757 года русские нанесли ему поражение при Гросс-Егерсдорфе, но вместо дальнейшего наступления Апраксин отвел войска, сославшись на перебои со снабжением. Это позволило Левальдту выстроить оборону против шведов у Штральзунда.
Австрийцы и французы действиям Апраксина удивились, но решили, что вполне смогут управиться сами. Кампания 1757 года, начавшись в мае с неудачной для австрийцев битвы под Прагой, в дальнейшем сменилась чередой успехов.
В середине июня разбитый при Коллине Фридрих Великий вынужден был уйти из Богемии. Корпус брата прусского короля принца Вильгельма потерпел поражение при Цитау, где победители смогли уничтожить вражеские продовольственные магазины. Неудача постигла и корпус герцога Бевернского, причем пруссаки лишились одного из лучших своих генералов Ганса Винтерфельда.
А с запада на Пруссию надвигалась французская армия герцога Луи д’Эстре. Против нее Фридрих выставил англо-германских союзников герцога Камберлендского. 26 июля произошла битва при Хастенбеке, выиграв которую французы заключили с пруссаками перемирие. Австрийцев это рассердило, и д’Эстре заменили герцогом Луи дю Плесси Ришелье (внучатым племянником кардинала). Дислоцировавшейся южнее – у Страсбурга – второй французской армии принца Субиза из Парижа приказали двигаться на соединение с имперским войском.
Союзники с обезьянками
В ожидании новых противников Фридрих со своими главными силами расположился у Эрфурта, а свой кавалерийский авангард под командованием бравого гусара Фридриха Зейдлица выдвинул к Готе.
Французы, узнав, что им противостоят только четыре полка, продолжили наступление и без боя заняли город. Субиз и его штаб сели ужинать, когда прусская конница внезапно ворвалась в Готу. Застигнутые врасплох французы обратились в паническое бегство. Гусары очень повеселились, найдя в обозе Субиза и его свиты парчовые халаты, духи, зонтики и даже обезьянок.
Получив моральное удовлетворение, Зейдлиц не стал рисковать и вторично оставил город, любезно вернув французским офицерам взятых в плен поваров, камердинеров и дам легкого поведения.
У неприятеля тоже были лихие гусары, такие, как бравый австрийский генерал Андраш Хаддик, сумевший 16 октября взять оставленный практически без прикрытия Берлин. Со своими подчиненными он хозяйничал в прусской столице 12 часов, успев основательно ее пограбить и взять внушительную контрибуцию. Впрочем, при появлении посланных Фридрихом войск австрийцы быстро ретировались.
Основное внимание прусского короля было обращено на двух принцев, Иосифа Фридриха и Субиза, которые переправились через реку Заале.
Однако принцы никак не могли договориться друг с другом. Иосиф Фридрих рвался в бой, в то время как Субиз побаивался пруссаков, а в оправдание своей робости указывал на слабость имперской армии.
В конце концов француз настоял на обратном отходе через Заале. Король двинулся следом. Для дезориентации противника он разделил свою армию на две части, одну из которых возглавил сам, а другую поручил перешедшему к нему с русской службы фельдмаршалу Джеймсу Кейту.
Последовала серия маневров, в результате которых 3 ноября пруссаки переправились на вражеский берег и благополучно воссоединились.
Союзники расположились у Мюльхена, и вечером их лагерь подвергся нападению неугомонных гусар Зейдлица, сумевших захватить около трехсот пленных.
Утром союзники несколько сместили свои позиции, чтобы исключить саму возможность подобных налетов. Фридрих, со своей стороны, тоже сместил свой лагерь к деревне Росбах, что внешне выглядело попыткой подготовить отступление обратно за реку Заале. Такое предположение косвенно подтверждалось полученными от разведки данными о том, что силы пруссаков вдвое уступают силам союзников. Субиз впал в эйфорию и согласился на предложенный генералиссимусом план атаки противника.
Зейдлиц бросает трубку
Утром 5 ноября главные силы французов и имперцев начали развертывание, двигаясь в обход боевого фланга пруссаков. Фридриху сообщили об этом во время завтрака. Он поднялся на чердак дома, понаблюдал за происходящим в подзорную трубу и, спустившись вниз, продолжил трапезу.
В полдень пруссаки сели обедать, а король продолжал бездействовать, лишь время от времени поднимаясь на чердак, чтобы отслеживать движения неприятеля. Долгое бездействие короля казалось странным современникам и историкам, хотя имеет свое объяснение.
Разработанный Фридрихом «косой боевой порядок» предполагал массированный натиск на одно из крыльев вражеской линии.
То, что явилось его взору при Гохкирхе, удивляло короля видимой абсурдностью действий противника. Не особо таясь и не особо спеша, союзники обходили его собственное крыло и, кажется, не ожидали от пруссаков никаких ответных действий. Фридриху виделся здесь какой-то подвох, хотя никакого подвоха не было. К 14 часам король убедился в реальности происходящего и решил действовать. Для подготовки к атаке прусской армии понадобилось менее часа.
Замысел Фридриха был прост, а значит, эффективен. Позиции двух армий протянулись с севера на юг, пруссаки располагались на востоке, франко-имперцы – на западе. За прусским лагерем находился холм Януса, на котором Фридрих приказал развернуть батарею из 18 орудий. Кавалерия Зейдлица на рысях помчалась назад с тем, чтобы, обогнув холм, атаковать во встречном бою завершавшую обходной маневр конницу неприятеля.
Прусская пехота под командованием Кейта должна была срезать этот же маршрут, поднявшись на холм Януса, и при поддержке своих орудий сверху обрушиться на пехоту противника.
Успех наступления зависел от тех, кому предстояло завязать бой, – гусар Зейдлица. На рубеж они вышли в 15:15, когда Зейдлиц подал сигнал к атаке, подбросив вверх свою трубку. Пруссакам хватило времени выстроиться в линию, в отличие от беспорядочно двигавшихся эскадронов Виктора де Брольи. У союзников развернуться в боевой порядок успели лишь два полка австрийцев.
Парадоксальность этого боя заключалась в том, что легкая конница в лице прусских гусар смогла опрокинуть тяжелую кавалерию неприятеля. Позже историками часто приводился один эпизод, когда прусский гусар в ходе поединка пытался взять в плен французского жандарма. Рядом, с саблей наголо, появился австрийский кирасир, увидев которого, пруссак воззвал к голосу крови: «Брат немец! Оставь мне этого француза!» «Бери», – прозвучало в ответ. И австриец удалился.
Опрокинув противника, пруссаки столкнулись со второй волной вражеской конницы в количестве 16 эскадронов. Но и у Зейдлица имелись 18 эскадронов резерва. В общем, второй этап боя закончился так же, как и первый. Остатки союзной конницы отхлынули в низину близ Тагервебена и больше о себе не напоминали. Пришло время пехоты.
Удар с холма Януса
Пруссаки Кейта, забравшись на холм Януса, выстроились в батальонные колонны и двинулись вниз с выдвинутым вперед левым крылом.
Спускаясь вниз, колонны развертывались в линию, которая имела сильный изгиб в центре, где соприкасались первая и вторая шеренги. Такая конфигурация возникла отчасти случайно, но наступавшая пехота союзников оказалась охвачена с флангов. Перекрестный огонь пруссаки вели повзводно, так что залпы следовали один за другим, практически без перерывов.
Окончательный удар был нанесен конницей Зейдлица, которая обошла пехоту союзников с тыла.
Франко-имперская армия превратилась в спасающуюся бегством толпу. Боеспособность сохранили лишь два полка швейцарской гвардии французского короля под командованием полковников Планта и Дисбаха, а также не участвовавший в обходном маневре и потому потрепанный менее других корпус Робера де Сен-Жермена.
Они и спасли союзную армию от полного уничтожения. Хотя правильнее в данном случае говорить только об одной армии – принца Субиза. Что касается армии имперской, то она просто прекратила свое существование. Контингенты разбрелись по домам, а те, кто попал в плен, полудобровольно влились в прусские части.
Генералиссимус Иосиф Фридрих подал в отставку и больше на военную службу не возвращался. Что касается Субиза, то понесенное поражение сделало его предметом насмешек, но не отразилось на карьере. В следующем году он разбил гессенских и ганноверских союзников Фридриха при Лутерберге и стал маршалом.
Вообще, французы воспринимали Росбах как случайность и недоразумение. Для немцев же прусская победа стала предметом общей гордости, даже когда речь шла о подданных государств, которые были врагами «разбойника Фрица».
При Гросс-Егерсдорфе пруссками победили русскую армию Апраксина. Иди, учи историю.